Уже вторую неделю матушка-Осень не в духе… Не в духе – это мягко сказано: Осень просто в бешенстве, как влюбленная девушка, которой ее возлюбленный сказал: «Давай останемся просто друзьями».
Моросящая, вездесущая слякоть острыми, косыми каплями и порывистым ветром лезет под нашу вторую кожу-одежду, и нет от нее спасения. Она пронизывает насквозь, одевая окружающий мир в серые краски.
Дома, улицы, черные провалы окон, некогда блиставшие мириадами красок - все это в одночасье становится тяжелым и серым. Деревья гнутся, скрежещут под давящим гнетом дождя и ветра, кряхтят и трещат, наливаясь, тяжелея изнутри и снаружи, шелестя листьями, жалуясь на судьбу. Ранее величавые, тополя сбрасывают в срочном порядке последние листы и остаются голыми. Голыми, серыми и безучастными, как красотка во время соития с полным страсти, но нелюбимым и нежеланным партнером. Они надевают маску полного безразличия, изгибаясь лишь под порывами ветра – серые и безучастные, с отсутствующими и скучающими лицами….
Кудрявые ивы горько плачут, изгибаясь под порывами ветра, рыдают серыми крупными струями, как мать, потерявшая свое дитя…
Лишь огромный вековой дуб, мерно покачиваясь, бросает вызов стихии. По-молодецки играя громадными бицепсами ветвей, он смеется, смеется до слез, но и в его душу постепенно проникает тоска…
Неуютной серостью проникает ландшафт городской окраины в душу. Не комфортен, беден цветами ранее яркий (по весне, лету и осени) ландшафт микрорайона у той остановки, где и произошла вся история.
Поздняя осень все больше сдает свои права и, засыпая, плачет – плачет карнизами серых пятиэтажек и магазинов. Даже скрипучие фонари, скрипучие еще с дореволюционных времен, но красивые, литые и яркие летом, сейчас тускло светят на пятачок вокруг себя и плачут о такой несправедливости.
Одиночество вместе с погодой давит на мозг тупой, капающей болью: тук-тук по карнизам и крышам остановок, тук-тук по деревьям, шлеп по асфальту и хлюп-хлюп по голой земле – некогда зеленой… Тоска, сырость и слякоть … НЕНАВИЖУ!!!
Ненавижу слякоть, которая капает на мозги, и серость – серость свинцовых туч, домов и деревьев, которая давит на легкие, мешая дышать полной грудью, а в придачу, пронизывающий до костей ветер… НЕНАВИЖУ!!!
Битый час сижу под козырьком остановки. Нет, мне не хочется одинокого, домашнего тепла и пустоты – его я ненавижу еще сильнее. Хочется сейчас покоя, почти смерти – видимо, дошел до ручки… Тоска зеленая, точнее, серая, одолела. Хочется стать бесчувственным серым камнем и замереть навеки. Одолела совсем хандра…
И это мелко дрожащее, чудовищное нечто тоже смотрит в одну точку – похоже, и его там, под дождевиком, тоже одолела тоска…
Усталость невыносимая, и хочется все больше тепла, тепла в душу…
Надо согреться!!!
Идея красным клином бороздит мозг, и оцепенение вдруг спадает…
Вперед! До киоска Фаст-фуда, за горячим кофе. Благо недалеко - всего в пяти шагах. Недовольно ворча на стук в окошко, продавщица наливает ароматный напиток в пластиковый стаканчик…
Невольный взгляд на остановку… Глаза в глаза… А нечто – то женского рода! И невольный порыв – просьба к продавщице: «Еще чашечку, пожалуйста…»
Глаза в глаза, как магнитом, согревая душу…
Раннее утро после сказочной ночи? Утро четверга…
На душе тепло, истома. Медленно догорает огонек сигареты, даруя блаженство и покой. Силуэт в двери с гибкой, кошачьей, женственной грацией, наплывает на меня, как видение, маня изгибами, приближается. Еще вечером одетый в сто одежек и бесформенный, ныне прекрасный в своей наготе силуэт обнимает меня, прижимаясь всем телом… Говорит: «Ты знаешь, меня уже третий день тоска из дому гнала, но в эту непогоду никто меня не видел, а так хотелось тепла… и тут ты! Ты волшебник!»
«Как мало все же нам надо, - думаю я про себя, - всего лишь чашечка кофе… или???»
И тут взгляд мой падает в окно: «Смотри!» - говорю я ей.
В окошко проникали первые багровые лучи восходящего солнца, прогоняя тоску. Серые квадраты пятиэтажек расцвели, как на параде. По земле пробежали мокрые разноцветные блики, они радовались столь долгожданной перемене. И тополя, проститутки, вдруг, как будто получив оргазм, озаряются светом, становятся белыми и теплыми, счастливыми от давно не испытываемых переживаний, с просветлевшими лицами, сияющими от счастья.
Ивы вдруг замерли, как будто вспоминая все хорошее, что было за их долгую жизнь, перестали плакать…
Дуб радостно искрится от счастья – наконец-то!!!
Блаженство – ощущать тепло! Блаженство!!! Это был последний, прощальный взмах волшебной палочкой великой кудесницы и волшебницы Осени…
Уже через полчаса снова налетели тучи, и с неба посыпались, полетели первые вестники зимы – белые мухи-снежинки…
На смену Осени, укрывая, укутывая все вокруг, пришла другая волшебница – царица холодной, бессердечной красоты – Зима … пора покоя. Нет, и в Зиму есть свои радости, свое счастье, свои забавы, но в душе… Душа, замерзая, спешит домой, дабы согреться, оттаять. В зимнюю пору отдыхаешь и заряжаешься энергией на весь будущий год.
Наступила пора покоя, но мы с Нечто уже не видели этого: нам снилось то, последнее мгновение, волшебным образом подаренное напоследок Осенью….
Прощальный взмах волшебной палочкой…
Древо м. р. 
Только не назови его пидо@сом 
