Кит плыл на свет солнца… Оно колыхалось розовеющим пятном где-то далеко сверху… Планктон шарахался из стороны в сторону, создавая живую завесу плоти и пузырьков воздуха… Кит был голоден. Китовый ус – забит мелкими ракушками, илом, многолетними наслоениями паразитов…. Кит затянул протяжную песню, но снова тщетно: ни одной самки – на тысячи и тысячи километров… Только суетится планктон, да холодные течения приятно охлаждают бока…
«Можно и поесть!» подумал Кит, но вдруг послышался оживленный перезвон дельфиньей речи… Кит плохо ее понимал….
«Как-никак 800 суб-иероглифических знаков… А в нашем сонаро-алфавите всего 432… По-моему они предупреждают об опасности…Да-да, опять Эребус, паразитарный кашалот…А с ним Гонгребиус – хитрый Кальмар… Значит скоро будет большая драка…»
Дельфины быстро приближались: три боевых афалина в сопрвождении огромной, матерой кастки и мозгового центра – полярной белухи по кличке Эрездр…
И вот, под набирающим силу солнцем начался бой… Касатка выпустила огромную струю пара из дыхала, и поднырнула под брюхо Эребуса, но неудачно: кальмар обвил ее скользкое черно-белое тело многотонными щупальцами и потянул в пучину… Боевые дельфины тут же накинулись на кальмара и стали, словно морские собаки, кусать его студенистые, медузо-подобные щупальца… Гонгребиус разразился истошным воплем цветовых пигментаций и отступил. Эрездр вновь скоординировал боевую группу: теперь касатка занялась непосредственно кальмаром… Огромные тела сталкивались и сплетались, как в агонии, а в это время дельфины набрасывались на огромного неповоротливого кашалота и вырывали у него из боков клочья шкуры, жира, и мяса….
Бой продолжался недолго… Труп кашалота уже начинали клевать чайки и буревестники, кальмар почти скрылся далеко внизу, в мутной воде, прошитой иглами солнечных лучей…
И вдруг произошло необъяснимое: Кит почувствовал, как кожа на его спине лопается, ласты отваливаются, череп трещит от нестерпимой боли…
Дельфины в ужасе заметались вокруг него, пробуя напасть… В агонии Кит посмотрел вверх, на солнце… И в тонкой зеркальной пленке раздела двух сред, он увидел себя, нового… Сквозь кожу, мясо и плоть пробивалась боевая машина: тяжкие зеркала – вместо глаз, вместо кожи – стальная чешуя, а вместо ласт – лезвия огромных, всепожирающих ножей…
- Я Кит, - услышал он свой бас, сотрясающий море, - и имя мне – Левиафан…
12 ноября 2012 года; 16:16
