Суббота. Десять утра. Завтра пасха.
Небольшая церковь рядом с моим домом сегодня в центре всеобщего внимания. Со всех сторон в неё стекаются люди. Некоторые из них едут на машинах, останавливаясь либо вдоль дороги, либо на небольшой лужайке между церковью и кладбищем, некоторые идут пешком, переходя через небольшой мостик и быстро крестясь. В руках у них пакеты и сумки, в которых лежат куличи и крашенные во все возможные цвета яйца. Я и сам сегодня пошел в церковь. В моих руках пакет, в пакете кулич, а рядом небольшая кастрюля – в ней, куда же без них, яйца. Я сам вчера, часа в три ночи, красил их в луковой шелухе и мазал подсолнечным маслом… Теперь иду святить. Иду не один… Рядом со мной идет девушка, чье имя я знаю вот уже пять лет, но вам не скажу. У неё тоже есть пакетик и в пакетике этом тоже есть кулич. Прямо как у меня…
Погода никому не мешает. Её точнее всего можно описать словом «нормальная». Солнце светит, ветер дует… В тени холодно, ужас, а выйдешь из тени, так даже жарко станет, так солнце печет. Лужи под ногами то сверкают на солнце, слепя глаза, то покрываются рябью, словно осенью…
Входя через небольшие ворота на территорию церкви, видишь каких-то нищих. Все им дают мелочь – ведь надо дать, пасха… А у меня денег нет. Вернее есть, но я бумажник оставил дома, не подумал. Прохожу мимо, ловлю на себе какой-то нехороший взгляд нищих и бормочу что-то Ей.
Столы вдоль забора заставлены крашеными яйцами и куличами тех, кто пришел пораньше. Они заняли на столах все место и стоят теперь рядом, о чем-то говорят. В каждом куличе по красной свечке. Такие свечки продают тут же, и, разумеется, я их не покупаю.
Мы с ней встали рядом со столами, и она как-то грустно и смешно смотрит на меня. Ветер стих, белые облака лениво ползут по небу – погода все-таки не просто «нормальная», а хорошая. Мы достаем из своих пакетов куличи и яйца. Придется держать их в руках, но это не расстраивает, я, честно говоря, как-то даже и забыл, что можно поставить все это на стол…
Народ все прибывает. Вокруг уже много людей. Некоторые пришли одни, а кто-то всей семьей. Рядом с нами стоит женщина с маленькой девочкой. Яйца у них красивые – на коричневый фон приклеены красные божьи коровки. В куличе – свечка…
Надо бы помолиться… Молитву я знаю всего одну – меня ей ещё в детстве мама научила – Отче наш. Впрочем, я думаю, что её все знают. А сам я молитвы никогда не учил. Почему не знаю.
В дверях церкви появляется батюшка, а чуть погодя ещё три человека. Первый несет святую воду, второй корзину для сбора пожертвований, а третий такую же корзину для яиц… Быстро, минут за десять они проходят мимо людей, брызгая на каждого святой водой и произнося молитвы. Денег я им положить не могу, но все же честно отдаю одно яйцо.
- Женщина! Женщина… – вдруг слышу я голос одного из людей, шедших за батюшкой. Он смотрит на яички с божьими коровками – какие красивые! Дайте еще одно, не поскупитесь…
Женщина дает ему три и вместе с девочкой начинает идти к выходу. Мы тоже идем… Вокруг как-то свежо и хорошо. В меру прохладно – погода, да, приятная.
Через полчаса мы уже подходим к её дому. Живем мы не вместе, поэтому я вынужден провожать её и идти домой. Идти мне недалеко – минут двадцать и на самом деле совсем не этим я недоволен. Мне грустно, что надо расходиться, пускай и на время… Вот она обнимает меня, вот улыбается и что-то говорит. Мы прощаемся, договариваемся вечером куда-нибудь сходить, она разворачивается и через несколько секунд я стою на улице, перед дверью в её парадную, один.
Час дня. Суббота… До вечера ещё очень далеко. Минут через двадцать я буду дома. На детской площадке играют дети… На скамейке, которую я быстро прохожу, сидит какой-то старик и кормит голубей. Он улыбается, на его седые волосы падают лучи солнца, а в руках у него горбушка хлеба, который он кидает птицам… Те едят, гурлычат… Их уже много вокруг, и, хотя подходить близко они боятся, кусочкам хлеба не удается долго пролежать на земле…
Идти домой, как я уже говорил, мне недолго. Как-то смешно и забавно все вокруг… Город живет, он сегодня утром весь преобразился, даже люди стали какими-то другими, не такими, как обычно… В Петербурге это вообще редкость, вот вчера, например, был дождь, было холодно и серое небо почти весь день заслоняло солнце. А сейчас… Кажется, что состояние природы такое непрочное, что стоит даже подумать о чем-нибудь плохом и тут же мир вокруг примет свой нормальный, вчерашний вид, начнется дождь и я, промочив обе ноги, еле-еле дойду до дома, где сразу включу желто-оранжевый свет, который обычно заменяет мне свет солнечный…
Вдруг в заднем кармане джинсов завибрировал и зазвонил мобильный телефон. Я его вытащил, посмотрел, кто желает со мной связаться и зачем-то снял трубку. Я еще не успел сказать привычного «алло», а голос моего старого приятеля Миши уже вырвался из телефона и изъявил желание встретиться часиков этак в пять, где-нибудь в районе кофейни «К»… Я согласился и повесил трубку. Ну вот… Значит сегодняшний день уже начал обрастать планами, некими делами, презрений которых по сути нет ничего…
Описать, что такое мой друг Миша, мне трудно. Вообще, называть его другом, предполагая, что «друг никогда не предаст», «друг всегда поможет» и всякие разные другие вещи, которые полагается иметь другу, нельзя. По отношению к нему у меня всегда скорее возникает фраза «друзья так не поступают». Тем не менее, такая ситуация и от меня не требует никаких особых моральных качеств и дает некую свободу. А это все-таки, что ни говори, удобно. Возможно поэтому, а может быть просто по привычке, я считаю Мишу другом.
Итак, что еще? При общении с ним у меня постоянно возникало ощущение некой наигранности. Я так думаю, что Миша слишком долго пытался соответствовать некому образу и, в результате, образ этот стал неотъемлемой частью самого Миши. Разбираться, что скрывается там, в глубинах, у меня нет и никогда не было никакого желания. Могу сказать, что Миша был одним из тех людей, которые умеют радоваться мелочам: падению велосипедиста на асфальтовую дорожку, кошке, умильно греющейся на солнце, бабуське, несущей гигантский и очевидно тяжелый рюкзак… Он любил футбол, не любил бокс и восхищался Ганди. В принципе, как мне порой казалось, он умел расположить к себе людей, и разговор с ним был для меня если не интересным, то уж точно занимательным. Знали мы друг-друга очень давно, но встречались нечасто. Порой он звонил, а я не хотел и потому не снимал трубку, иногда звонил я и так же в свою очередь слушал гудки: очевидно, не брал трубку он. Но сегодня, в пять часов, в кофейне «К» мы договорились встретиться. Не то чтобы договор этот был для нас чем-то нерушимым, совсем нет… Просто так получалось, что, уже договорившись, мы редко нашу встречу отменяли. Не отменили и на этот раз.
До кофейне «К» мне надо было ехать на автобусе минут десять. Мише чуть дольше. Это было тотемное, если можно так сказать, место, которое существовало вот уже восемь лет. В какой-то момент название её сменилось, и она стала Кофейным Домом, но мы её называли Бывшая Кофейня «К». Разумеется, слово «бывшая» вскоре стало исчезать и, когда «Кофейному Дому» исполнился примерно год, исчезло совсем.
Этим прекрасным утром, перед тем как позвонить мне, Миша спал. В церковь он не ходил, праздников церковных, разумеется, не соблюдал, но все же атеистом не был. То есть в бога-то он, наверное, верил, но предпочитал о нем не думать.
Четыре часа дня. Миша вышел из дома и, закурив, неспешно пошел к месту нашей встречи. Ему было абсолютно нечего делать дома. Не имея даже кошки или каких-нибудь рыбок, он время от времени на выходных страдал от одиночества, а вернее от банальной скуки. В такие минуты он звонил друзьям или просто шатался по улицам… Как, например, сейчас. До нашей встречи ещё час, а он уже идет… Уже проплывает подобно бесформенному облачку мимо домов и магазинов. Слева вдруг обнаруживается небольшой огородик. Такие иногда заводят под своими окнами различные бабушки… Миша не часто обращает на них внимание, но этот был особенным. Дело в том, что пару недель назад было тепло и видимо уже тогда различные семена были заботливо закопаны в землю… Но вот беда: не так давно случились морозы. Следствием их стала гибель только что выросших растений, чьи безжизненные трупики сейчас и увидел Миша. Данный факт показался ему одновременно и грустным, и забавным. Причем, так как настроение у него было лениво-приятное, забавного он находил больше. Сознание того, что чьи-то труды ушли в песок и растения безвременно погибли, не оставив семян, поднимало его на более высокий уровень в мироздании, делало чуть-чуть более значимым и доставляло радость… Он хотел даже остановиться или замедлить шаг, но тут же решил, что это излишне и, подумав напоследок, что всё-таки жаль сдохнувшие цветы, пошел дальше.
День был так же хорош, как и утро. Нет, жарко совсем не было, был даже легкий ветерок, но погода была солнечной и совсем не холодной. Где-то вдалеке, на другом конце улицы показался трамвай. Можно было бы немного подождать и сесть на него, но Мише было не лень пройти оставшиеся две остановки, да и времени у него было еще много. Справа стоял небольшой магазин, над которым висела надпись «Продукты», и в котором продавались сигареты. Это магазинчик часто посещал Миша, зашел он и в этот раз.
Первое, что сразу бросалось в глаза, это гигантская очередь у кассы. Гигантская – это человек восемь. Миша встал девятым и мысленно прикинул, что за полчаса он должен успеть и сигарет купить и до кофейни дойти… Ну может, конечно, он чуть-чуть и опоздает, но уходить от сюда без сигарет он решительно не хотел. Итак, секунды тикают, минуты проходят, очередь постепенно уменьшается. Какая-то бабуська минут пять выясняла не обманули ли её, оказалось, что она приняла пятьдесят копеек за десять, какой-то мужичок, покупая пиво, решил пофлиртовать с продавщицей… Одна женщина не выдержала и, недовольно пробормотав что-то, направилась к выходу… В общем без десяти минут пять Миша вышел из магазина и понял, что идти теперь ему следует быстрее.
***
Когда Миша пришел в Кофейню «К» я уже был там. Сидел за столиком в углу и курил. С моего места была видна и дверь, через которую он входил, и коридор, по которому он шел…
- Ты опоздал – заметил я.
Он улыбнулся, опустил голову, достал из кармана пачку сигарет и, наконец, ответил:
- Меня задержала мировая данность.
К такого рода его ответам я уже привык. Они у меня стабильно вызывали чувство раздражения и отвечал я на них обычно грубо, как, впрочем, и сейчас:
- Тебя задержало то, что ты разгильдяй, а не мировая данность…
- Ну да, я это и имел ввиду.
Как я уже говорил, виделись мы с ним редко. Тем не менее, я бы соврал, если бы стал утверждать, что нам не о чем было говорить. Среди всех моих знакомых Миша выделялся тем, что с ним за чашечкой кофе можно было поговорить на темы отвлеченные от реальности, темы, которые кто-то называет философией, а кто-то пустой болтовней, темы, которые волновали меня и были мне интересны.
- Ну что у тебя нового? – задал он мне вполне типичный вопрос.
- Ничего – ответил я – в церковь, вот, сегодня сходил. Завтра все-таки пасха…
- А… В церковь... В
