Я тут на днях одного давнего знакомого встретил, Ваську Мокина. Встретил случайно, около привокзальной пивной. Только я, значит, из неё, родимой, вышел, смотрю: у порога отирается какой-то весьма импозантно одетый господинчик. Головёнку свою кверху задрал, вывеску разглядывает и этак сыто-довольно щурится. Потом взгляд опустил, смотрю: он. Васька, едрёна кошка! Собственной персоной! И он меня тоже тут же узнал. Улыбнулся, рассмеялся счастливо, ручонки распахнул.
- Васька, грёбаный пупугай! Ты?
- Ага, я. А это ты? Сколько лет, сколько зим! ЗдорОво!
И этак снисходительно похлопал меня по плечам.
- Зайдём? – предлагаю. – Отметим радость встречи? Зойка торгует, старая колбаса!
- Зойка? – обрадовался он. – Так она ещё живая?
- А какого ей сделается-то при такой работе? Чай, не у станка горбатится! Ну, пошли?
- Да знаешь.., - вдруг замялся он (а по глазам вижу: хочется!). – Я вообще-то больше по таким заведениям не ходок… Я всё больше по ресторациям.., - и всё-таки не удержался, рукой махнул. – А, хрен с ними со всеми! Зайдём! Вспомним молодость!
- Ну, как ты? – спросил я, когда мы уселись за нашим некогда любимым столиком в углу, напротив урны. – Вижу – барин! А ведь сначала бандитствующим пролетарием был! Палёной водярой торговал!
- Да, было дело.., - нехотя согласился он. – Начинал с водочки, на ней и приподнялся. Потом открыл собственный бизнес, знакомые бандиты помогли - развернулся, но скоро понял, что нет, это не моё…
- А чего же твоё? – опешил я.
- Искусство! – поднял он вверх указательный палец, украшенный очень нехилым перстнем. – Я же сейчас - известный эстрадный певец, любимец публики и зрелых женщин! Ты что, меня по телевизору не видел? У меня ещё там зубы чёрной краской закрашены, как будто выбитые, и космический скафандр на голове!
- А скафандр-то зачем?
- Сценический образ такой! Имидж, едрёна вошь! Понимать надо!
- А ты чего же, этому певчеству учился где? – изумился в очередной раз. - В консерваториях каких? Ла-Скале, например?
- Х..яле, а не Ла-скале! – захохотал он демонически. – Мене это без надобности. Я – природный талант! Мне, когда я ещё водкой торговал, один деловой партнёр сказал: а чего ты, Василий, забесплатно песни за столом орёшь? Надо петь со сцены и за деньги! Сейчас всё за деньги! А другой, Тасик (он сейчас вообще суперзвезда!) его поддержал. Сказал: на х… нам с тобой, Васятка, ихние консерватории? Мы ихнюю московскую певческую рыгаловку и так, без всяких консервов, уделаем! Порвём как Тузик грелку!
- И чего? Порвали?
- А то!
(Во дела! Васька – певец! И не простой, на помойке найденный, а космический! К тому же – известный! Да, кстати, видел я этот скафандр! Вспомнил!)
- А чего ты на сцене так визжишь, как будто тебе тамошней сценической дверью только что яйца прищемили?
- Это тоже имидж! – не смутился он и отхлебнул своего некогда очень любимого разбавленного пивка. - Чтобы узнавали! Потому что куплеты исполнять все могут, а вот так визжать – мало кто!
- Значит водярой больше не торгуешь? Совершенно и окончательно?
- Совершенно. Это уже пройденный в моём творчестве этап. Сейчас у меня другая благородная цель: «заслуженного» себе исхлопотать. Или даже «народного»!
- И чего же? – удивился я. – Дадут?
- А почему нет? – пожал он плечами. – Другим-то дают! Я, между прочим, Родину люблю! И этих.., - и он впервые в нашем сегодняшнем разговоре употребил вслух очень грубое матерное слово, - … научу её любить, как родную и незабвенную!
- Так ты, значит, патриот? – догадался я. – И может, даже пламенный!
- Да уж, не пи.др какой! – хмыкнул Васька. – Представь себе - патриот. Самый настоящий! Так что чем я этих… - и он снова произнёс то же самое грубо-матерное название, -…хужее?
- Да, ты не хуже, - вынужден был признать я. – Ты же водярой торговал в самые трудные годы построения нашего молодого демократического общества. Значит, внёс свой скромный вклад в борьбу и знаешь жизнь. И поэтому, конечно. заслуживаешь… Слушай, а это не ты какую-то бабу недавно на выставке в Москве задавил? – вдруг осенило меня. – А потом ментам грозился, что устроишь им козью морду?
При словах о бабе Васька откровенно заскучал, зато услышав про ментов и морду, буквально расцвел и даже этак горделиво расправил плечи.
- Не, не я! – с трудом признался он. – А чего? Впечатлило? Откуда узнал?
- Так тот давила тоже куплетист и тоже визжит!
- Ну, так есть у нас в деревне люди-певуны.., - попытался напустить он туману, но я сразу понял: за этой прибауткой что-то скрывает…
- Ладно, замнём для ясности, - согласился я деликатно. – А сюда, домой в смысле, чего прикатил?
- А я проездом на гастроли, - оживился он. – Надо бабла нарубить и домишко себе в майамях приобресть. Вилочку небольшую. Чтоб как у людей.
- Ну, ты прямо.., - задохнулся я от восхищения, - … прямо какая-то Адриана, блин, Чилинтана! А ведь кто бы мог подумать? Водярой палёной торговал!
- Ты это… - опять смутился он, - … ты не особенно свисти-то… Сам понимаешь: кругом враги… Ну, чего? Ещё по сто пятьдесят и в школу не итить? Я угощаю!
