Владимир Макаров-Чалдон
Любимой женщине Паниоти Лидии посвящаю
ДЕПОРТАЦИЯ
«И огнем любви согреты
сердце, чувство, ум и взгляд»
Гёте (пер. Б. Пастернака)
В весенний полдень 44 года отряд красноармейцев численностью тридцать человек окружил аул. Отрядом командовал высокий статный голубоглазый лейтенант госбезопасности Александр Логинов. Он спешился, передал поводья каурового жеребца ординарцу и приказал через полчаса собрать жителей аула в центре. Сам, не торопясь, разминая ноги, направился к точке, куда его подчиненные должны были собрать население. Невольно он залюбовался одной из вершин Эльбруса, в подножье которой затаился аул. Здесь внизу буйная растительность, а там, наверху холод и снег. Одинокая и сверкающая под лучами солнца она притягивала взгляд, ослепляла и восхищала.
Начали собираться жители. Александр обратил внимание на девушку. Черные волосы и смуглую кожу эффектно подчеркивало красное платье. Красивый профиль, он не мог отвести от нее взгляд.
- Зифа,- окликнула ее одна из женщин. Зифа повернулась и, ее взгляд встретился с взглядом Александра. Словно разряд молнии проскочил между ними.
Ровно через тридцать минут после прибытия отряда помощник командира младший лейтенант, прикомандированный из управления госбезопасности города Нальчика, и знающий местный язык и обычаи поднялся на повозку. Он объявил, что по Постановлению Государственного Комитета Обороны местное не русское население депортируется. На сборы дается два часа. С собой разрешается взять носильные вещи, обязательно, теплую одежду и обувь, двухдневный запас продуктов. Через два часа выступление. С неявившимися поступят по законам военного времени. После чего жителей распустили собираться в дорогу.
Примерно через час раздались беспорядочные выстрелы. Оказалось Зифа и двое мужчин верхом прорвались через оцепление. При этом один из мужчин был ранен часовым, но и часовой получил ранение в плечо.
- В этой части республики спокойно и нет смысла сопровождать обоз всему отряду, - сказал Александр помощнику. - За старшего поедете Вы, я с десятью бойцами останусь здесь. В назначенное время обоз тронулся в путь. Александр смотрел вслед. Но вместо повозок он видел сани, на которых увозили в ссылку кулаков зимой 29 года. Там на санях была его мать. А его десятилетнего пацана держал двоюродный брат, не давая бежать вслед за санями.
Он провел рукой по лицу, отгоняя наваждение, и пошел во двор, где расположились остатки отряда. Там горел костер и варился обед. Кашеварил Петрович сорокалетний старшина, использующий каждую возможность накормить красноармейцев горячей пищей. Красноармейцы сидели и лежали на траве вокруг костра, лейтенанта посадили на седло, лежавшее тут же. Петрович всем налил наркомовские сто грамм. Подняв кружку, лейтенант сказал:
- Будем,- и выпил. Вслед за ним выпили и бойцы. После чего какое-то время слышался лишь стук ложек о котелки, да чавканье.
Закончив обед, лейтенант в задумчивости сидел на седле. Через некоторое время он, словно очнувшись, огляделся вокруг.
- Петрович, а сыграй-ка мне «Священный Байкал,- попросил он. Петрович растянул баян, и в предгорьях Кавказа полилась мелодия, как будто ветерок шевелил волны на огромном море-озере. Когда Петрович закончил играть, бойцы стали просить Александра спеть.
- Товарищ лейтенант, Вашу любимую. Он согласно кивнул. Голоса стихли. Какое-то время он помолчал, словно настраиваясь. Затем дал знак и Петрович заиграл. У Александра был теплый лиричный тенор. Голос звучал легко и свободно. Лейтенант преобразился. Перед красноармейцами уже был не лейтенант, а удалой ямщик, влюбленный в красную девицу. В предгорьях Кавказа бойцы почувствовали сибирский мороз и, щемящее чувство тоски по родине охватило слушателей. Песня окончилась. Бойцы молчали и лишь смущенно прятали глаза друг от друга.
- Кха-кха,- откашлялся Петрович. - Большой талант дал Вам бог товарищ лейтенант, Вам бы на сцене петь.
- Чтобы петь на сцене, надо учиться, а сейчас война, да и возраст у меня уже не тот,- ответил лейтенант. – Я, член ВКП(б) и служу там куда поставили меня партия и командиры,- добавил он.
Он встал:
- Поеду, напою Каурова,- и пошел в денник, где стоял жеребец. С детства он любил лошадей. Перед срочной службой работал на конезаводе, обучал диких лошадей. Каурку забраковала мобилизационная комиссия из-за масти, поэтому он не попал в кавалерию. Александр вошел в денник, подошел к стоявшему коню, отвязал его и, ласково разговаривая с ним, похлопал его. Достал из кармана кусочек сахара из своего офицерского пайка и, держа его на ладони, протянул лошади. Мягкие, бархатные губы коснулись ладони, когда каурый осторожно брал сахар. Александр заседлал жеребца и вскочив в седло поехал к горной речке, протекавшей в шагах пятистах от расположения отряда.
***
Конь долго пил, вдруг он поднял голову и заржал. В ответ раздалось призывное ржание. «Кобыла»- промелькнула мысль и, Александр за рекой шагах ста от берега увидел Зифу, сидящую верхом по-мужски в самодельном седле. Увидев, что он смотрит на нее, она повернула лошадь и, оглядываясь, шагом поехала по дороге в ущелье. Казалось, жеребец сам пошел за ней. Так они проехали около километра. Зифа исчезла за крутым поворотом. Повернув, Александр вновь увидел ее. Ее кобыла стояла к нему передом. На солнце у Зифы блеснул наган. Рядом на неоседланной лошади сидел джигит с винтовкой в руках.
- Молись своему богу гяур, сейчас я тебя буду убивать,- крикнул джигит и ударил пятками по лошади. Торопливо развернув каурку, Александр плетью ударил его. Не привыкший к такому обращению жеребец свечой взмыл вверх. Лейтенант с трудом удержался на нем. Приземлившись, каурый сразу перешел в галоп. Сзади щелкнул выстрел. Инстинктивно Александр нырнул с седла вниз на правую сторону. Подтянувшись в стременах, из-за крупа каурки он увидел папаху. И целясь ниже папахи, выстрелил из нагана. По звуку шмякнувшегося о дорогу тела понял: «Попал!!» И в тот же миг кожей ощутил свою незащищенность. Зифа с правой стороны подскакала к нему. С замиранием сердца он ждал выстрела. Некоторое время лошади скакали рядом. Кобыла стала отставать. Сев в седло и оглянувшись, Александр увидел, как Зифа подъезжала к упавшему джигиту. Проскакав поворот, он придержал лошадь и шагом поехал в расположение отряда. «Почему она не стреляла?!»- билась мысль.
- Товарищ лейтенант, это Вы стреляли?- окликнул его часовой.
- Да, по белке, не попал, ответил Александр.
***
На следующий день после полудня вернулся отряд. Младший лейтенант доложил командиру, что задание выполнено. А также передал приказ: отряду депортировать население соседних аулов, лежащих в ущелье. Рассказал также о том, что в горы ушла потрепанная банда и в связи с этим, руководство требовало от них повышенной бдительности.
Вечером лейтенант обошел все посты. И решив немного пройтись, вышел за ворота. Пройдя шагов двести, он увидел Зифу, которая была все в том же красном платье. Увидев его, она быстрым шагом стала уходить от него. Иногда она оглядывалась, словно хотела убедиться, что он идет за ней. «Почему она не стреляла?»- думал он, догоняя ее. Она оглянулась и бегом забежала в саклю. Он открыл дверь. Она стояла спиной к нему и смотрела в окно. Он подошел к ней и, взяв за плечи, повернул лицом к себе. На него с насмешливым вызовом смотрели черные глаза. Он наклонился и поцеловал ее в губы. И почувствовал, на его поцелуй ответили.
Уже более полугода он с отрядом мотался по республике и в течении этого времени у него не было женщины. Он весь дрожал от не терпения. Но, будучи уже искушенным мужчиной продолжал ласкать ее. Он вошел в нее, и его охватило чувство радости и гордости, что он овладел ею…
***
Тело ее выгнулось, и острые зубы впились в его плечо. Она лежала у него на руке и иногда благодарно целовала его. Поцелуи были короткими и походили на покусывания.
- Любимый,- шептала она.
Вдруг она встрепенулась:
- Который час?
- Двадцать часов тридцать минут,- щелкнул он крышкой позолоченных карманных часов «Павел Буре». Она сорвалась с ложа, стала торопливо одеваться.
- Мы еще увидимся?- спросил он.
- Нет…, не знаю…, наверное нет,- и выскочила за дверь.
Он встал, оправил одежду и пошел в расположение отряда. Почти сразу затылком он почувствовал чей-то сверлящий взгляд. Взгляд преследовал его до бивака. Он несколько раз оглянулся, но ничего подозрительного не видел. Быстро темнело. Он вновь проверил все посты и решил лечь спать. Но поспать не удалось.
- Кто идет? - крикнул часовой и раздался выстрел. И сразу застучало множество выстрелов. В темноте казалось, что пули летят со всех сторон. Красноармейцы заняли заранее выбранные позиции и стреляли по вспышкам от выстрелов и по ориентирам, выбранным днем.
Также внезапно, как началась, стрельба прекратилась.
***
На рассвете отряд двинулся дальше. Рядом с Александром ехали младший лейтенант и старшина. Взгляд охотника замечал самые мелкие следы.
- Вот здесь нас вчера ждала засада,- показал Александр помощнику.
- И было их человек пятнадцать-двадцать,- добавил старшина.
С головы отряда к ним скакал дозорный:
- Товарищ лейтенант, там девка!- крикнул он. Командир пришпорил жеребца. На поляне лежала Зифа. В области сердца у нее был след от кинжала. На теле придавленная камнем лежала записка. В ней на кириллице карандашом была написана какая-то абракадабра.
- Так будет с каждым, кто продастся гяурам!- перевел младший лейтенант.
Александр вскочил в седло. Не видя и не слыша ничего, он опустил поводья и умный жеребец, почувствовав состояние хозяина, сам выбирал дорогу.
Старшина отдал распоряжение четырем бойцам похоронить Зифу и догонять отряд.
***
Молодость не может долго скорбеть. И вот Александр уже услышал карканье вороны. А потом он услышал, как красноармейцы не стройно пели его любимую песню. И его голос подхватил замирающую мелодию и, стеная, повел ее за собой. Не голос, а его душа стонала и билась в нетях, сплетенных людьми:
«Под снегом то, братцы, лежала она
Закрылися черные очи
Налейте-налейте бокал мне вина
Рассказывать нет больше мочи»
г. Электрогорск, 2007 г.
