приветливо помахал ей рукой. От внимания одноклассниц эта сцена не ускользнула. В следующий миг подошли друзья и Сережка Заварзин, распахнув куртку, демонстрировал носовые платки, расписанные вручную цветными стержнями, они были приколоты на подкладке. Он останавливал каждого ученика и как деловой коммерсант предлагал:
– Налетай, торопись, покупай живопись. По дешевке отдам, всего за рубь.
Друзья потянули Сашку на улицу, но он отмахнулся, ему нужно было увидеться с Наташей и договориться о встрече вечером. Дождавшись девушку, он условился увидеться с ней в восемь часов.
Вечером они встретились на углу школы.
– Куда пойдем? – спросила Наташа, – меня отпустили на два часа. Мама строжится, заставляет к экзаменам готовиться.
– Давай до цирка прогуляемся и обратно.
Наташа, взяв парня под руку, слегка прижалась.
– А мне нравится эта улица, тихая, вся в деревьях и машин совсем нет. У вас здесь, как в деревне, а там, где я жила, одни пятиэтажки стоят.
– Знаешь, как нашу улицу называли в начале века? Переселенческая. Видела на углу Вокзальной и 1905 года красивый резной дом, мой дед в нем бывал раньше.
– Когда это раньше? – спросила Наташа.
– В 1920 году.
– Ого! Это после революции. У него там знакомые жили?
Саша хранил одну тайну, о которой дед рассказывал маме, что в этом доме жил железнодорожник. Какое-то время после подавления большевиками Колыванского, крестьянского мятежа, прадед Егор и дед Миша, сочувствовавшие белогвардейцам, скрывались в этом доме.
– Ага, жили, мой дед иногда бывал в том доме, когда в гости из Михеевки приезжал.
– Что за Михеевка?
– Это деревня, там живет мой дед, она находится в Томской области, до нее по Оби на теплоходе можно добраться.
Проходя мимо старинного здания, которое на тот момент занимал филиал 137 школы, Сашка показал рукой и сказал:
– В 1915 году здесь мой дед учился.
– Так он в Новосибирске жил?
– Не, только когда учился, и не в Новосибирске, а в Ново-Николаевске.
– Здорово, ты вот о своем деде хоть что-то знаешь, а я о своем почти ничего.
Саша мог многое рассказать Наташе о деде Михаиле, но нельзя, мама строго предупредила, на людях даже о далеком прошлом их родственников лучше не упоминать, потому что политика советского государства до сих такова, что многие граждане отнесутся к ним как врагам. Через что пришел дед Михаил во времена Гражданской войны в России и перед Второй Мировой войной в советском обществе такая тема не для разговора. Потому Саша усвоил для себя твердо, чтобы не пострадали его родные, он должен держать язык за зубами.
Не спеша, дошли до цирка и, побродив по дорожкам, повернули обратно. Саша показал еще одно здание, в котором сейчас размещалась психиатрическая больница, а раньше, после установления большевиками советской власти, в нем располагалась тюрьма, а чуть позже следственный изолятор №1. Знакомых деда Михаила во времена массовых репрессий содержали в нем, и им пришлось испытать на себе ужасы и нечеловеческие пытки со стороны следователей-чекистов.
– А здесь что было? – Спросила Наташа, разглядывая мрачное, кирпичное здание.
– Тюрьма. Я слышал, здесь репрессированных расстреливали.
– Кого-кого?
– В 1937 году людей арестовывали и по рассказам старых людей, некоторых расстреляли в подвале. Потом при Хрущеве их реабилитировали.
– Что значит, реабилитировали?
– Мама говорила, что так возвращали людям добрые имена, но уже мертвым.
– Ужас! Откуда ты все это знаешь, дед рассказывал? Я, вот, к примеру, об этом не слышала.
– Если тебе будет интересно, в центральной библиотеке посмотри за те годы подборки газет, там кое-что об этом есть.
Саша не стал объяснять Наташе, что существуют секретные архивы, которые доступны историкам, освещавшим события советского государства под контролем КГБ. Об этом говорила мама. Везде и во всем существует строгая цензура. А маме каким-то образом удавалось добывать сведения о событиях прошлых лет, но и этой информацией она делилась с сыном с одним условием, чтобы он помалкивал. Но для себя Саша усвоил твердо, что в этой стране были, есть, и будут такие люди, которым небезразлично прошлое и они несут другую правду о советском строе, а не ту, о которой ежедневно рассказывают по радио, печатают в газетах и учат в школе. Потому что их семья хранит память о людях, незаконно репрессированных Советской властью.
Быстро надвигались сумерки. Парень с девушкой подошли к Наташиному дому. Они присели на лавочку возле подъезда. Расставаться совсем не хотелось. На третьем этаже открылась балконная дверь, показалась мама Наташи. Без слов стало ясно, что девушке пора домой. Мать ушла. Во дворе было так тихо, что можно было уловить дыхание. Вдруг Саша взял ее руку и прижал к своей щеке. Наташа не отдернула руку, ей был приятен этот жест, и тем более стало любопытно, что же будет дальше.
– Какая мягкая и теплая у тебя ладонь…
Саша прикоснулся к ней губами. Наташа почему-то встревожилась и, отдернув руку, робко произнесла:
– Мне пора.
– Подожди секунду. Помнишь, ты обещала в прошлый раз…
– Помню.
– Ну, и какой я?
Наташа заулыбалась и, окинув его озорным взглядом, ответила:
– Ты… Хм. Ты хороший, а дальше посмотрим, – она звонко рассмеялась. Он проводил ее до двери подъезда, и друзья попрощались, условившись встретиться завтра вечером в клубе Железнодорожников.
На следующий день вечером Сашка, перекусив по быстрому, побежал в клуб встречать Наташу. Люба с Мариной понимающе закивали и, объяснив, что спешат домой, удалились.
Возле дома Наташи он взял ее за руку и, не замечая ее глаз в темноте, прошептал:
– Можно, я провожу тебя до квартиры?
Девушка не ответила, но противиться не стала и, открыв дверь, они вошли в тамбур. Лампочка не горела. Саша привлек к себе девушку и почувствовал ее дыхание. Они коснулись друг друга губами и почувствовали нежность первого поцелуя. Затем, осмелев, он целовал ее непрерывно, чувствуя, как она тянется взаимно и при этом улыбается. Целуя уголки ее губ, он наслаждался и осознавал, что никогда поцелуи не были столь сладостными. Последний раз Наташа поддалась его нежному прикосновению и, прикрыв ладонью его губы, тихо произнесла:
– Не провожай меня дальше. До завтра, мой Санечка.
Оставшись один, он заспешил домой. Восторг переполнял его грудь, Сашка был без ума от счастья, ведь это были первые поцелуи, от которых чуточку кружилась голова. Завтра они снова встретятся.
Отрывок из 1 книги Путь Черной молнии (новая версия)
