У самого Черного моря.(S)
Едва наш поезд прибыл на станцию Кобулети, как все призывники уже были на ногах. Затаив дыхание, мы разглядывали удивительную растительность черноморского побережья. Не отрываясь от окон вагонов, вглядывались в бесконечную морскую гладь, которая словно ждала нашего прибытия и в полном штиле не шелохнулась ни одной волной. Нам прямо сейчас хотелось выскочить из вагонов. Побежать купаться в Черное море. Ведь море у наших ног.
- Сейчас прямо из поезда побегу купаться в море! - восторженно, вскрикнул один новобранец.
- Смотря где служить будешь, - охладил новобранца Гиви Алборошвили. - Если загонят служить на сопки или на границу, то вообще даже в бинокль море не увидишь. Я только через месяц после принятия присяги удрал в самоволку на море купаться. За год службы в армии купался три раза.
Новобранцы притихли от восторга при виде темно-голубой кромки воды Черного моря. Каждый думал о чем-то своем. У каждого были свои планы на будущую службу в Советской армии. У меня в голове на данный момент ничего путного не было. Просто любовался красотой морского берега и гутой зеленью декоративных деревьев, которых раньше мне не довелось встречать на Кавказе.
На станции Батуми нас встречал армейский духовой оркестр. Играли какой-то армейский строевой марш, с которым мы не были знакомы. Нам только предстояло сделать свой первый шаг к армейской службе. Мы как стадо баранов высыпали на привокзальную площадь и с удивлением стали рассматривать деревья-цветы магнолии, которые бело-бледно-розовым соцветием огромных цветков свисали с больших деревьев и своим дурманящем ароматом кружили наши головы. Мы были поражены той красотой и запахом цветов, которые всюду окружали нас. Было такое ощущение, что мы попали в сад Эдема, где всюду вокруг райское наслаждение. Осталось повстречать самого Бога.
- Мы словно в рай попали! - радостно, воскликнул я. - Мечта моя сбылась - моя служба у моря.
- Если попадешь служить в стройбат или в пехоту, - голосом знатока, сказал сержант срочной службы, - то служба у моря тебе покажется адом. Одна строевая подготовка задолбит в жару...
Так же как в Ахалцихе, нас прямо с поезда повели в гарнизонную баню, которая находилась рядом с турецкой баней, в которой обычно мылись туристы и зарубежные гости. Наверно в гарнизонной бане не хватило места на всех призывников. Поэтому небольшую часть призывников поместили мыться в турецкую баню. По договоренности с городскими властями Батуми. Я попал мыться в турецкую баню со своими земляками из Северной Осетии.
- Сейчас смоем гражданскую грязь и окунемся в грязь армейскую, - сострил я перед баней.
- На службе в Советской армии грязи нет! - строго, отчеканил молодой лейтенант. - Ты в этом убедишься с первых дней своей службы. У меня в роте такие как ты каждый день в наряде...
- Что-то я не заметил в твоем роте никакого наряда. - подшутил я над молодым лейтенантом.
- Ты дошутишься, что прямо из бани пойдешь в наряд. - сквозь зубы процедил лейтенанты.
- Если ты не понимаешь шуток, то долго не проживешь. - серьезным голосом, сказал я лейтенанту. - Наряд после бани ты меня тоже не дашь. До принятия армейской присяги я вольный человек.
Турецкая баня была с парилкой, бассейном и массажным кабинетом. Возможно, что банщика не поставили в известность, кто будет мыться в турецкой бане. Поэтому банщик принял нас как туристов города и согласно традиции, подал нам в баню шашлык и пиво, которые обычно входят в стоимость билета в турецкую баню. Мы подумали, что так в Аджарии встречают будущих солдат.
- Молодые люди! Будьте как дома у нас в Батуми. - сказал банщик, подавая нам шашлык.
- Будем! Обязательно будем! - радостно, хором сказали мы. - Спасибо тебе за такое внимание.
Мы ни стали отказываться от шашлыка и пива. Мало того, мы у банщика вдобавок за свои деньги заказали пару бутылок армянского коньяка и хорошую закуску. Отметили свое прибытие на службу в советскую армию по полной программе, как принято на Кавказе отмечать разные события.
Пока из военной части привезли солдатское обмундирование, наша группа была под градусом от коньяка и от пива. Офицеры оказались в большинстве своем выходцами из Кавказа, поэтому сделали вид, что не заметили прокола банщика, который выпялив глаза, удивленно рассматривал нас, когда мы оделись в солдатскую форму. Конечно, банщик никак не пострадал от такого прокола. Ведь турецкая баня в советское время была ни частная, а городская. Так что расходы в проколе банщика покрыли из городской казны. От этого бюджет в городе Батуми тоже не пострадал.
- Все нормально земляки! - с кавказским акцентом сказал капитан, когда мы вышли из турецкой бани. - Банщик от этого не пострадает. Зато вам будет, что вспоминать после службы в армии.
После бани все призывники в армейской форме стали похожи на цыплят из инкубатора. Мы были как близнецы на одно лицо. Так мы стали сильно похожи друг на друга, что даже родная мама сразу не узнает. Нам самим стало смешно от такого сходства, что мы принялись показывать друг на друга пальцами и смеяться над своим удивительным сходством в одинаковой солдатской форме. Так что до самого дворца офицеров мы потешались над собой.
- Мы все стали словно цыплята одной квочки, - смеясь, подметил новобранец Мангуев Тимур.
- Теперь нас даже родная мама друг от друга не отличит. - поддержал я выводы своего земляка.
- Любая мама своего ребенка с закрытыми глазами по запаху отличит. - поправил наши выводы старший лейтенант. - Со временем вы тоже научитесь друг друга отличать по армейской форме, а не по запаху. У каждого солдата будет своя армейская выправка и знаки отличия будут у вас...
Перед дворцом офицеров нас поставили на перекличку. Оказалось, что нет из Украины одного призывника Загорулько Тараса. Тогда кто-то из офицеров подумал, что этот Загорулько так напился в турецкой бане, что не слышит своей фамилии во время переклички. Решили всех призывников посчитать по одному. При пересчете оказалось, что все призывники находятся на месте.
Тогда решили обратно сделать перекличку, во время которой обратно не отозвался призывник Загорулько Тарас. Тогда в четвертый раз устроили перекличку и по одному призывнику передвигали в новый строй. Как только всех призывников назвали по фамилии, то обратно оказалось, что нет призывника Загорулько. На площади большой перед дворцом офицеров остался стоять один я из огромной толпы призывников.
- Почему не откликаешься на свою фамилию? - удивленно, спросил меня, офицер, делающий перекличку.
- Моей фамилии никто не называл. - то же удивленно, ответил я. - Моя фамилия Черевков, а не Загорулько.
- Ты вообще откуда взялся в строю призывников такой волосатый? - обратно удивленно, спросил меня, офицер с переклички.
- Меня призвали служить в армию. - по-армейски, ответил я. - Прибыл из города Беслан Северной Осетии.
- Теперь понятно. - сказал офицер переклички. - Загорулько Тараса оставил служить в Ахалцихе, а сам отправился служить в Батуми. Завтра же тебя отправим служить в Ахалкалаки, который находится в горах выше Ахалцихе. Местные жители называют Ахалкалаки вторым севером. Так как там большую часть года лежит снег. Так что ты еще сам пожалеешь, что сразу добровольно не остался служить в Ахалцихе.
После такого поворота событий из меня вышла вся пьянка, которую устроили на халяву в турецкой бане. Мне никак не хотелось служить на втором севере. Пускай даже этот второй север находиться в горах Грузии в южном направлении советских войск. Такой романтикой со снегом я любил увлекаться в разовых походах с друзьями в горах Северной Осетии и в летнее время года. Когда можно было раздеться до плавок и загорать прямо на снегу в ультрафиолетовых лучах солнца.
При этом, получали удивительный загар кожи, который обретал цвет стального покрытие тела. Словно мы на снегу среди лета становились инопланетянами. Мы гордились таким цветом кожи. Так как не каждому из городских парней удавалось подниматься в горы до снега, где получается удивительный по цвету загар кожи. Зато в компании моих друзей такие походы к снегу становились регулярными в выходные дни каждого лета.
- Мы по своему загару словно инопланетяне среди людей, - говорил мой друг Лагутин Толик.
- Точнее сказать. Мы по цвету своей кожи больше похожи на людей пришедших из другого измерения жизни. - выдвигал я свои соображения в сравнении нас по отношению к другим людям.
С каждой новой весны мы начинали выезжать автобусами по военно-грузинской дороге ближе к снежным полянам в горах и под ультрафиолетовыми лучами солнца веселились до посинения в одних плавках. Затем одевались и бежали на военно-грузинскую трассу, чтобы быстрее вернуться домой. Такими своими походами в горы мы укрепляли свое здоровье и гордились этим.
С такими мыслями я нехотя плелся в столовую военной части, где нам солдаты устроили праздничный завтрак в честь нашего прибытия на службу в советской армии. В южном Батуми у самого Черного моря, которое я должен покинуть завтра утром, не искупавшись в прекрасных водах Черного моря. Мне даже праздничный армейский завтрак казался какой-то баландой, которой хотят отравить новобранцев перед службой в советской армии. На столе был русский борщ, макароны по-флотски, кисель неизвестного фрукта и белый хлеб с кусочком сливочного масла.
- Такое разве можно кушать? - с возмущением сказал я, отодвигая от себя чашку с макаронами.
- Ты что думал, что тебя в армии будут каждый день кормит шашлыками? - возразил против меня, солдат-грузин, дежурный по столовой. - Считай за праздник сегодняшний стол. Завтра в дальнейшем у тебя на столе будет повседневная баланда или сухой паёк во время полевых занятий.
Вполне возможно, что это был настоящий, праздничный стол в армейском понятии. Но этот день для меня не был праздником. Так как у меня были известные причины к траурному событию. Черное море не приняло меня к себе.
После праздничного завтрака мы отправились в клуб дворца офицеров, который стоял рядом со штабом воинской части в центре Батуми. Там молодых солдат должны были разобрать по специальностям и распределить по специальным ротам, которые имели направление, соответствующее подготовленной военкоматом специальности для службы в армии или просто полученной молодыми солдатами во время учебы на гражданке. Отсюда специальность могла определить дальнейшую службу в советской армии.
- Можешь считать, что сегодня ты распрощался с гражданской жизнью. - прошептал мне новобранец сидящий рядом со мной. - Завтра у нас начнется армейская жизнь полная романтики.
- У тебя возможно так и будет. - поддержал я выводы новобранца. - Ты будешь служить у моря. Моя романтика начнется высоко в горах Ахалцихе или Ахалкалаки. Меня туда отправляют...
Молодых солдат без специальности определяли в строевую роту, которая занималась чисто армейской службой, каждый день, строем выхаживая по плацу военной части. Отсюда и название строевая рота, то есть, целый день ходить строем. В свободное время от строевой подготовки строевая рота изучала огнестрельное оружие и капала окопы в специально отведенном месте.
