– Ну-ка, ты, долгогривый, иди к своим старухам. Их учить будешь!.. – мужики вытолкали батюшку за ограду.
Тот ушел, обиженный. Кинулся к телефону звонить Иерониму. Пожаловался на вольнодумца, сообщил, что с его появлением прекратили мироточить иконы в храме. Предложил немедля предать его анафеме. Митрополит успокоил, велел наблюдать за дерзким, но объяснил, что об отлучении говорить пока рано.
– Да на нем даже креста нет!
– Крест должен быть в душе! – отрезал владыка…
Так получилось, что деревенские мужики стали частенько собираться на бревнах у бабки Агафьи. Теплыми летними вечерами, провожая заходящее в далекий лесок багровое гаснущее светило, слушали Ивашкины измышления. Спрашивали, удивлялись, слушали, не верили совсем простым ответам. Сомневались. Особенно волновал вопрос о том, почему людей называют рабами Божьими.
– Какие же мы рабы? – так и спросили его.
– Рабы ли вы? Да так же, как вольные птицы, перед которыми открыты небесные пути, но не имеющие возможности преодолеть земного притяжения. Как Солнце, освещающее мир, вечно ходящее по кругу не в силах дотянуться до края галактики и обреченное угаснуть. Как вся Вселенная, беспорядочная и хаотичная, становящаяся с течением времени определенной схемой. Вселенная, все-таки имеющая замкнутые границы, сжимающаяся и расширяющаяся, далекая и неизведанная…
Все живет по законам Божьим, что есть по законам природы или мироздания. В этом смысле все сущее, все планеты, звезды являются рабами мира создавшего нас. Но в отличие от остальных существ, живущих на Земле, только человек имеет право выбора. Творить добро или зло в поднебесье, это самая большая власть, данная Создателем! В этом заключается Его уважение и любовь к своим лучшим творениям. Человек сам решает, как поступить, а Господь, зная, как он поступит, корректирует последствия необдуманных решений, чтоб снизить вред, нанесенный заблудшей душой. И помогает, намекает посредством всяких знаков, направляет ее на путь истины.
Люди совсем не слушают живущего в них Духа Святого. Они, глубоко уверенные в гордыне своей, убежденные в силе собственного знания, неоспоримые в правоте, свершают деяния, не сверяя с учением, и тут же попадают в коварные сети порока. А затем рвут душу в клочья, каются, расшибают лбы, сокрушаются и скорбят. Но хорошо если так. А часто и не замечают совершенной несправедливости. Идут себе дальше ослепленными собственным превосходством.
Как жить в мире, наполненном искушениями и соблазнами? Как распорядиться выбором, не прельщаясь и не оступаясь? Труднейшая задача даже человеку благоверному. Всю жизнь люди учатся выбирать, а часто и в конце жизни делают ошибки. Души созданы, чтобы научиться этому. А после смерти каждый оказывается в том месте, которое он выбирал земной жизнью, поступками, делами, помышлениями, верой своей...
Нужно учиться, внимать гласу Духа Святого, проникать в тонкие материи познания, слушать, слышать душу свою, открыть, распахнуть ее для лучей истины. Впитывать нектар божественной благодати, ощущать энергии пространства, чувствовать пользу преображений. Нужно сильно, страстно, до боли хотеть этого. Задавать себе вопросы, разбирать поступки, делать жесткий вывод и желать, верить, что ответ будет найден. Никогда Господь не оставит мятущиеся в поисках души. Так или иначе, обязательно найдет возможность приоткрыть занавес, окружающий Царство Света. И вострепещет душа в благодарности к Создателю! Единственное нужно, – желание сделать правильный выбор.
И вера в то, что происходящее и творящееся на земле, движения звезд и планет, – все во благо людям…
Вера, что Бог не ошибается, а любит и всегда помогает в борьбе с искушениями. Человек сам спасает свою душу, Господь лишь помогает, дает силы не поддаваться соблазнам, посредством Святого Духа наставляет на истинный путь.
И тогда начинают понимать и осязать красоту божественного провидения. Великолепие сотворенного мира, природы, восторженность любви, поэзию гармонии, святость всего сущего. Созерцание симфонии света и звука, ощущений поражает многогранностью. Слова и мысли превращаются в причудливую мозаику, а в калейдоскопе откровения возникают ослепительные сочетания реальности и видений…
* * * * *
Незаметно подобралась осень. Мазнула багрянцем, окропила дождями. Укутала желтизной стоящие в далекой туманной дымке леса, пронеслась над колосящимися полями. Принесла урожай, напоила земными соками отяжелевшие плоды, уложила усталые пожухшие травы, ночными росчерками комет сообщила о своем приходе…
Холодной ночью неугомонный церковный староста пробирался огородами к домику Агафьи. В руках держал бутылку с бензином и фитилем вместо пробки. Поджег тряпицу и швырнул на крышу ветхой старенькой избушки. Полыхнуло сразу, сильно. Языки пламени мгновенно охватили кровлю, загудели, затрещали. Огонь заярился, заиграл, пожирая старое дерево. Фаддеич быстро кинулся в кусты и пропал в зарослях репейника.
Ивашка с бабкой едва смогли выскочить. Неодетыми метались по двору, не зная за что хвататься. Торопились отвязать Патрика…
Люди проснулись, бежали, не зная чем помочь. Ничего спасти уже было нельзя. Дом затрещал, закачался и сразу развалился, рассыпаясь горящими углями. Агафья запричитала, забилась обреченно и пала замертво.
С рассветом крест вновь озарился видением Богородицы. Но стояла она одна, без Младенца Иисуса, в белых непорочных одеждах, закрывая лицо руками и склонив сияющую в золотом нимбе корону. Казалось, Она горько плачет, жалея судьбы земные. И иконы не мироточили…
Опять со всей округи стал съезжаться православный народ. Приехал митрополит со свитой. Службы шли, не прекращаясь ни на секунду. Славили Создателя и Невесту Его, клали поклоны, возжигали восковые свечи, надеясь заслужить прощенье. Каялись, причащались, кадили дымом, брызгали святой водой, остужая буйные головы. Молились, молились, молились…
Агафью хоронили на сельском кладбище. Место выбрали на горке между двумя плакучими березами. Земля была песчаная, сухая, легкая будто пух. Проводить в последний путь пришли совсем мало. Ивашка с Патриком, Марина Геннадьевна, соседка Ильинична и три древние старухи. Отпевать покойницу никто не стал, все священники в церкви служили литургии, пели акафисты в честь Богородицы. Как могли, спасали души. До Агафьи ли им было? Тем более кудесницей считали ее…
Два мужика забили крышку. Опустили гроб и стали быстро засыпать землей. Сделали невысокий могильный холм, поставили простой крест. Выпили по стакану горькой водки, помянули бабушку добром. Ушли.
Марина пригласила к себе в дом. Накрытые к поминальной тризне столы ждали всех желающих. Дверь открыта настежь…
Ванька с собакой идти на поминки не захотели. Сидели у могилы, молчали, глядя в звенящую синеву небес. Незаметно подкрались ранние осенние сумерки. В небе зажглись далекие звезды. Вышла полная грустная Луна, осветила кладбище мертвенным свечением.
Патрик высоко задрал морду и завыл пронзительно, протяжно, горько. Казалось, это сама сущность тварного мира мучительно стонет от боли, эхом разлетаясь в черном поднебесье. И словно отозвавшись, высоко на Востоке зажглась, и стала медленно падать одинокая сияющая звезда, оставляя длинный дымящийся след…
Ивашка встал, встряхнулся, потрепал, погладил пса, поклонился кресту, и они побрели в сторону светящегося редкими огоньками села.
А в храме полным ходом шла всенощная. Владыка Иероним вел службу, торжественно и громко вычитывая слова псалмов. Церковь была переполнена, свечи горели ярко, потрескивая от нехватки кислорода. Митрополит в сверкающей золотом ризе, ослепительном блеске горящей алмазной митры, вещал с амвона божественное откровение. Архиереи, дьяконы, священники стояли в парадных одеждах, молились истово, проникновенно…
Словно невесомая тень прошелестела внутри храма. Свечи и лампады погасли, окутались дымом. Лишь электрический свет освещал собравшихся во имя Господне…
В дверях стоял Ивашка, народ неохотно расступился перед ним. Владыка обернулся, увидел пылающие глаза, вопросил, еле сдерживая гнев:
– Чего тебе, сын мой?
– Я не твой сын!
Иероним задохнулся:
– Чей же?
– Я Сын Божий!
Кровь ярости ударила в голову митрополита, услыхавшего дерзновенный ответ. Все охнули от неожиданности, загомонили…
– Ах ты!.. Ах! Уберите! – кивнул двум рослым дьяконам.
Отвернулся, продолжил службу. Ваньку схватили за руки, вытолкали взашей, обозвали…
Богородица исчезла. Крест стоял одинокий, голый, темный. Смотрел, как уходят Ивашка с Патриком, выбираясь к проселочной дороге. Они шли туда, где рассветы купаются в далеких озерах, где сияет свет, и нет тени, где дышится легко и свободно, а облака касаются земли…
Верный пес преданно шел рядом, не забегая вперед и не отставая, чутко улавливая шорохи увядающего мира. Они шли учиться. Они шли учить…
И никому не было дела до этих бредущих путников. Лишь Марина Геннадьевна все ждала, не гасила свет, не убирала накрытый стол…
А над селом быстро сгущались тяжелые грозные тучи. Ослепительные молнии пробивались сквозь мутные небеса. Громовые раскаты яростной канонадой сотрясали землю. Страшной яркости вспышка озарила спящие избы. Удар был такой оглушительной силы, что треснул церковный купол.
И хлынул очищающий проливной дождь…
Ноябрь 2011
[/i]
Спасибо, Виктор...