- Пока у нас младший помощник капитана, биолог и кок. И все чокнутые! - вставил я.
- В данный момент они не представляют опасности, - подметил Дунайский. – Предлагаю Афанасьева поместить в изолятор. Пусть там гавкает.
- К капитану подсадите? – удивился я. – Виктор Викторович, когда Андрей придет в себя он же его загрызет!
- У нас свободна соседняя камера. Туда и определим.
- А куда денем Гомеля и Еремина? На всех изоляторов не хватит.
- Еремина можно связать и закрыть тут. Гомеля тоже придется снова связать, но так, чтобы даже пошевелится не смог.
- Знать бы как их всех вернуть в прежнее состояние, - задумчиво произнес Зотов, – иначе нам крышка. Думаю, не только меня пугает перспектива стать покойником.
- Все когда-нибудь помрем, - прямолинейно выдал Дунайский и тут же поправил себя: – Надеюсь, от старости и на родной планете.
- Виктор Викторович, у вас есть план как нам действовать дальше? – спросил я.
- Кое-какие соображения имеются, - честно признался старпом. – Для начала изолируем наших сумасшедших и отправимся искать других. Спустимся на один уровень вниз, проверим вентиляционную рубку, хранилище оружия и боеприпасов, после чего дойдем до кормовой переборки, поднимемся на три уровня выше, проверим банкетный, пассажирский и медицинские отсеки. Потом вернемся. Считаю, что к этому времени мы будем иметь полное представление происходящего на корабле.
По поводу плана возражений не было. Мы быстро перекусили, откупорили «Шуруповерт», сделали по глотку и занялись выполнением задуманного. Зотов помог мне влить немного алкоголя в Еремина и Афанасьева, потом мы помогли Дунайскому поднять Андрея по лестнице, вытащить из люка и спустились вниз. Николай обнаружил толстые хомуты, которыми были обвязаны силовые кабеля, тянущиеся в рубку через распределитель, и снял несколько штук. Крепко стянули ими кока по рукам и ногам, уселись на пол, в ожидании Дунайского. Старпом появился через десять минут. Он быстро спустился по лестнице и тут же поинтересовался:
- Ну и как наш молодец, в попу раненный боец?
Зотов хохотнул. Внешний вид Еремина его забавлял. Надо признать обнаженность младшему помощнику капитана никак не шла.
- Вроде без изменений, - спокойно ответил я. – Но импульсом уже, судя по всему, не ломает.
Дунайский бросил взгляд на Бориса Гомеля, оценил степень захвата хомутов и одобрительно хмыкнул:
- Вот это уже другое дело! Теперь никуда не денется.
Я хотел было добавить еще, что можно и Еремина так связать, чтобы не бегал по кораблю и не искал спасения от коварных зеленых человечков, как вдруг младший помощник капитана очнулся. Он открыл глаза, с недоумением уставился на Дунайского, потом оглядел перегородки распределителя и мучительно простонал:
- Моя голова…
Виктор Викторович мигом подскочил к своему заместителю и склонился над ним.
- Слава, как самочувствие?
- Паршиво, Витя.
- Ты знаешь, где находишься?
Еремин сделал паузу, повернул голову, все внимательно оглядел. Остановился изучающим взглядом на нас и вздохнул.
- Слава, ты знаешь, где находишься? – настойчиво повторил Дунайский.
- На полу.
- Корабль захвачен маленькими зелеными человечками, верно?
- Что за бред?! - Еремин приподнялся и только сейчас обнаружил, что сидит голышом перед нами. Его брови от удивления резко поползли вверх.
- Кто меня раздел?! С какой целью? – негодующе заорал он.
Зотов прыснул, но сразу умолк, поскольку я толкнул его локтем в бок. Не дело смеяться над офицером, попавшим в щекотливую ситуацию. Сам мог оказаться в его положении.
Дунайский на радостях сжал Еремина в тесных объятиях.
- Славка! Живой, нормальный!!!
Еремин выглядел жутко растерянным. Он оттолкнул старпома в сторону и сказал:
- Минуточку… Что здесь происходит? Какого черта мы делаем в распределителе? Кто-нибудь знает, почему я голый? Где мой мундир?
На каждый из заданных вопросов Еремин получил исчерпывающий ответ. Старпом лишь деликатно не стал упоминать про свой меткий выстрел и то по понятным причинам. Незачем Еремину знать об этом. Зато под конец объяснений Дунайский наконец задумался о чудодейственном исцелении своего зама и о лекарстве от сумасшествия.
- Что ему давали? – выпалил он мне в лицо.
- Ничего, - сказал я. – Только выпил немного.
- Что пил?
- Шуроповёрт.
- Вы напоили меня этой дрянью? – возмутился Еремин.
- Ничего другого у нас под рукой просто не было, - ответил я и даже осмелился добавить: - На вашем месте, Вячеслав Георгиевич, я бы прыгал от радости. Эта настойка вас вернула к прежней нормальной жизни.
- Может и не в алкоголе дело? – тихо сказал Зотов.
- Думаешь, импульс? – вслух поразмыслил Дунайский.
- Вполне возможно, - согласился я.
- Какой импульс? – настороженно поинтересовался Еремин. Он не догадывался о чем идет речь. Зато уловили суть происходящего и сейчас все смотрели на Бориса Гомеля. Он – единственный из сумасшедших, в кого мы еще не стреляли, не считая капитана, конечно.
Я взял бутылку, откупорил ее и подошел к Гомелю. Жестом показал Зотову, что мне требуется помощь. Николай помог мне влить немного крепкой настойки в приоткрытый рот кока. Мы стали ждать повторения чудодейственного эффекта. Больше всего это ожидание отражалось на серьезном лице Дунайского. Я примерно представлял о чем думал старпом в эти минуты: он надеялся на выпивку, как на лекарство от беды, творящейся на корабле и очень надеялся, что эффект будет. Уж лучше напоить экипаж, чем перестрелять всех импульсом.
Четверть часа прошла в гробовом молчании. Еремин хотел о чем-то спросить, но Виктор Викторович несколько раз обрывал его, и Вячеслав Георгиевич не рискнул задавать вопросы. Наконец, кок пошевелился. Он открыл глаза, повернулся набок и охнул.
- Оклемался, родной? – осторожно поинтересовался Дунайский.
- Где это я оказался? – спросил кок. Он посмотрел на пол, потом на стену и остановился взглядом на голом Еремине. Глаза расширились. Гомель, судя по всему, обалдел. Вячеслав Георгиевич поежился.
- Это я хочу тебя спросить, друг ситный, - сказал Дунайский, приседая рядом с коком. – Кто ты и что делаешь на нашем корабле? Помнишь что-нибудь, а?
Вопрос был чисто риторическим. Виктор Викторович проводил тест на адекватность поведения. К тому же хотел справиться у Гомеля о его последних воспоминаниях.
- Ну, как же так, Виктор Викторович, - обиженно пробасил кок, - Вы же меня очень хорошо знаете! Борис Гомель, возраст – сорок три года, землянин, бывший пехотинец в звании старшины, ныне – стряпчий в чине рядового. Место обитания на корабле – камбуз.
- За что разжалован? – продолжал напирать старпом.
- В морду лейтенанту дал, - после секундной заминки выдал Гомель, и тут же добавил: - То есть, прощу прощения, нос ему сломал. Он, безобразник, вдрызг пьяный, залез на ротный склад, стал консервы красть и водку пить. Бутылки то казенные, все учтено, вплоть до литра. А я как раз дежурным по складу стоял. Нервы не выдержали, в общем.
- Я и смотрю, Боря, ты какой-то чересчур нервный, эмоциональный. Нашего матроса чуть было не убил. Ножами бросался, кулаками размахивал.
- ЧТО?
- Покажись-ка, Вениамин.
Я показался. Гомель увидел мой подбитый глаз и резко запротестовал:
- Ну не мог я такого безобразия учудить, товарищ старпом! Никак не мог! Рука бы не поднялась!
- Да, не мог, - согласился Дунайский. – Теперь я знаю, что произошло с экипажем. Ковальчук, Зотов, говорите - пили после вахты? День звездолетчика отмечали, да?
- Так точно! – подтвердил я с Николаем в унисон.
- Они не пили, а бухали! – вмешался Еремин. – Нормальные люди водку в стопки разливают, а не с горла бутылки прикладываются. К тому же вы бы слышали, с каким энтузиазмом они обсуждали идею пойти в реакторный отсек, чтобы погреться! Холодно им, видите ли, стало! Я и решил – пусть греются в изоляторе!
- Помолчи, Слава, - перебил старпом. – Я тоже выпил. Немного. Но этого хватило для того, чтобы не рехнуться, как все. После того, как я совершил дежурный обход и сдал вахту тебе, направился в свою каюту и принял на грудь сто грамм коньяка. Хотелось хорошенько отоспаться перед банкетом. А вышло то как. Если бы не разгильдяйство наших матросов и мое желание принять горячительного, я боюсь даже предположить масштаб дальнейших последствий. Никаких шансов у корабля и экипажа!
- Развяжите меня, пожалуйста! – попросил Гомель и робко добавил: - Я больше не буду, честно.
- Кто-нибудь, наконец, принесет мне мундир?! – требовательно заявил Еремин.
Через полчаса мы уже находились в капитанской рубке. Еремин окончательно успокоился после того, как Зотов приволок младшему помощнику капитана парадный мундир. Гомель потирал руки и виновато косился в мою сторону. Улучив момент, пока старший помощник общался компьютером, а Еремин о чем-то расспрашивал Зотова, кок подошел ко мне и заговорщицким шепотом сообщил:
- После того, как бардак ликвидируется и все вернуться на свои места, заходи ко мне на камбуз. Выпьем мировую. Есть отличное пиво для особых случаев и рыбка сушеная! Эксклюзив!
Отказаться от такого предложения я не смог. До сих пор как вспомню о летающих по камбузу тесаках, так мороз по коже пробирает. Может, после дружеской посиделки с поваром, эти жуткие воспоминания помутнеют в памяти. Хочется верить, что так и будет.
Тем временем, по завершении доклада компьютера, план дальнейших действий претерпел значительные изменения. Алкоголь был признан панацеей от космического психоза.
Время неумолимо шло и решение проблемы назревало с каждой минутой всеобщего обсуждения. Дунайский, взяв на себя ответственность за ликвидацию критической ситуации на корабле, один за другим предлагал варианты промывки мозгов членам экипажа. Поначалу Еремин пытался как-то оспорить его решения, настаивал, в частности, на экстренном «лечении» капитана, но данное предложение не получило одобрения. В итоге Вячеслав Георгиевич махнул на нас рукой, мол, делайте что хотите.
- Слава! Я бы с радостью вернул капитана к его прежним обязанностям! – сказал Дунайский, отстаивая свою точку зрения. – Только ты подумай, на что способен сейчас старший офицер корабля?! Он сможет здраво оценить всю критичность ситуации, разобраться что к чему и твердо решить как нужно действовать? Может быть. Я не утверждаю обратного, просто сомневаюсь. Это первая межзвездная экспедиция капитана. По критериям звездолетчиков он всего лишь юнец, получивший возможность приобрести все необходимые знания управления звездолетом и профессиональные навыки руководства людьми. Что он предпримет в нашем случае? Будет ли паниковать? Я не могу ответить ни на один из этих вопросов, а все потому что на сто процентов не уверен в капитане. Иначе я бы сам побежал его отпаивать прямо сейчас! К тому же, стоит заметить, мы точно не знаем является ли алкоголь действительно верным средством лечения космического сумасшествия. Вдруг это состояние спустя несколько часов перейдет на новый уровень и спиртное перестанет оказывать лечебное воздействие?
- Хорошо, - Еремин, выслушав старпома, все-таки согласился. – Ты меня убедил. Действуем оперативно и слаженно. Надеюсь, все получится.
- В настоящее время члены экипажа находятся в разных отсеках, - констатировал Дунайский и на всякий случай
Максимушка, вернусь.
