Александр Кузнецов
ПОВАРЕННАЯ КНИГА
- Вынеси, пожалуйста, мусор, - крикнула из кухни жена.
Что ж, у каждого свои обязанности. Около мусорного контейнера встретил соседку. Бумажный ее мешок разорвался, и она подбирала содержимое: жестяные банки, смятая газета, кусок хлеба...что-то еще.
Я вернулся, жена готовила к ужину. На столе лежала раскрытая «Книга о вкусной и здоровой пище». Известная когда-то книга.
По малости лет, не помню голодно ли было во время войны. К тому же, в блокаду ленинградскую находился в эвакуации.
Как жили в то время, подробно не расспросил, а мне самому было всего три – четыре года, так что помнить не мог.
Беру книгу, перелистываю. На иллюстрации, посередине сервированного стола на тарелке лежат тонко нарезанные кусочки хлеба.
А маме приходилось недоедать? Помню, хотя, вроде, и не должен помнить из-за возраста, как мама, сгребая со стола крошки хлеба в ладонь, собиралась их съесть, а я попросил: «дай мне». Крошки те я съел, и тогда, наверно, и появилось первый раз чувство стыда. Если бы не появилось, я бы не запомнил этот эпизод.
Листаю дальше. На вкладыше нарисовано блюдо, на нем поджаристая курица, окантованная кусками картофеля, помидорами, яблоками, сверху пучки петрушки.
Возможно, что другой эпизод, но уже рассказанный мамой, и связан с голодом. Я чем-то заболел, сильно похудел. И врач сказал, маме, что если не наберу хотя бы килограмм веса, - умру. Мама что-то выменяла на рынке на курицу.
Наверно что-нибудь еще выменивалось. Набрал я этот вес.
Ко мне подошла жена. Я продолжал перелистывать книгу. Вдруг она останавливает мою руку. На иллюстрации разные упаковки чая. Несколько статей о чае.
Мы просматриваем статьи.
- Видишь, - говорит жена нигде не говорится о чае с сахаром. Вспоминаю,.. мама рассказывала. Когда мы были в эвакуации, она работала на заводе, а я ходила в садик. После работы мама меня спрашивала: «Ну, чем вас кормили сегодня в садике?» На что я часто отвечала: «Чай без сахара и хлеб ничем не помазанный».
Я опять отыскиваю в книге картинку с кусочками хлеба.
- Мама, - продолжает жена, - получала на заводе паек. Когда в нем были пару кусочков сахара, она приносила их мне. А здесь, гляди - и стакан чая в подстаканнике, наверно с сахаром.
Жена подвинула книгу к себе. Явно что-то ищет.
- Нашла, - говорит она, - это я уже помню. Жаль, что картинки нет. ТУШЕНКА. Так всего несколько слов о ней, несправедливо. Помню сама, - повторяет она, - я тогда сильно заболела, и мама получила разрешение выехать со мной в Москву. Летели на военном самолете. Где-то была промежуточная посадка. Даже сейчас вижу зеленое-зеленое поле от травы. Два или три летчика. Мы с ними сидим на земле. На газете банки с тушенкой. Позже мама рассказывала. что они пригласили нас поесть вместе с ними, а тушенка была американская. Запах у нее необычный, дразнящий, запомнился. Во время болезни ела очень плохо, но тут прорвался аппетит, ела с удовольствием. Я и сейчас люблю ее вкус.
Здесь кусок масла на гречневой каше, на следующей странице кусок масла в сковородке с зеленым горошком, тут масло розочками на красной икре, на черной.
Когда мы вернулись в Ленинград из эвакуации, аппетитом не отличался. Помню кашу манную с уговорами. Однажды, когда мама была на работе, я обнаружил банку со сливочным маслом, четверть банки, наверно. И решил сделать маме приятное. «Поем немного масла, расскажу маме, и она порадуется, что я покушал». Незаметно для себя съел всю банку и, когда мама вернулась, сообщил ей добрую весть. Что-то в лице ее насторожило меня : она не похвалила меня, вообще молчала. На сколько времени, интересно было расчитано это масло.
Мы продолжали рассматривать книгу. Вот БУТЕРБРОДЫ, БУТЕРБРОДЫ НА ПОДЖАРЕННОМ ХЛЕБЕ, ЗАКРЫТЫЕ БУТЕОРБРОДЫ.
В первом классе мне давали с собой завтрак, пару бутербродов. Потом один старшеклассник стал угрозами отнимать их у меня. Один раз я не подчинился, и он меня поколотил. Я все равно не отдал. И он больше ко мне не подходил.
БОРЩ ХОЛОДНЫЙ. У нас в семье он назывался свекольник. Одно из моих любимых блюд. Главная повариха была бабушка, но свекольник мне запомнился мамин.
Снова перехватывает инициативу жена.
- Видишь, семга, лосось, кета. Помнишь рыбный магазин на углу Невского и Рубинштеина? Папа любил со мной туда заходить после получки. Он уже хорошо зарабатывал, был главный инженер НИИ. «Ну что, дочка, - говорил он, - давай-ка выберем что-нибудь вкусненькое». И мы шли как победители домой к маме.
НОЖКИ ТЕЛЯЧЬИ. О! Это уже точно мое. И хотя в книге говорится о жареных ножках, но в первую очередь ассоциация с ними – это студень.
- Знаешь, - говорю я жене, - почему в книге нет ни слова о студне? Она вопросительно поднимает брови. – Потому, - продолжаю я, - что составитель не только не пробовал, но даже не видел студня моей бабушки. Это настоящее произведение кулинарного искусства. Внизу слой мелко рубленого мяса, над ним прозрачнейшее желе и наверху желтые блестящие глаза нарезанных крутых яиц, чуть прикрытых тем же просвечивающим желе, студнем. Но это только на праздник, на большой праздник.А к студню обязательно приготавливалась горчица. Что здесь о ней? Так, СТОЛОВАЯ ГОРЧИЦА. Ну рецепт можно не читать. Что-то получится, конечно. Но не бабушкина горчица. Взрослые любили ее мазать еще и на хлеб. Потом и я полюбил.
Жена закрывает книгу.
- Пора ужинать, - говорит она. Вот только заправлю сметаной салат, а ты нарежь пока хлебушек.
