служил о. Виктор; другой маленький, в честь великомученика и победоносца Георгия, находящийся на окраине Глухова. Там служил священник о. Николай, который представлял собой полную противоположность о. Виктору. Это был ревностный батюшка, боящийся Бога и греха, и не вступающий ни в какой компромисс со злом. Отец Николай не почитал и не уважал власть имущих, и говорил, что нынешняя власть не от Бога, а от сатаны, поскольку она не творит волю Божию. Он говорил и учил, что власть от Бога,-это помазанник Божий, то есть Царь. И когда убили Царя, то не стало и Божией власти. А раз так, то эту власть можно и не уважать, и не слушать, и нет в этом никакого греха,-поскольку она жидомасонская; и вообще, нужно ей противиться, и всячески расшатывать ее, и молиться о скорейшем даровании России православного Царя и Помазанника Божия, который только и избавит ее от жидовских оков.
Не почитал он и богатых людей,-крутьков,-говорил, что они воры, которые обкрадывают собственный народ, и созидают свое богатство на людском горе и слезах. Естественно, что и власть имущие, и крутьки, о. Николая просто ненавидили, и когда в Глухове появился о. Виктор, то ихние взоры обратились к нему.
И о. Виктор делал все, что бы оправдать их доверие; однако, как он сам до недавнего времени считал, судьба была к нему менее благосклонна, чем к о. Александру.
Еще бы,-тот был на таком виду, и при таких деньгах!
В Глухове постройкой храма занимался его мэр,-Лев Борисович Вайсман, и о. Виктора к финансам никто и близко не подпускал, хотя подписывать наряды за липовые работы и прочие бумаги должен был он. На постройке храма Лев Борисович заработал очень даже неплохо, так как обложил данью весь район: предпринимателей, бизнесменов, фермеров, и даже простых людей. К о. Виктору многие приходили и жаловались на поборы, говорили, что так храмы не строят, кляли церковь и власть. На это батюшка Виктор с раздражением и гневом отвечал, что мол они страдают за грехи предков своих, которые храмы при коммунистах рушили, кресты валили, священников гнобили, над верой издевались, и жили безбожно.
-Так вам и надо, нечестивцы!-говорил он,-ваши деды церкви рушили, сараи из этих кирпичей строили, иконами полы мостили! А вы теперь искупайте вину их: стройте и страдайте, линяйте деньгами! По делом вам! В Библии написано, что за нечестивца Господь наказывает до третьего или даже четвертого рода. Чего же вы ропщите? Терпите благодушно наказание Божие, и кайтесь в грехах своих! Может быть получите прощение грехов, и на вас, в вашем роду, и остановится гнев Божий! И не осуждайте власть: ведь она от Бога, раз дело Божие делает,-храмы строит!
Такие его ответы конечно же вызывали непонимание и ненависть к нему со стороны простых людей. Впрочем о. Виктора это безпокоило мало. Главное было не поссориться, и найти общий язык с Львом Борисовичем. Последнему же нравился такой подход к этому делу о. Виктора.
-Молодец поп, правильно лаешь, в точку угодил,-хвалил он о. Виктора,-если и дальше так будешь себя вести, то по телевидению тебя покажем, цикл бесед тебе организуем. А то вон смотри, Колян то, коллега твой, с нами совсем заелся; так про него никто и не слышит: сидит там, на отшибе, с горсткой своих баб, что то варнакает, и никому не нужен! Ни сегодня, завтра, его отсюда снимут: мы уже давно архиерею на него жалуемся: толку от него никакого, только воду мутит!
Тут Лев Борисович говорил неправду: о. Николая люди очень уважали за его нелицеприятие, прямоту, безкорыстие, и твердость в своих убеждениях: многие к нему приезжали даже из других городов, послушать его проповеди и беседы, получить дельный совет. Немаловажно было и то, что этот батюшка возглавлял движение православных против глобализации и кодефикации. Храм Георгия Победоносца, где он служил, был одним из немногих в епархии не имеющим ИНН. Пользовался о. Николай уважением и любовью даже среди блатных: они считали его правильным буквоедом, то есть священником, и к его словам прислушивались. Вот они то, блатные, как это было ни странно, и защищали о. Николая от архиерейского произвола. Владыка Онуфрий давно уже хотел от него избавиться, но узнав об этом блатные пригрозили ему местью, и владыка уступил: лишние проблемы были ему ни к чему.
-Пусть себе сидит на задворках и тявкает,-думал он,-особо его слушать не будут; а в центральный храм мы дадим послушного: он то и будет на виду, его и будут слушаться, а про Николая на его фоне скоро и не вспомнят.
Так оно и получались: о. Виктор участвовал во всех мероприятиях районного масштаба, вел передачу "Слово пастыря" на местном телевидении, был на виду. Но все это не приносило ему истинной радости и счастья,-не было того материального достатка, о котором мечтали о. Виктор и матушка Ольга.
Им хотелось, по примеру о. Александра, иметь собственный особняк, собственный бизнес, и крутую машину. Хотя бы в пределах райцентра на первых порах. Ну, а потом, о. Виктор желал депутатства в местные советы, и вершения людских судеб.
Но как назло, в период строительства храма к деньгам его никто не подпускал: приходилось только подписывать документы, и брать всю ответственность на себя.
Вот тут то о. Виктору и пришлось проявить смекалку, как заработать деньги. Первое, что он придумал, был обряд развенчания. Я думаю, что всем известно, что никакого чина развенчания церковь не имеет: просто пишется прошение на имя архиерея, и тот выписывает документ, в котором предыдущий брак считается расторгнутым, и дается благословение на новый. Так все разводящиеся до этого момента и поступали. Но о. Виктор стал говорить на проповедях, что сейчас имеется специальный чин расторжения брака, и ему, как священнику, дано право его совершать, а так же и право выписывать документ о разводе; и что это будет дешевле, чем в епархии, так как у них строится новый храм, и поэтому епархия пошла навстречу, разрешив ему самому совершать этот чин и выписывать документ.
Чин развенчания о. Виктор придумал сам; он состоял из двух молитв, совершенно безграмотно написанных матушкой Ольгой, вынесения из алтаря перевернутых вниз крестами брачных венцов, плющении на небольшой наковальне молотком обручальных колец, или одного кольца, в зависимости от ситуации, и разрезании этим сплющенным кольцом свидетельства о браковенчании. Стоил этот чин 10 000 рублей. Отец Виктор, причем клятвенно заверял, что после проведения этого чина судьба разводящихся коренным образом изменится к лучшему. После проведения чина развенчания, о. Виктор на свой страх и риск изготавливал на компьютере документ о расторжении брака, подделывал подпись архиерея, и епархиальную печать,-но уже безплатно: стоимость всего этого входила в чин развенчания. Однако, обращающихся для проведения этого обряда было немного, и о. Виктор прекрасно понимал, что так много не заработаешь.
Поэтому, вскоре он придумал еще один обряд, который нашел гораздо больше желающих им воспользоваться, чем обряд развенчания. Это был обряд вознесения души умершего в рай.
Для проведения этого обряда, родственники умершего должны были на сороковой день прийти в церковь, принести продукты и 5000 рублей денег, и обязательно свежеиспеченный хлеб. Отец Виктор открывал царские врата, выходил из алтаря на середину храма, где уже стоял столик с хлебом и продуктами, проскомидийным копьем вырезал из хлеба треугольный кусок, и пологал его на воздух. Этот воздух за четыре уголка староста и алтарник рывками поднимали вверх, а о. Виктор тем временем читал молитву, о даровании покойному Царства Небесного, которую опять таки сочинила матушка Ольга. После этого этот треугольный кусочек хлеба съедался родственниками покойного. Причем о. Виктор на проповедях утверждал, что без проведения этого обряда усопшие Царства Божьего не наследуют. Конечно же, желающих провести обряд вознесения души было гораздо больше, чем обряд развенчания: ведь умирают несравненно больше, чем разводятся; но все равно, деньги это были далеко не те, о чем мечтал батюшка. Вот, если бы допустили к строительным финансам... но об этом можно было только мечтать: жадный и практичный Лев Борисович делиться не желал ничем. Поэтому, нужно было придумать что то кардинально новое. И о. Виктор придумал: расписать изнутри храм. Но уже тогда, когда его построят и освятят, чтобы Лев Борисович не был к этому делу ни с какого боку причастен.
глава_5
Но вот, наконец, храм был построен, и о. Виктор позвал владыку Онуфрия, чтобы тот освятил храм. Уж это было действительно торжество! Понаехало много гостей, духовенства; но конечно же, самым главным виновником торжества был мэр Глухова,-Лев Борисович. Отец Виктор изготовил памятную надпись на каменной плите, где указывалось, что именно усердием и стараниями градоначальника, Льва Борисовича Вайсмана, в пятый месяц, лета от Рождества Христова 1999-ого начато, и в девятый месяц, лета от Рождества Христова 2003-е,- завершено строительство храма в честь Благовещенья Пресвятой Богородицы в Богоспасаемом граде Глухове Ильинской и Княженской Епархии РПЦ. И освящен сей храм его Высокопреосвященством Архиепископом Ильинским и Княженским Онуфрием. Эта плита была прикреплена с правой стороны от входа в церковь, дабы все входящие в храм видели, и прославляли такого великого человека, как Лев Борисович.
Льву Борисовичу такая затея о. Виктора явно пришлась по душе: он долго стоял у плиты, рассматривал ее, читал, и самодовольно улыбаясь говорил: " Да, уж, молодец наш Витя, сумел мне старику угодить!"
Однако с самим владыкой Онуфрием вышел конфуз: о. Виктор изготовил для него помост (кафедру) слишком высокую; к площадке вели три ступеньки, каждая высотой где-то сантиметров по тридцать. Молодой, но уже грузный владыка с большим трудом, и с помощью иподиаконов еле взобрался на кафедру , и когда во время малого входа должен был с нее спуститься, что бы войти в алтарь, то оступился, и упал на пол. Причем с таким шумом, что все присутствующие в храме обратили на это внимание, и многие, в числе которых был и Лев Борисович, прыснули от смеха.
-Да, летчик он хороший, а парашютист никудышный,-давясь от смеха сказал Лев Борисович стоящему рядом председателю райсовета Иосифу Семеновичу Фельдману. Тот же, зажимая пальцами нос, что бы не рассмеяться, согласно закивал головой в ответ.
Когда владыку подняли, и он наконец таки вошел в алтарь, то с руганью набросился на о. Виктора: "Ты что это, пидор, затеял, а? Вавилонскую башню решил построить? Меня опозорить перед всеми решил? А ну-ка на солею, на поклоны перед всеми! Положишь мне 300 земных поклонов! А ты, о. Александр,-обратился он к епархиальному секретарю,-будешь считать, что бы он все поклоны положил, до единого!"
Отец Виктор не был еще тогда таким тучным, но все равно, 300 поклонов, да еще в полном облачении,-было для него делом невыполнимым.
Когда они с о. Александром вышли на солею, тот шепнул о. Виктору: "Знаешь что, отец, даже если ты положишь все 300 поклонов, он от тебя не отстанет: ведь он грохнулся с кафедры на людях, поэтому и ты, должен как нибудь опозориться перед всеми. Давай так: после сотого поклона ты грохнешься с солеи, да так, что бы с шумом! А я тут одному знакомому шепну, что бы он вслух это
