здоровыми; но, если возникнут жалобы по моей части, обращайтесь. Милости прошу. Медпункт находится в здании администрации лагеря, второй этаж.
Помещение, где проходила процедура расставания с цивильными вещами, медосмотра и регистрации, было карантинный блоком: пол укрыт метлахской плиткой, вытертой и потрескавшейся местами; стены облицованы белым кафелем, там, где он отпал, зияли мутные пятна белой краски, с потолка свисали плафоны с лампами дневного света.
Три стола, шесть стульев, три ящика для документов; за столами три девушки в форме сержантов медицинской службы.
Процедура регистрации проста, как грабли; садишься, представляешься, записывает твои данные сержант; далее – выдают робу неопределённо-серого цвета, полоску белой материи с личным номером, ботинки на резинке – и вперёд!
Савелий сел на стул; он подозрительно скрипнул; Савелий решил встать, но его движением руки остановила регистратор:
- Эти стулья, лучшее, что есть.
Имя, фамилию – все занесла сержант в карточку, но когда Савелий назвал год рождения, девушка улыбнулась и попросила минутку обождать. Вышла в соседнюю комнату и поговорила по телефону. Вернулась, села за стол, ещё раз улыбнулась и произнесла:
- Поздравляю вас, Савелий!
- С чем?- не понял он.
- Ваш личный номер совпал с годом вашего рождения – 2012. Уверяю, это большая редкость. Вам от администрации бонус – отдельный вип-барак. Поверьте, вам исключительно повезло. – и вручила Савелию брелок-ушанку с ключами. – Удачного времяпрепровождения!
В новой робе с номерком на левом кармашке Савелий вышел из карантинного блока; полуденное солнце слепило глаза; Савелий прикрыл их от света ладонью и осмотрел территорию. Лагерь располагался в низине на большой поляне, между двух сопок, густо поросших ельняком и кустарником.
- Что ж, окунёмся в воспоминания, Савка! – сказал сам себе Савелий, и размашисто шагая под бдительным оком охраны, пошел в сторону вип-бараков.
Вип-барак – это комната три на четыре метра – отличался от общего барака существенно: дощатые стены-перегородки оклеены дешёвыми, но цветастыми обоями; койка-полуторка с жесткой сеткой и ватным матрасом; постельное белье в горошек; стол-стул, полочка для книг, лампа под абажуром и настенный ночник. Ну, как не отсидеть в таком раю две недели! – за выкрашенной в синий цвет фанерной дверью совмещённый санузел с душем.
- Жить можно! – резюмировал Савелий, оглядев своё жилище, так нежданно попавшее ему. – Однако, фарт; а фартит ещё реже! – разделся и лёг спать.
Проснулся Савелий от стука в дверь.
- Кого тля принесла?
Дверь аккуратно распахнулась, и в проёме возник силуэт человека:
- А я смотрю и кумекаю, Савка, чё ли? Если да, как сюда попал – от не хрен делать или соскучился… к девочкам-регистраторам подкатил, шоколадкой мазанул, узнал – точно ты!
- Сивый, ты чертяка!? – радостно прогорланил Савелий.
- Я, едрён-долдон! – входя выдохнул Сивый.
Два старых приятеля обнялись и уселись за стол.
- Чифирьнем? – предложил Савелий.
- А то! – поддакнул Сивый.
Через пять минут друзья пили крепкий чифирь, сваренный по всем правилам.
- Ты, вижу, успел обазиться, - глотнув чифиря, довольно произнёс Сивый. – Полняк де кинул?
- На регистратуре, в кандейке заховал шмотки.
- Тоже не полова; котлы ржавые там, болты, цацки…
- Не ношу, Сивый, в падлу.
- Оно верняк, Савка, но приличному человеку никогда не помешает прикоцаться.
- Сивый, - Савелий со звоном поставил стакан на стол и приподнялся над стулом, - предъяву лепишь?
- Спок, спок, - засуетился Сивый. – Я это к тому, чтоб разговор не прекращался. – И не деланно рассмеялся. – Не изменился ты, каким был, черт сильный, таким и остался.
- Каков я прежде был, таков и ныне я, - измудрил Савелий. – Это в природе изменения происходят; человек меняется биологически.
Протяжно, выворачивая кишки наружу, зазвучала сирена; по громкой связи объявили построение перед ужином.
- Вечерком наведаюсь ещё, - уходя, пообещал Сивый и протянул руку. – Не против? Дури пальнём или ханкой побалуемся.
- Потом решим, - пожал Савелий ему руку.
- На ужин были макароны по-флотски, килька в томате, чай с карамелью. Под общий фоновый, возбуждённый и радостный галдёж зеков, Савелий быстро проглотил хавку и, пользуясь вип-правом, особняком покинул объедаловку с черного входа. Попутно познакомившись с поварами.
Наступали ранние густые северные сумерки.
У Савелия на душе было как-то двояко: и совсем нереальной казалась эта картина, этот лагерь, эти мнимые зеки-туристы, одуревшие от городской суеты и решившие вкусить зоновской жизни; самому Савелию всё это казалось призрачным сном, он хотел проснуться и избавиться от него, но сон не отпускал, держал Савелия крепко за горло.
В клубе демонстрировалась картина «Побег», то ли с тонким намёком на что-то, то ли …
Савелий решил было посмотреть, да вовремя передумал; махнул рукой и пошел к себе. Включил ночник, убавил свет, улёгся и погрузился в думы. Уснул незаметно.
Приснился Савелию Магадан; заснеженные сопки; зона, утонувшая в снегах; Авачинская бухта; заматерелые зеки и первоходки. На пересылке Савелий познакомился с Сивым; уже тогда у него это была вторая ходка и про себя Сивый говорил: «Я – вор-рецидивист». Когда прибыли в лагерь, с Сивого разом сошел снег, будто ветром с веток сдуло; понт держать не смог, но учитывая статью, относились к Сивому снисходительно, а чаще, пренебрежительно. Как Савелий сошелся с Сивым, забылось за давностью прошедших лет. Произошло это событие незаметно и в памяти потому не отложилось.
- Савелий, ты чё, блин, в натуре, спишь, чё ли? – кто-то тормошил его за плечо.
Савелий открыл глаза, в сумраке комнаты маячил Сивый.
- Сивый, ты? – спросонья спросил Савелий.
- Дед Пихто и бабка с пистолетом, - съязвил Сивый. – А ты кого-то ещё ждал?
Савелий сел на кровати.
- Родная рожа здесь, Сивый, только ты.
- Ничё, - оскалился Сивый, - обзаведёсся связями, в том числе и половыми.
- Есть шанс?
- Савка, ты чё, с луны свалился? Шанс есть всегда; было бы желание…
- Желания нет.
- Никак ориентацию сменил? – испугался Сивый.
- Это я тебе ориентир сейчас одним махом сверчу! - пригрозил Савелий.
- Ты мой ориентир не трожь, он всегда, куда надо повёрнут, выдохнул Сивый, - а вот соской тебе обзавестись не помешает.
- Сначала выпьем; о сосках и прочем – опосля. – Савелий встал с кровати, поставил два граненых стакана на стол. – Ханка есть, закуски нет; будем заедать «курятиной», - и выложил на стол кисет с табаком.
- Насчёт закуски, ты это зря; я же здесь не первый день, - Сивый поставил на стол две бутылки водки и, произнеся: - Я щас! – растворился в уличной темноте. Возник внезапно с разносом в руках: на разносе в трёх тарелках лежали огурцы с помидорами, квашеная капуста с груздями солеными и отварной картофель с укропом.
- Вот, дружище, а ты говоришь… - упрекнул Сивый Савелия.
- Я не упрекал, - резонно ответил Савелий. – Всего лишь предположил из-за неосведомлённости.
После первого стакана закурили самосад; комната сразу наполнилась пахучим ароматным дымом, пряным ароматом августовского вечера и пением цикад.
- Хорош! – выдохнул дым кольцами Сивый.
- Ты думал! – выпустил густую, без изысков, струю Савелий. – Повторим!
После второй закусили, и разговор потёк в нужном ему русле.
- Так как насчёт соски? – поинтересовался Савелий.
- Легко, - Сивый захрустел капустой, - на любой вкус, плюс пидоры.
- Даже эти? – хмельно удивился Савелий.
- А где без них? – не менее хмельно удивился Сивый. – Видел, небось, днем барак с радужным флагом и дырой посередине?
- Ага, - уточнил Савелий.
- Так вот, там девы юные цветут для прихоти бесчувственной злодея, - с пафосом продекламировал Сивый.
- Девы!? – Савелий поперхнулся и смехом и дымом.
- Дырявые там свили гнездо, зуб даю, - Сивый провел большим пальцем по горлу. – Самый востребованный барак; хотели ещё один для них приспособить, да руководство отказалось от этой затеи, решили – хватит одного. Не поверишь, Савка, некоторые чувачки два сезона подряд берут, оттянуться, чтобы по полной. Корабль Калигулы помнишь?
- Смутно; давненько фильм смотрел.
- Корабль – детский сад, по сравнению с тем, что гомики в своём бараке вытворяют. Чудеса однополого секса: и здюком тут тебе, и вертолётом ( помнишь, повариху Зиночку, как мы ее в подсобке-то?); хочешь, спрутом – и тут тебе пожалуйста!
- Тьфу ты! – сплюнул с брезгливостью Савелий. – А с женщинами как?
- Сначала повторим по пятой.
Повторили и закусили.
- Так, как все же с женщинами, Сивый? – спросил Савелий, ловко подцепив на вилку огурец и отправив его в рот.
- С этого надо было и начинать! – хохотнул развязно Сивый, ханка ему прилично вдарила по мозгам. – Соска тут одна тобой оченна интересовалась.
- Кто такая?
- Не торопи, - остудил Сивый, - ещё повторим и уже потом подробности.
Повторили-выпили.
- Ты за каким столом регистрировался? – воззрился Сивый пьяным оком на Савелия.
- За первым, – ответил Савелий, в голове приятно шумело и клонило в сон.
- Так вот, за третьим сидела Лерочка, рыжая такая; вот она на тебя и положила…
- Что положила? – не понял Савелий.
- Глаз – положила, - закончил прерванную мысль Сивый. – Это нам, мужикам, есть, что на кого ложить; у баб ентого … пру-у-у… нема…
- Мало ли на кого она глаз ложила, - усомнился Савелий. – Ты, Сивый, парень тоже видный. Было чё с ней?
- Да ты чё! – поперхнулся дымом Сивый. – Ни децл в попу, ни сантиметр в рот! Многие ее тут фаловали, она ни в какую: - Вас много, кровать одна, может и не выдержать! И ржёт, сука, подначивает, блядина!
Судя по всему, сильно Сивому насолила Лера.
- Обидно, Сивый, очень обидно, когда ты к бабе всей душой. А ты ей по боку. – Савелий нацепил на вилку груздь и пристально посмотрел на него.
- Тоже было? – с сочувствием спросил Сивый.
- Хм, было! – Савелий проглотил, не жуя грибок. – Было, да сплыло. Кстати, Сивый, все хочу спросить, ты-то здесь каким боком?
- Инструктор-координатор, - гордо ответил Сивый. – Должен ведь кто-то всю эту шушеру гражданскую зону не нюхавшую, уму-разуму учить!
- Значит, инструктируешь-координируешь… - неопределенно произнес Савелий. – А это чё у тебя на руке? Ты же не любил наколки.
- Понимаешь, какая штука, по условиям контракта, инструктор обязан иметь наколки. Вот и нанес на пальцы «УТРО»; на грудь – только не смейся, босс приказал – Сивый распахнул рубашку и Савелий увидел «Утро в сосновом бору» Шишкина; звезды на плечах-коленях и так, по мелочам. Не поверишь, Савка, на тату зековское ведутся все подряд без исключения, про иностранцев…
- Такие тоже есть? – не поверил Савелий.
- Лагерь – заведение международного класса и форейнов хоть попой жуй, вот они и писают кипятком от реала жуткого и всякого вида наколок. – Гордо отрапортовал Сивый.
Повторили, по какой, уж со счета сбились. Вышли посидеть на крылечке, послушать пение комариков, задумчиво и отвлечённо полюбоваться звездами и луной и антрацитовой энигматичностью вселенной.
Прошла вечерняя поверка. Количество крикнувших «Я!» сошлось со списком; переполненные впечатлениями бывшие горожане
