отклонившись вправо, перебросил меч в левую руку и молниеносным движением рассек кольчугу на груди Ратона скользящим ударом слева направо.
Стальные кольца взрезались легко, словно они были из мягкой меди, а не из вороненой стали, и обагрились кровью. Ратон глухо зарычал, отшатнулся и как-то неуклюже отмахнулся мечом.
Тяжело дыша, противники замерли.
Шум боя давно уже ушел дальше вглубь ущелья. Оттуда доносились отдаленные яростные вопли и беспрерывный звон стали. А здесь в гулкой мертвящей тишине слышно было только хриплое дыхание поединщиков не на жизнь, а на смерть. Во взглядах, устремленных друг на друга, не осталось никаких мыслей, лишь темная ненависть полыхала в них неукротимым пламенем.
Сжав рукоять меча побелевшими от напряжения пальцами, Странник с мрачной решимостью шагнул вперед. Навстречу ему взметнулся клинок Ратона. Засверкала сталь, заискрилась, скрежеща до боли в зубах. Ослепляющая ярость двух искусных бойцов сплела их тела в невероятно тугой клубок, и уже совершенно невозможно было понять, где – кто... Они рубились молча, остервенело, почти пренебрегая правилами защиты. Из многочисленных ран лилась кровь, а вместе с ней уходили и последние силы. Поединок мастеров меча превратился в грубую кровавую бойню.
В какое-то мгновение Аргнару почудилось, что в расширенных зрачках Ратона промелькнуло то ли нежданное раскаяние, то ли отчаяние, но бешеный водоворот схватки закрутил, унес его во всепоглощающее горнило жестокого смертоубийства, стирая все мысли и чувства.
Как не были искусны и сильны оба бойца, а все ж умение и опыт Аргнара постепенно давали себя знать. Он все больше и больше теснил Ратона, которому с каждым разом было все труднее отражать мощные удары. От большой потери крови он был уже почти в полубессознательном состоянии, сражаясь из последних сил.
Внезапно ноги Ратона подкосились, и он тяжело рухнул на колени, обессилено опустив руки и склонив голову. Во всей его позе была отстраненная обреченность и покорность судьбе, но Аргнар уже не видел этого. Опьяненный мигом победы, он взметнул меч над головой для последнего решительного удара. И в этот момент между ним и Ратоном словно бы сгустилось мерцающее полупрозрачное облако, и из него вперед шагнула молодая стройная женщина в белоснежном одеянии. Она умоляюще протянула к Аргнару тонкие нежные руки.
- Не убивай своего брата! - услышал он голос, полный отчаяния.
- Кто ты? - хрипло спросил ошеломленный Аргнар, отступая.
- Я - ваша мать... - женщина с мольбой в глазах смотрела на него. - Мне даровано свыше всего лишь несколько коротких мгновений. Твоего младшего брата похитили жрецы материка Чау-Гар и воспитали в своей вере. Прошу тебя, умоляю, сын мой, не убивай своего родного брата во имя жизни и любви! Спаси его…
Последние слова прошелестели уже едва слышно и постепенно затихли, как легкое дуновение весеннего ветерка. Облако окутало стройную женскую фигуру тонкой вуалью и растаяло
- Постой! - Аргнар бросился вперед, но видение уже исчезло.
Наступила полная тишина. Казалось, что даже звуки продолжающегося еще сражения внезапно утихли.
Потрясенный и обескураженный увиденным, а еще больше услышанным, Аргнар растерянно оглянулся по сторонам, а затем неуверенно склонился над поверженным противником, вглядываясь в его обескровленные черты лица.
Без сомнения Ратон не мог быть чау-гарцем. Все в его облике выдавало коренного уроженца средней полосы Вальгарда - высокий рост, худощавое, костистое лицо, высокий открытый лоб. Наверное, именно поэтому при той первой встрече у Волчьего бора Аргнару даже и в голову не пришло, что Ратон мог быть эмиссаром с далекого материка Чау-Гар, где огнем и кровью правили черные жрецы.
"Неужели же это мой младший брат ?!" - с ужасом подумал он, потерянно опускаясь на землю.
Все произошедшее казалось каким-то неправдоподобно диким сном, кошмаром. А может, это и в самом деле всего лишь сон? Наваждение, насланное черным колдовством?
Сердце болезненно сжалось, отягощенное ясным предчувствием того, что это был все-таки не сон. Из самых сокровенных тайников памяти далекого детства, казалось, уже навсегда похороненных под спудом прожитых лет, загрубивших душу воина, с потрясающей яркостью и отчетливостью всплыл светлый образ матери. Это именно она, вернее душа любящей матери, явилась из таинственного облака, чтобы остановить святотатственное братоубийство. Но... она не успела... опоздала...
Аргнар глянул на бездыханное тело Ратона и опустил голову. Крупная судорога сотрясла его безвольно поникшие плечи, на остекленевшие глаза неожиданно навернулись слезы, и Аргнар погрузился в черное безвременье, где не было никаких мыслей, лишь мрачное отчаяние и беспредельная опустошенность.
В таком состоянии и обнаружил его через некоторое время одноглазый Гилбер, вернувшийся обратно вместе с друидом Эйдаром. Увидев старого друга всего в крови и обессиленного, он порывисто бросился к Аргнару и схватил его за плечи.
- Уф... ну и напугал же ты меня! - воскликнул с облегчением Одноглазый, увидев, что Аргнар жив.
Он перевел взгляд на Ратона и осклабился в хищной улыбке:
- Все, конец главнокомандующему! Теперь-то муридово войско полностью обезглавлено...
Аргнар крепко схватил его за запястье и так сжал, что тот болезненно охнул. Испуганно отдернув руку, Одноглазый с недоумением уставился на друга.
- Ты чего, Странник?!
- Помолчи... - глухо молвил Аргнар таким неживым голосом, что Гилбер едва не поперхнулся. - Это мой... родственник... я убил его...
Одноглазый выпучил глаза, взъерошил пятерней волосы на голове и растерянно пробормотал:
- Ну и дела...
Эйдар очень внимательно и задумчиво смотрел на безжизненные черты обескровленного лица Ратона, словно пытаясь прочесть некую одному ему ведомую тайнопись. Внезапно он нахмурился, резко присел и прикоснулся пальцами к небольшой ложбинке у ключицы поверженного воина. Друид замер на мгновение, а затем его седые брови удивленно приподнялись.
- Скажи мне, Странник, - медленно обратился он к Аргнару. - Ты сожалеешь о случившемся?
- Я... я не знаю... наверное, мне нужно было с ним хотя бы поговорить... может быть, он...
Аргнар умолк и обреченно опустил голову, скрипнув зубами.
Эйдар сочувственно прикоснулся к его вздрагивающему плечу и осторожно произнес:
- Он жив.
Первое мгновение Аргнар даже не отреагировал на сказанное. Он продолжал сидеть понурясь. Но вот его плечи напряглись. Он медленно поднял голову и непонимающе переспросил:
- Что ты сказал?
- Я говорю, что он еще жив, - терпеливо с расстановкой повторил друид. - Хотя назвать жизнью то сумеречное состояние, в котором он находится, весьма трудно...
- Его раны смертельны?
- Не в ранах дело. Они хоть и тяжелы, но излечимы... У Ратона сломлена душа. Жизнь еще теплится в его теле, но сам он находится где-то за гранью жизни и смерти...
Аргнар с надеждой посмотрел на Эйдара и внезапно, схватив его за руку, умоляюще попросил:
- Скажи мне, он вернется к жизни? Помоги ему, прошу тебя, ведь ты друид - ты можешь!
Старик медленно качнул головой и со вздохом ответил:
- Это уже не в моих силах... Магия здесь не поможет. Я просто не дозовусь его - он находится где-то в безвременье, так далеко, что даже невозможно себе представить. Может быть, обыкновенное человеческое тепло и доброта смогут вернуть Ратона к жизни, но не магия - она бессильна в этом случае...
Обхватив голову руками и впившись пальцами в затылок, Аргнар глухо простонал, раскачиваясь из стороны в сторону:
- Если бы только жива была мать...
Внезапно глаза его расширились, в них появилась надежда.
- Ольма! - выдохнул воин. - Она сможет...
* * *
За мутно - серой пеленой холодного мелкого дождя вдали проступили расплывчатые контуры высокой темной горы. Она, словно уродливый корявый палец великана, была устремлена в хмурое тоскливое небо.
- Вот он - Зуб Дракона! - тихо произнес Эйдар, зябко кутаясь в походный плащ. - Здесь наши пути расходятся.
Аргнар молча кивнул и неспеша подъехал к огромному мерину - тяжеловозу, которого держал в поводу хмурый Гилбер. На спине коня в специально сооруженных для этого случая носилках на мягких шкурах покоилось неподвижное тело Ратона, накрытое от холода и дождя шубой, а поверх нее плащом.
Группа всадников стояла на пустынном берегу реки Серебрянки. Правда нынче ее замутненные неспокойные воды не оправдывали своего названия. Нескончаемые затяжные дожди, что беспрерывно шли вот уже больше трех недель, подняли уровень воды в реке гораздо выше обычного. Течение влекло к океану большие сучковатые коряги, вывороченные с корнями старые деревья, целые островки всевозможного мусора и хлама.
Унылый безлюдный край. Именно здесь отряд разделялся.
Одноглазый и еще двое бывших воинов объединенного войска должны были тайно доставить Ратона на хутор Гестама к травнице Ольме. Двигаться предстояло скрытно, избегая больших дорог и населенных пунктов. По просьбе Аргнара и после продолжительной беседы с глазу на глаз с Эйдаром правитель Берта уступил и разрешил тайно вывезти бесчувственное тело главнокомандующего объединенными войсками за пределы Горных баронств.
Война все еще продолжалась. Отброшенные с горных перевалов защитниками Берта, объединенные войска Форвана и Эрденеха, тем не менее, обложили его со всех сторон и не прекращали настойчивых попыток прорвать рубежи неприступных Горных баронств. Поэтому Гилберу и двум его спутникам в случае их поимки грозила смертная казнь, как дезертирам.
Аргнар, Эйдар, могучий Керл и двое следопытов - Краш и Орм в сопровождении еще пяти воинов баронства отправлялись к Обманным горам на поиски пещерного лабиринта, чтобы омыть в водах Источника Забвения меч, призванный противостоять в грядущей битве силам тьмы.
Осторожно приподняв полу плаща, покрывавшего Ратона, Аргнар с болью взглянул на брата. Бледная с желтизной кожа, словно древний пергамент обтягивала окостеневшее лицо раненого, и было совершенно непонятно - жив он или нет. Скрипнув зубами, Аргнар медленно отошел от носилок.
- Пора отправляться...
Слова упали глухо, как безжалостный приговор, сразу разделив расстающихся стеной отчуждения.
Гилбер как-то странно взглянул на Аргнара и, шумно вздохнув, взобрался на свою лошадь. Подняв руку в прощальном жесте, он двинулся на северо-восток в сторону Свободных поселений. За ним потянулись двое его спутников, ведя на поводу мерина с носилками. Вскоре они растворились в сплошной дождливой пелене. Лишь громкое хлюпанье грязи под копытами, оскальзывающихся на каждом шагу лошадей, еще некоторое время доносилось до оставшихся на берегу реки. Но вот и оно постепенно смолкло. Только занудно шелестел унылый дождь, да тревожно шумела Серебрянка.
- Как же мы переправимся на другой берег? - нарушил молчание Керл. - Тут, пожалуй, глубоковато будет, а течение бурное, да и вода холодная... Скорей всего и сами потонем, и лошадей загубим ни за что - ни про что.
- Я знаю, где находится брод, - спокойно заметил Орм. - Здесь недалеко, где-то с пол-лиги будет вверх по течению.
- Тогда чего ж мы ждем?
Все выжидательно уставились на Странника, который неподвижно замер, словно внимательно прислушиваясь к чему-то.
