о бесполезности всех дальнейших действий.
Бумажки нигде не было видно, носок ботинка был чист, ни кусочка, ни краюшка валюты из-под него уже не виднелось.
«Неужели успел, гад! – содрогнулся от внезапно напавшего бешенства Ивашов. – Убью! На выходе кончу!» – окончательно рассвирепел он.
От страшного напряжения он пошатнулся и вместе с очередным качком вагона завалился в сторону ног Лоха. Тот заворочался, перевернулся на другой бок, откинул голову на спинку скамьи, широко открыл рот и застыл, страшно храпя, в этой близкой к летальной позе.
Нога его подогнулась и взору, стоящего на коленях Ивашова представилась освободившаяся из плена грубой подошвы купюра.
Ее как будто и не марала мерзкая нога, бумажка сверкала и переливалась, как будто только что из-под станка.
Ивашов проглотил вставший поперек горла ком и протянул было руку за заслуженным вознаграждением, как тут же был сражен мощным ударом Беглова.
От внезапной возни Лох очнулся и с удивлением поглядел на двух валяющихся у него в ногах людей. Люди сразу поднялись, отряхнулись и вежливо извиняясь, расселись по своим местам.
Тупейший из тупых Лох, выпучив глаза, осмотрел вагон, отряхнул ладонью концы брюк и застыл свиным рылом у пола в безумной радости от найденного.
Через секунду заветная купюра порхала по верху вагона, крепко зажатая в руке Лоха.
- Нет! – орал этот идиот. – Не-е! Ну, вы видели! Обронил! Обронил! А! А теперь нашел! А!
- А-а-ии-и-ыы! – заревел вдруг диким зверем Беглов. – Ы-ы-ы-ыы! – повторил он еще раз и застыл, вмиг остекленев.
Менты, находившиеся в соседнем вагоне, вздрогнули, передернули затворы и бросились в бой.
Притихший Лох судорожно спрятал купюру в кошелек. Менты схватили Беглова и, скрутив его как барана перед закланием, поволокли к выходу.
Ивашов резко встал и направился в тамбур. Перед этим он бесстрашно взял Лоха за подбородок и веско произнес:
- Пироги с минтаем, дядя! И за жизнь …! И за жизнь!
Несколько минут прошли в полной тишине.
- Не! Ну, вот как жить!? – искренне развел руками осмелевший Лох. – Если одни только ненормальные кругом!
Просыпающаяся публика также рассеяно разводила руками и соглашалась.
А за окнами вырастала красавица Рязань.
Москва – Рязань 20.10.2008г.
