Анечка в двадцать три года окончила медицинский институт. Она уже год, как на фронте. Бои шли на территории западной Украины. Заканчивался 1944 год, но Анечка не замечает этого. Её жизнь проходит у операционного стола. Порой поесть некогда. Весь год фронт наступает и раненые идут неиссякаемым потоком. Она давно перестала запоминать их лица. Вместо этого помнились только пулевые ходы, размозженные ткани, ампутированные конечности. Мозг научился не замечать крики, стоны. Научился удивительно быстро. Они мешали основной работе и он отключил центры, реагирующие на них. Иначе можно было просто спятить. Если бы у неё спросили что такое счастье, то год назад она бы ответила - любить и быть любимой. А полгода назад - жить вне войны. Сейчас же она бы сказала, не задумываясь, счастье - это крепкий сон 6-7 часов в полной тишине. Начальник отделения майор Решетов, маленького роста квадратный человек с некрасивым лицом, буквально молился на неё. У Ани оказались быстрые и лёгкие руки, а главное она была очень работоспособной. Не обошлось, правда, без его попытки залезть к ней в постель, но она, разбуженная среди ночи, обложила его таким матом, что он опомнился только после получасовой прогулки по свежему воздуху. Утром, жутко смущаясь, он перед ней извинился. А она, подмигнув, сказала на это
-Я, Владимир Иванович, сон, даже на такого красавчика как вы, не променяю. Вот война кончится, милости просим. И засмеялась. Не осуждать же его. Женщин не хватало вообще, а Анна была красавица и знала об этом. Ей казалось, что во время войны она не сможет в кого-то влюбиться. Но оказалось, что это не так. Совершенно неожиданно это с ней произошло. Как – то, уже под вечер, поступил с ранением в бедро подполковник интендантской службы. К представителям этой службы относились без особого почтения. Им посвящались анекдоты, о них фронтовики говорили порой с презрением, но это только за глаза. От этого раненого подполковника зависело снабжение медицинской службы. Майор Решетов даже сам взялся ассистировать во время операции. Подполковник был необыкновенным красавцем. Доставили его, правда, под «шафе» и он во время операции пытался заигрывать с Аней. У него были синие, смешливые глаза, и даже небольшие залысины на лбу шли к его привлекательному молодому лицу с породистым носом и хищно очерченными губами. От этих губ Анна не могла оторвать глаз. Даже после того, как раненого унесли из операционной, они появлялись перед глазами, заставляя лицо покрываться краской. Перед тем, как пойти спать, она отыскала подполковника в палате и, делая вид, что интересуется повязкой, стала его осматривать. Рядом с кроватью она заметила наполовину уже опорожненную бутылку и строго сказала
- Напрасно вы пьёте. - Он усмехнулся
- Так ведь болит - а, когда она наклонилась, сгрёб в объятия и стал целовать.
- Пустите пожалуйста, товарищ подполковник - взмолилась девушка, ощущая себя мгновенно растаявшей льдинкой.
- Лешей меня зовут - ответил раненый, ещё сильнее прижимая её к себе.
С этого и началась их любовь. После выписки Леша исчез на несколько месяцев и объявился только на следующий год в марте. МСБ находился тогда в городе Бреслау в нижней Силезии. Он появился в мундире из генеральского материала, в сияющих английских сапогах, благоухающий от заграничного одеколона и коньяка, красивый, как герой трофейных фильмов, которые в это время уже начали крутить раненым. Вечерами, когда позволяла обстановка, Алексей увозил Анну к себе в часть, а утром, после невероятно прекрасной ночи, привозил обратно. До самой демобилизации они не расставались. В мае Анна поняла, что беременна. Они стали планировать, как будут жить после войны. Алексей написал своей матери в Москву о том, что женился и отправляет беременную жену к ней. Та ответила восторженным письмом и обещала встретить невестку как и положено. В начале июня Анна приехала в Москву. Мать Алексея жила в самом центре на Садово – Кудринской, в большой комнате в общей квартире на трёх хозяев. Она была портнихой и обшивала генеральских жен. Встретила она Анну замечательно, словно собственную дочку. После того, как та отоспалась, свекровь достала из огромного сундука отрезы разных тканей и начала обшивать её. Через неделю Анна уже ходила по столице в модных нарядах и ловила на себе взгляды встречных мужчин. Ей предложили работать в военном госпитале. Эта работа оказалась совершенно не знакомой. Пришлось практически учиться заново. Алексей писал коротенькие письма, жаловался на сильную занятость. От него приходили посылки с трофейными платьями. Мать Алексея, Валентина Федоровна, внимательно изучала заграничные наряды и через несколько дней по столице в таких щеголяли московские модницы. В конце декабря у Анны родился сын. Она назвала его Борис. А перед самым новым годом приехал Алексей. Новый год встречали всей семьёй. Теперь Анна пребывала в уверенности, что она по - настоящему счастлива. В январе Алексей встречал вагон со своими пожитками из Германии. Солдаты заносили в комнату, сгибаясь под тяжестью, громадные ящики. Ими было заставлено всё. Спать пришлось тоже на этих ящиках. Распаковал Алексей только один из них. Внутри, в три ряда, стояли ящики поменьше. В них был французский коньяк.
- Что ты с ним будешь делать? - спросила Анна.
- Как что - захохотал Алексей - употребим всё по назначению - он вытащил из бутылки пробку - понюхай, как пахнет. Анна втянула в себя приятный аромат
- Этим душиться вместо духов можно. А? Ну что скажешь? Мама, подай рюмочки. - Валентина Федоровна, любуясь на сына, мягко ему ответила
- Какие рюмочки, сынок, всё заставлено.
- Ладно - согласился Алексей – тащи, мам, стаканы, выпьем по - фронтовому, нам не привыкать. Анна пить отказалась. Она кормила сына. Валентина Фёдоровна сделала пару маленьких глотков. Алексей практически выпил всю бутылку.
- Ну вот - подмигнул он жене, демонстрируя пустую бутылку, - а ты спрашивала, что с этим делать. Всё очень просто.
- Ты бы хоть закусил - посоветовала Анна.
- Нет нужды такой коньяк закуской портить.
- Опьянеешь ведь.
- С чего? С этого что ли? - И действительно по нему не было ничего заметно. Даже лицо не покраснело.
Постепенно ящики из комнаты начали исчезать. Себе Алексей оставил только несколько сервизов из саксонского фарфора, набор охотничьих ружей фирмы зауэр в настенном шкафу красного дерева, да десяток ковров. Всё остальное было продано. Денег было невпроворот.
С февраля Алексей устроился в управление торговли. Ему была положена служебная машина с водителем. Анна вышла на работу. С Борисом сидела Валентина Федоровна. Всё было хорошо. Немного напрягало то, что от мужа постоянно попахивало спиртным, но Анна не предавала в то время этому особого значения. На работе постепенно она овладевала профессией. Начальство было ею довольно. Через два года она опять забеременела. Родился ещё один мальчик. Его назвали Дмитрием. Когда закончился декретный отпуск и надо было выходить на работу, Алексей неожиданно предложил жене уволиться. Борис во время этого разговора был в яслях, а Валентина Фёдоровна гуляла с Димкой на улице.
- Мама уже старенькая, ей трудно с двумя. Сиди дома. Деньги имеются. Без твоих копеек проживём - сказал Алексей.
- Как это не работать - изумилась Анна – дело не в деньгах, я только что начала делать самостоятельно серьёзные операции. Нет, Лёша, я не могу не работать. И тут произошло невероятное. Глаза Алексея стали злыми и колючими. Он подошел к буфету, налил себе коньяка, выпил и глухо сказал
- Значит ты без своего любовничка не можешь? Так? - Это был такой бред, что Анна хоть и была испугана его безумным взглядом, расхохоталась
- Ты не смейся. Не смей смеяться. Я всё знаю. - проревел Алексей.
- Давай расскажи и мне, я тоже хочу знать.
- Не надо ничего рассказывать, достаточно на Димку посмотреть.
Это было уже слишком. Анна убежала в ванну и там дала волю слезам. - Господи! - Произносила она про себя - как он только посмел думать о таком. Кстати, оба ребенка, как две капли, походили на отца. Алексей поскрёбся в дверь.
- Аня, выйди - тихо попросил он. Она не ответила. Он продолжал
- Выйди, поговорим. Ну что ты хочешь, чтобы я унизился публично. Хочешь, чтобы соседи слышали, как я извиняюсь? - И вдруг заорал
- Ну извини меня, кретина! Я люблю тебя так, что мне кажется, все мужики только и хотят тебя у меня отбить. Это же просто беда. Анна открыла дверь и вышла к нему. Ей стало вдруг его отчаянно жалко. Показалось, что перед ней не двух метровый мужик, а маленький мальчик, прибежавший к маме из-за того, что страшно стало в темной комнате. Они не стали продолжать этот разговор.Анна сказала только
- Я не оставлю тебя в беде. Не бойся. - Просидели, молча обнявшись, до прихода Валентины Фёдоровны.
Материально семья ни в чем не нуждалась. Постепенно появились такие же обеспеченные друзья. У многих были дачи. На воскресные дни ездили к ним в гости. Ещё чаще просто выезжали на природу. Расстилали ковры где - нибудь на опушке леса, жарили шашлыки, люля - кебаб, готовили плов, ели, разговаривали, смеялись и очень много пили. Алексей изменился. Теперь он стал заметно пьянеть. Особенно Анну раздражало, когда он, выпив, повторял одни и те же шутки. Может быть поэтому, они казались с каждым разом, всё более плоскими. Анна, хоть ей хотелось, мужа не критиковала. Она полагала - это его унизит, поэтому помалкивала. Так продолжалось пять лет. Среди их друзей была пара, с которой они были довольно близки. Муж Вадим работал с Алексеем, а его жена Татьяна была домохозяйкой и дочкой одного из прославленных генералов. Частенько, когда генерал не пользовался дачей, Татьяна приглашала туда своих друзей. Дачный участок был огромный. Не далеко от дома, среди сосен, был вырыт глубокий пруд, в котором водились в изобилии караси. На берегу его была сооружена великолепная баня. Прямо из неё, напарившись, можно было нырнуть в пруд. Между соснами были натянуты гамаки. На уютной поляне, под крышей, на случай дождя, была сооружена печь и находился огромный стол. Дача была буквально в получасе езды от города и поэтому гости всегда оставались с ночевкой и уезжали в понедельник прямо на работу. Всё в этот день было, как всегда. После ужина Анна, взяв плед, устроилась в одном из гамаков и задремала. Проснулась она от крика. Было темно. По пруду кто-то торопливо плыл. От бани слышен был крик Вадима. Анна спрыгнула с гамака. Навстречу ей из воды выскочила совершенно голая Татьяна, она, ни слова не говоря, схватила из гамака плед, накинула на себя и умчалась к дому. Со всех сторон на крик бежали гости. Вадим, ещё явно не протрезвевший, материл жену. Собственно понять что-то было не просто. Кто-то сунул ему ковшик с водой, он жадно отпил из него, потом отыскал глазами Алексея и обратился к нему
- Значит и ты, Брут, сподобился. Окунулся в эту помойку – потом обратился к Анне
- Ты ему, Ань, не давай, подцепишь после Таньки какую - нибудь заразу. Друзья тут же потащили Вадима к столу, налили ему, стали успокаивать. Через несколько минут он перестал материться и даже начал хихикать. Анна подошла к Алексею, ожидая его объяснений
- Ну, чего ты на меня уставилась. Видишь он не в себе. Мы с Танькой просто разговаривали. Он ворвался в баню и давай
