Добиться постоянного аромата для духов, состоящих не из пяти-шести компонентов, как было тогда принято, а из дюжины отдельных, считалось практически невозможным.
Ну и что?! Невозможное и Джованни Фарина...Что может быть естественней.
Как-то раз Батиста пришел к нему с предложением попробовать закупить несколько ящиков нового красного итальянского вина для обеденного стола.
-Я слышал, что это вино создано по необычному рецепту. Кажется-это называется купаж,-рассказал брату Батиста.
-Купаж? Что это?
-Это смешивание различных вин с целью улучшения качества и исправления недостатков. Говорят, что если у винодела есть опыт, знания и талант, в результате может получиться нечто божественное.
Купаж? Фарина задумался. А почему бы не позаимствовать идеи виноделов?
И он начал собирать и сохранять пробы различных эссенций и смесей, отличавшихся друг от друга в зависимости от урожая всего на один нюанс. И создавая комбинации из них, смог добиться одного и того же узнаваемого аромата.
Симфония звучала и благодарная публика внимала ей, затаив дыхание.
Очень быстро Кельнская вода из доступной всем жидкости превратилась в предмет роскоши. Все состоятельные господа мечтали заполучить этот волшебный одеколон. Круг клиентов дома Фарины становился шире и шире. В ароматную сеть все чаще попадали и сильные мира сего.
-Вы слышали,-шептались в салонах, -стоило Марии Антуанетте Австрийской положить на низ живота платок, надушенный духами Фарины, как проблема ее бездетности была решена.
-Да,этот аромат провоцирует возбуждение у мужчин и вызывает прилив крови к гениталиям у женщин.
И клиенты с удвоенной силой начинали покупать одеколон ящиками, использовать его для обтирания, полоскания рта, опрыскивания одежды и ароматизации воздуха. Чудесная вода обволакивала людей защитным коконом, вознося их над неприятными запахами и охраняя от заболеваний.
Да, да, зачастую Кельнская вода использовалась для лечения того или иного недуга и принималась во внутрь.
-Лечебные свойства? По крайней мере, вреда это никому не нанесло. А чтобы было вкуснее, капайте несколько капель на кусок колотого сахара,-как настоящий итальянец, да к тому же житель Кельна, Фарина всегда отвечал уклончиво. В отличии от прямолинейных жителей Пруссии, настоящий кельнец никогда не скажет однозначно «да» или «нет»-он скажет «может быть» или пообещает ответить завтра.
Слухи о чудодейственном одеколоне росли как снежный ком и уже скоро один из племянников Джованни со смехом цитировал берлинскую рекламу:
«Эта вода является средством против яда, предохраняет от чумы. Она лечит желтуху, катар, обмороки, колики, боль в животе, груди, исцеляет от ожогов, является прекрасным средством от зубной боли, придает силы женщинам при родах, способствует откашливанию, а также ослабляет звон в ушах и, наконец, придает красоту, так как это косметическое средство делает кожу гладкой и наделяет ее прекрасным цветом»
Но Джованни, в отличии от домочадцев, слушал этот панегирик в пол-уха. Он был погружен в чтение письма, полученного из Вены:
-Нас ожидает визит высоких гостей. Батиста , я жду тебя в кабинете, нам есть что обсудить.
-Скоро к нам прибудут два камергера его величества Карла VI Австрийского,-говорил Джованни, возбужденно вышагивая по комнате. Король, к сожалению, не имеет сына-наследника и хотел бы иметь возможность завещать трон дочери, Марии Терезии. А для этого ему нужно заручиться поддержкой имперских князей.
-А как это связано с нами? Зачем король посылает к нам своих камергеров?
-Он полагает,-немного самодовольно улыбнулся Джованни,- что если всем этим князьям, а их тридцать шесть, вместе с письмами будут разосланы розолии с Кельнской водой-это сильно упростит задачу. Да, кстати, надо не забыть проинформировать городской совет об этом визите. Скоро ежегодный бал в городской ратуше и власти будут рады пригласить посланцев австрийского короля.
Рано утром следующего дня Джованни отправился в ратушу. Теперь его встречали здесь, как дорогого гостя и называли на немецкий манер господином Йоханом Марией Фарина. Джованни не возражал. Бывало, что своим клиентам, отдавая дань моде на все французское , он представлялся даже Жаном Мари. Главное, дела идут , слава растет и дом Фарины пользуется заслуженным уважением в мире.
Предупредив городской совет о визите высоких гостей, Джованни, выйдя из здания ратуши, повернул к Старой площади, вышел на берег Рейна и, немного постояв там и понаблюдав за погрузкой и разгрузкой кораблей, отправился по деревянному мосту на другой берег в Дойц. Он уже давно привык к таким длинным прогулкам. Маршруты менялись и этим утром он решил посетить рынок, раскинувшийся на правом берегу. Вонь города давно перестала вызывать к него тошноту. Он научился воспринимать всю палитру запахов, которую предоставлял ему окружающий мир-от благородных и тончайших до тех, что отдельно друг от друга вызывали только отвращение, а в сочетании с другими запахами могли сложиться в новую благоухающую экспозицию.
В отличии от главной рыночной площади возле собора, застроенной монументальными сооружениями домов цеховых общин и жилыми домами зажиточных бюргеров, рынок в Дойце был просто пространством для торговля мясом, рыбой, сеном и дровами. Рынок был шумным, торговцы во весь голос расхваливали свой товар, а кое-кто попытался даже ухватить Джованни за локоток, чтобы убедить купить ту или иную вещицу. Кислый запах рыбы, овощей и фруктов смешивался со сладкими и острыми ароматами специй, цветов и трав. Джованни интересовал совсем недавно ввезеный в Германию продукт под названием «картофель». В Италии, в его родном Пьемонте картофель выращивали уже давно, но здесь это была диковинка. И именно здесь Фарина смог изучить и описать запах картофеля во всех его видах: только что собранного , очищенного, вареного, натертого, давленного и охлажденного. Для него запахи одного и того же плода были совершенно разными и всегда новыми. Он всегда находил то, чем можно было , в очередной раз, восхититься среди ароматов окружающего мира.
Бал в городской ратуше, собственно ,не был балом. Он ничем не напоминал , например, бурное городское веселье в Париже, в Bal de l’Opèra. Все проходило спокойно и неторопливо, как и заведено в Германии. Торжественный обед с чинной беседой, тихая музыка и недолгие спокойные танцы. Это вам не карнавальное веселье! И все-таки его ждали и к нему готовились. В течении года брали уроки танцев и выбирали ткани для нарядов.А если вы, не дай бог, сбивались с такта, это могло нанести урон светской репутации, а то и стоить карьеры. Фарина и мечтать тогда не мог, что всего несколько лет спустя он сам будет давать бал во вновь открытом Гюрценихе и на этом балу до утра будут отплясывать представители восемнадцати национальностей.
За столом Джованни развлекал соседей точным перечислением ингридиентов, входящих в подаваемые блюда. Для него это было детской забавой, но окружающих, неизменно, приводило в восторг.
-Судак, форель, морковь, веточки свежего укропа, петрушка , лавровый лист, перец горошком черный и розовый, сушеный корень сельдерея, гвоздика , лимон и, конечно, желатин,-перечислял Джованни, даже не глядя на блюдо с заливной рыбой.
Но когда к столу подали фазана, он тут же, несмотря на самые сильные приправы-имбирь, чеснок, кукуму и шафран, смог уловить запах несвежего мяса:
-Не ешь этого фазана,-наклонился он к брату,- он испорчен.
Батиста удивленно смотрел в свою тарелку. Кроме смеси экзотических ароматов он ничего не мог унюхать. Но, не секунды не сомневаясь в способностях Джованни, он не замедлил встать , подойти к бургомистру, который сидел во главе стола и, наклонившись, прошептать несколько слов. Тот сначала недоверчиво поднял брови, но поймав взгляд Джованни, не замедлил приказать слугам убрать тарелки с фазаном и заменить их следующим блюдом. А чтобы отвлечь гостей от этой процедуры, поднялся и произнес тост.
Блюдо следовало за блюдом и фазан был забыт.
На следующий день утром бургомистр лично почтил визитом дом братьев Фарина :
-Я должен был сам поблагодарить вас за спасение вчерашнего вечера. Повар строжайше наказан. Но несколько гостей все-таки отведали испорченного мяса и им теперь требуется ваша волшебная вода. Все они в один голос утверждают, что одеколон моментально снимает желудочные боли и облегчает страдания.
-Я всегда рад служить своему городу,-учтиво поклонился Джованни.
Несколько лет спустя
-Merda! Verdammt! –мешая немецкие проклятия с итальянскими, Джованни ворвался в магазин, чуть не сбив с ног хорошенькую покупательницу в модной шляпке, похожей на кружевную тарелку,-пардон, мадам!
-Они опять это делают!,-вне себя от ярости, он бросил на прилавок несколько газет,-они смеют выпускать свои водички под моим именем! Я готов на все, чтобы сделать свое детище узнаваемым для клиентов и поставщиков. Объединил в названии мое имя и адрес. На всех наших флаконах стоит «Йохан Мария Фарина напротив площади Юлиха». Я собственноручно подписываю этикетки и увенчиваю их восковой печатью, тем самым убеждая заказчиков в подлинности драгоценного содержимого флаконов. А эти негодяи!!
Действительно, успех духов Фарины вызвал шквал подделок. Жидкости, имитирующие Кельнскую воду имели совсем другие, более дешевые составляющие и абсолютно другой запах, но их создатели шли на все, лишь бы примазаться к славе. На этикетках подделок стояло «Йохан Мария Фарина напротив Альтермаркт», «Йохан Мария Фарина напротив Апельхоф-платц», «Йохан Мария Фарина ам Дом» и так далее. Фарина судился и выигрывал суды, но делу это не помогало. Волна только ширилась. Появились подделки во Франции и Италии. В попытках придать своему промыслу законный вид, парфюмеры даже отправлялись в Пьемонт, где фамилия Фарина была очень распространена( в переводе это означает «мука») в поисках невест с этим именем и называли новорожденных наследников Джованни Мария.
Джованни не доживет до того дня, когда в Германии будет принят закон об охране торговых марок и не узнает, что потомкам хитреца и пройдохи Вильгельма Мюлленса , купившего 1803 году у боннского предпринимателя Франца Карла Фарины право использовать его имя , запретят использование фамилии Фарина в коммерческих целях. Все мануфактуры Мюлленсов будут объявлены вне закона. Тогда-то я появиться марка 4711, которую многих ошибочно считают настоящим Кельнским одеколоном.
Но мы-то с вами знаем.....
Как знали и понимали высокие клиенты. Одним из заказчиков Фарины был кельнский курфюрст Клеменс Август. Провозглашенный в возрасте двадцати трех лет еще и епископом Кельна, этот человек, честно говоря, больше любил светские стороны своей службы, нежели религиозные. В своем дворце Августусбурге, расположенном между Кельном и Бонном, курфюрст устраивал пышные балы и соколиные охоты.Там давали оперы, спектакли и комедии не только на немецком, но и на французском и итальянском языках. Зачастую сам курфюрст принимал в них участие.О любовных похождениях вельможи ходили легенды. Только вот беда-Клеменс Август не отличался крепким здоровьем, а ванна в его дворце являлась лишь
