Ах, почему ОН не один, или Испытание выбором. 31,32

     Часть тридцать первая.

   Итак, чуть не растянувшись среди подмерзшей весенней лужи, я благополучно устояла на ногах благодаря своевременной помощи.
   - Спасибо, - машинально поблагодарила я.
   Мысль о том, что я бы предпочла шлепнуться, нежели идти сейчас рядом с Павлом, который, поймав меня за локоть, так и не отпускал его, пришла чуть позже. «Живому человеку трудно угодить», - часто повторяла моя баба Лина. С этим невозможно не согласиться. Три дня назад мне казалось, что Судьба, наконец-то не скупясь как обычно, улыбнулась мне во всю ширь своего лунообразного лика, подтолкнув к машине Павла у Ленинградского вокзала. А теперь… Меня тяготит его присутствие. Я не знаю о чем с ним говорить, как себя вести… Да и сам он что-то не очень разговорчив. Может, жалеет, что приехал? А почему нет? Вполне вероятно. Было плохое настроение; и ему показалось, что встреча со мной его исправит. Как в прошлый раз. Но не сработало. Увидел меня и понял, что я совсем не такая, какой ему вспоминалась. Вспоминалась… Все-таки приятно осознавать, что о тебе вспоминали. Хорошо, пусть он не вспоминал… Пусть вспомнил. Увидел варежки – и вспомнил. Все равно приятно. И приехать не поленился. Даже, если учесть, что надоели все друзья-подружки.
   - Я не слишком изменил ваши планы? – наконец поинтересовался он.
   Сказать да – совру; сказать нет – тоже неправда. Сорвался разговор с Маратом. Но я совсем не уверена, что это плохо. Иногда лучше повременить с откровениями. И это, по-моему, тот самый случай. А    помимо никаких планов у меня не было. Просто хотелось без проблем добраться до дома и лечь пораньше спать.
   - Вы так выразительно молчите…
   - Честно говоря, я не знаю что говорить.
   - Если вы собирались не домой, то я могу отвезти вас в любое другое место. Скажите только куда?
   - Нет, я собиралась именно домой. А где же ваша машина?
   Площадка, обычно запруженная машинами в рабочее время, была почти пуста. Только две машины, принадлежащие нашим верхним соседям, прижались друг к другу одинаково серыми боками, да яркое авто Марата стоявшее несколько поодаль.
   - Ну… Я не предполагал, что здесь есть место для парковки, и оставил ее на улице.
   - Очень неосмотрительно. Здесь вокруг посольские особняки, поэтому посторонняя машина, тем более пустая вызывает пристальный интерес. Не удивлюсь, если вашу машину куда-то уже отогнали.
   - Все так серьезно?
   - Такое уже не раз случалось.
   - Я все же надеюсь, что  обойдется.
   Я пожала плечами, давая понять, что это не есть моя проблема.
   Мы вышли на одну из аллей, освещенную низкими садовыми светильниками. Здесь почему-то оказалось еще более скользко. Ноги мои постоянно разъезжались; и Павел все крепче и крепче сжимал мне локоть. Только проку в этом не было. Я все равно не чувствовала опоры: взмахивала свободной рукой, неловко перебирая ногами, поскользнувшись в очередной раз, кренилась то вперед, то назад… В общем, все шло к тому, что рано или поздно, но я обязательно упаду. И, наконец, устав от напряженного ожидания этого момента, я остановилась.
   - Мне так не удобно. Я лучше сама возьму вас под руку.
   Отпустив меня, он протянул мне согнутую в локте руку, за которую я тут же ухватилась.
   - Так лучше?
   - Гораздо.
   Мы двинулись дальше значительно быстрее.
   Минипарк, отделявший нас от улицы, значительно разросся за несколько десятилетий, но так и не стал местной зоной отдыха. Здесь не было ни лавочек, ни детской площадки и ничего другого, что могло бы  заставить человека остановиться и перевести дух от городской суеты. Рассеченный на сектора неправильной формы извилистыми асфальтированными дорожками, вдоль которых на небольшом расстоянии друг от друга стояли приземистые фонари, освещавшие практически всю территорию – вот и все. И раньше и теперь меня удивляло отсутствие верхнего освещения. Зимой это не так напрягало: силуэты  деревьев, лишенных листвы, хорошо просматривались даже при подножном освещении. Но летом, а еще сильнее ранней осенью, я стремилась проскочить этот участок как можно быстрее. Меня пугал непроницаемо темный растительный массив: доносившиеся оттуда шелест листвы и непонятные шорохи. К слову сказать, что пешеходов в любое время года было мало (все в основном пользовались личным автотранспортом) и пятиминутный маршрут мне приходилось, как правило, преодолевать в полном одиночестве.
   - Занятное местечко…
   - Вам раньше не приходилось здесь бывать?
   - Нет.
   - Но вы знакомы с Маратом…
   - Это знакомство никак не связано с его профессиональной деятельностью.
   - Понятно.
   Мне вспомнились слова Дмитрия о том, что не так давно Марат «зажигал» не хуже других. Видимо, Кузнецов тоже имел в виду что-то подобное.
   - Вы хорошо его знаете?
   - Марата?
   - Да.
   - Ни да, ни нет. Мы знакомы тысячу лет, но близких отношений между нами никогда не было.
   - У вас, наверное, много знакомых?
   - Гораздо больше, чем хотелось бы.
   - Это так утомительно?
   - Да. Особенно в последнее время.
   - Что так?
   - Старею, наверное.
   - Ну, если рассматривать старение не как возрастной процесс…  
   - А можно рассматривать как-то иначе?
   - Разумеется. Разве вы не замечали, что некоторые люди из младенчества сразу перескакивают в то состояние, что обычно принято называть зрелостью? Этакие семилетние дяденьки и тетеньки. А к двадцати годам от их брюзжания и всезнайства мухи на лету дохнут.
   - Нет, - рассмеялся Павел. – Мне все больше доводилось встречаться с людьми, которые и в тридцать считают себя не достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно отвечать за совершенные глупости.
   - А я слышала, что инфантилизм свойствен людям предыдущего поколения – тем, кому сейчас за сорок.
   - Правда?
   - Так говорят…

   Машина Павла оказалась на том самом месте, где он ее оставил.
   - Выходит зря я пугала вас эвакуаторами.
   - У меня дважды угоняли машины.
   - В Москве?
   - В Москве, в Москве, - согласно закивал Павел. – Но за границей дела обстоят не намного лучше. Меня, правда, Бог миловал… Собственно к чему я об этом говорю – теперь я не оставляю на улице машину предварительно не подстраховавшись. Видите, у магазина охранник курит? За весьма скромное вознаграждение он согласился присмотреть за моей машиной.
   - Завидная предусмотрительность.
   - Иронизируете?
   - Нет, абсолютно искренне.

   Устроившись рядом с водительским сидением, я скинула с головы капюшон и расстегнула две верхние пуговицы шубы. Хотя путь предстоял не очень продолжительный, но в комфортабельном салоне и устроиться хотелось покомфортнее.
   - Ваши варежки.
   Я взяла протянутые мне варежки и поблагодарила.
   - Так куда прикажите?
   - На Рождественский бульвар.
   Он кивнул, повернул ключ зажигания, и машина отозвалась тихим монотонным урчанием.
   - Вообще-то, - начал он через некоторое время, - полагается пригласить вас поужинать…
   - Совсем не обязательно.
   - Нет, от чего же… Просто не хочется в людное место. Если даже повезет и там не окажется знакомых, все равно… Любопытные взгляды… Сегодня как-то особенно хочется этого избежать.
   - Обратная сторона популярности. Всем интересно: как вы, с кем вы?..
   - Вы только не подумайте, я не собираюсь картинно плакаться, жалуясь на усталость от назойливого внимания. Я привык и научился абстрагироваться. Но бывают такие моменты, когда…
   Закон подлости также непреложен, как восход и закат солнца. По крайней мере, в моей жизни. В тот самый момент, когда я приготовилась услышать что-то сокровенное от человека, случайный взгляд которого многие девчонки сочли бы как небесный дар, в кармане шубы заверещал мой мобильник.
   Я достала телефон и, взглянув на окошечко, высвечивающее матушкин номер, перевела взгляд на Павла.
   - Это мама. Я должна ответить, иначе она замучает звонками.
   Кисло улыбнувшись, Павел кивнул.
   Я нажала кнопку приема и, не дожидаясь отклика, заговорила Людмила Станиславовна.
   - Я понимаю, что на меня тебе наплевать, но не до такой же степени!
   - Что случилось?
   - Это ты мне расскажи, что случилось!
   - Мам, сбавь обороты…
   - Ты опять грубишь!
   - Ты можешь объяснить, в чем дело? Только…
   Я покосилась на Павла и передумала снова ее останавливать. Подумает еще, что у меня мать истеричка.
   - За все время ты не удосужилась мне позвонить. Это нормально, по-твоему? Разве тебя не учили правилам приличия?
   - Учили. Я знаю, что вы благополучно добрались, что в театре у тебя полный порядок и что Нина тоже что-то репетирует вместе с тобой. Только я не поняла – в этой пьесе разве есть детская роль?
   - В пьесе нет, а у Додина есть. Откуда ты знаешь про Нину?
   - Я видела Георгия.
   - Значит, это он тебе рассказал?
   - Он.
   - Значит, вы встречались?
   - Мы виделись, так будет точнее.
   - Любопытно. Где же, если не секрет, пересеклись ваши пути?
   - Сегодня он заходил в нашу контору.
   - Зачем?
   - Ты же сама прожужжала ему все уши…
   - Аглая!
   - Извини. Ты ведь просила отремонтировать кухню пока вы с Ниной в Питере, нет?
   - Нормальные люди для этой цели нанимают молдаван, а не прибегают к услугам архитекторских фирм. У вас, наверное, одна консультация стоит не меньше двухсот долларов?!
   - Во-первых, первичная консультация у нас бесплатная…
   - Меня это не интересует. Я как Савраска - в вечных метаниях по стране, чтобы заработать лишнюю копейку, а он…
   - Мам, он хотел как лучше.
   - Как лучше, значит?! А ты не допускаешь мысли, что он приходил к тебе?
   - Мам!..
   Самое время попрощаться и отключить телефон, но Людмила Станиславовна вряд ли на этом успокоится.

   Это случилось  на прошлом Дне рождения Людмилы Станиславовны. Глупая, в общем-то, история, которую не стоило бы и рассказывать, но тогда будет не понятно, почему так взвилась моя матушка.
   Дни рождения Людмила Станиславовна предпочитает отмечать по возможности пышно и при большом скоплении народа. Это с ней и сыграло злую шутку. В тот раз все было как обычно. Разве, что Георгий (ее муж) решил воспользоваться моментом и познакомить меня со своим племянником, в надежде пристроить меня замуж. Мы с его племянником друг другу категорически не понравились. Но, если я держала при себе разочарование от встречи со столь безлико-неинтересным малым, то племянник предпочел высказаться обо мне открыто. Его маловыразительный монолог меня лишь позабавил. Но Георгий, человек с классическим кавказским темпераментом,  к концу вечера, к тому же, изрядно подвыпивший, почему-то обиделся. И громогласно в присутствии большого скопления приглашенных матушкой гостей заявил: не понимает он, мол, какого рожна племянничку надо, и, что сам бы он женился на мне, не раздумывая. И все бы ничего, но не все из приглашенных правильно истолковали его душевный порыв. Кое-кто до сих пор донимает Людмилу Станиславовну пошленькими намеками.

   - Мам, ну что ты молчишь?..
   - Думаю.
   - О чем?! Да твой Георгий – святой человек! Просто он так устроен… Что другим кажется чрезмерным, для него естественная потребность заботы о ближних…
   - Наверное, ты права.
   - Я права. И ты сама прекрасно это знаешь.
   - Ты не выберешься к нам на пару деньков? – решив сменить тему, поинтересовалась матушка.
   - Нет, мам, это вряд ли. Питер ранней весной – не самое веселое