Софи Пушкина, однофамилица, за которой Александр Пушкин стал увиваться в Москве после возвращения из Михайловского, вышла замуж за Панина.
Но он не сильно огорчился и стал сразу же волочиться за другими барышнями. Особенно часто он посещал дом князя Александра Михайловича и княгини Екатерины Павловны Урусовых, у которых были три дочери-красавицы.
Одна из них, Мария, была уже замужем. Две другие, Софи и Натали, были невестами. У них в доме, почти каждый день, собирался кружок друзей и знакомых, в основном, молодые люди.
Пушкину здесь нравилось, и сам здесь каждый раз становился душой общества: веселый, задорный, постоянно импровизирующий рассказы и сказки, населенные лешими, домовыми, ведьмами... Пригодилось то народное творчество, что в деревне он добывал с карандашом в руках - среди толпы на ярмарках, а также из милых сказок няни. Он умел разукрашивать их неистощимой фантазией и преподносить обществу, как искусный сказитель, подделывая все голоса.
Постоянным гостем у Урусовых был угрюмый артиллерийский офицер Владимир Дмитриевич Соломирский. Этот образованный, хорошо знающий английский язык поклонник Байрона, и сам писал стихи - в подражание кумиру.
Неизменный успех Пушкина здесь ввергал Соломирского в еще большую угрюмость. А внимание молодой княжны Урусовой, Софи, к поэту, артиллерийский офицер, влюбленный в неё, не мог спокойно переносить.
Однажды поэт, шутя и балагуря, рассказал что-то смешное о графине Анне Владимировне Бобринской. В течение всего рассказа Владимир Дмитриевич мрачно слушал поэта, кидая гневные взгляды в его сторону.
Едва дослушав, спросил:
- Как вы смели отозваться неуважительно об Анне Владимировне? Я хорошо знаю графиню, это во всех отношениях почтенная особа, и не могу допустить оскорбительных об ней отзывов…
- Зачем же вы мне не сказали раньше, что знакомы с графиней Бобринской? А то вы спокойно выслушали весь рассказ, а потом каким-то донкишотом становитесь в защитники этой дамы и берете её под свою протекцию, – удивился Пушкин. Соломирский промолчал, разговор как-то сам по себе иссяк, и все разъехались по домам.
Но на следующее утро на квартиру к Пушкину прибыл человек, который принес ему от артиллерийского офицера письменный вызов на дуэль…
С живостью, усмехаясь глазами, Пушкин рассказывал приятелю Муханову, к которому прибежал чуть свет:
- Я, ни минуты не мешкая, ответил согласием. Душа моя, у меня уже был секундант Соломирского - Шереметев, которого он присылал для переговоров об условиях дуэли. Скажи мне, не смог бы ты быть секундантом у меня?
Павел Александрович Муханов - штабс-капитан лейб-гвардии Драгунского полка. Он знал поэта еще по Петербургу и помнил его постоянные стычки. Задумался - ценил эту буйную и гениальную голову…
Но ответил:
- Что же с вами поделать? Я согласен. - Благодарный Пушкин тут же кинулся ему на шею и ушел успокоенный.
Муханов, в свою очередь, бросился к Шереметеву и начал переговоры , чтобы помирить драчунов. Но увидел, что тот уже вошел в роль секунданта:
- Если Пушкин не будет драться, то он должен извиниться перед Соломирским...
Но Павел Александрович не ушел от него, пока не убедил его, говоря:
- Неужели вы не понимаете? История эта ляжет позором на наши головы в случае, если будет убит или ранен Пушкин. Нам надо предотвратить эту роковую случайность и не подставлять лоб гениального поэта под пистолет взбалмошного офицера.
- А какие средства к примирению вы видите? - дошло и до Шереметева наконец.
Муханов объяснил - как. И в то же утро Шереметев привел Соломирского к Пушкину, куда к этому времени подоспел и штабс-капитан, и они, при горячем участии Сергея Соболевского, у которого жил поэт, уговорили обоих помириться.
Довольный таким исходом Соболевский подал роскошный завтрак, и после шампанского противники сами протянули друг другу руки.
Приятель Соболевский после их ухода, смеясь, сказал Пушкину:
- Боюсь, что ты, мой неразумный друг, еще сумеешь подставить свою гениальную головушку под пули. А я не хочу, чтобы Россия осталась без твоего нормального, а не припомаженного изображения. Поэтому, я закажу твой портрет самому известному художнику-портретисту. Тропинину. Будешь ему позировать!
Пушкин ответил категорическим «нет!». Но вечером, вернувшись с прогулки, встретил дома незнакомого человека, который оказался художником Тропининым.
Так был написан знаменитый портрет Пушкина кисти Тропинина.
