человеческой фантазии. Книжные полки как не открытые, неизведанные острова звали и манили к себе голосами сказочных сирен. На берегу одного из островов стоял маленький Робинзон, таким показался я себе, в окружении бесчисленного множества всевозможных книг. Вот он взяв одну из них, раскрыл и тут же со страниц книги вырвалась бушующая волна, которая вспенившись разметала всё вокруг, затопила помещение и, раздвинув стены, пролилась за горизонт. Маленький Робинзон несомненно был бы унесён в море
если в самый критический момент со страницы ему не пришел на помощь капитан корвета "Коршун"( именно эту книгу он держал в руках). Сильной загорелой рукой он схватил мальчугана за шиворот и водрузил на зыбкий плот из половых досок. Океан утихомирившись, сине-зелёной мармеладной волной подкатил к ногам его и ластился как котёнок. Страницы шелестели в руках у читателя и горизонты сужались, вода стала убывать обнажая песчаное дно, последние капли просочились чрез песок, остаток влаги испарившись дыхнул знойным жаром пустыни. Иссушенная почва образовала причудливые узоры мертвой земли. Из далека послышался не ровный звон колокольчика, где-то там за барханами шёл караван. Моя рубашка была мокра от проступившей влаги на моём теле. Но не успел я смахнуть и десятой доли пота со лба, как вдруг потемнело и снежная буря ворвалась к нам. Этим вихрем меня сбило с ног и бросило возле заснеженной палатки. Нежная ткань мокрой рубахи в секунды превратилась в жесткий ледяной панцирь. Маленькому Робинзону повезло меньше, он оказался на краю пропасти ещё не покорённой вершины. Его крик казалось был проглочен леденящим ветром сковавшим мертвой хваткой окружающие скалы, заснеженный край треснул и, я бросился вперёд не раздумывая, утопая в снегу по пояс я полз, барахтался глотая смёрзшийся лёд, обледенелыми руками разгребая вечные снега, впереди видел только его вытянутую, скрюченную от холода руку и я схватил её. Тепло полилось по телу. Всё окружающее стало бледнеть, тени стали прозрачны и бесцветны. Фантастический мир грёз исчез, выплеснув нас в реальность, и медленно отхлынул обратно на книжные полки.
Я стоял в отделе научно-популярной литературы и листал книгу Мориса Эрцога "Аннапурна" покорение первого восьмитысячника". Маленький Робинзон был в отделе художественных произведений и с увлечением разглядывал книгу Станюковича. Взглянув на цену он приуныл, денег явно не хватало. Жаль, такую книгу не каждый день можно встретить. Но я знаю, что он сейчас сделает. Повертев книгу в руках, он отошёл к дальним полкам и запрятал её за второй ряд технической литературы. Это был верный способ сохранить нужную тебе вещь на день, другой пока не накопятся деньги. Эта книга есть в домашней библиотеке, именно это издание, значит она была мною куплена.
Я с сожалением покинул волшебную лавку, осторожно прикрыв за собой стеклянную дверь. Почти бегом припустился обратно в проходной двор, там есть местечко, где спрятаться.
В кармане у меня лежал рубль, обыкновенный бумажный. Достав из кармана развернул его и разгладил. На белом поле стояла цифра 90 написанная красным карандашом. Наверное какой-то счетовод пометил подсчитывая, или проставил год. Зажав его в руке я приоткрыл дверь за которой стоял. Смотреть было не удобно, и, поискав глазами, заметил валявшийся кирпич, поднял его и подложил под дверь, что бы она не закрывалась, а сам встал в тени.
Вот и он идёт с удручённым видом, ни на что не глядя, распинывая по сторонам разный мусор. Я выступил из тени и взмахом руки бросил на землю измятый рубль. Но не успел обратно скрыться, как налетевший ветер широко распахнул створы, камень выскочил и дверь, возвращаясь, с размаху ударила меня. Искры полетели из глаз !
Резко открыл глаза от удара в грудь. Крики и вой молнией пронзили салон. Искры сыпались откуда-то сверху, лобовое стекло было разбито, на руле неуклюже лежал водитель, в последний момент увернувший машину. Какой-то лихач подрезал автобус и скрылся. Нас занесло, выкинуло на обочину и только столб спас от глубокого откоса.
Сейчас загорится — мелькнуло в голове. Упавшие начали подниматься с пола. С одной стороны сидения были сорваны и завалились вперёд. Больше всего пострадали те, кто находился на переднем сидении, они приняли на себя и остановили всю массу стоявших в салоне. Дверь заклинило и открыть её изнутри не было возможности. Её рвали, били, молили, но она стояла на своём месте не шелохнувшись.
Вдруг снаружи послышались металлические удары и скрежет. Проезжавшие мимо шофера пришли на помощь. Дверь поддавшись двойному натиску открылась. Больше всех пострадал водитель, пассажиры отделались синяками ушибами и ссадинами.
Оказавшись на улице, потирая ушибленное место, побрёл к виднеющейся невдалеке остановке. Подъезжал автобус и мне пришлось прибавить шаг. Уже у самых дверей заметил, что это тот самый автобус, в который хотел сесть в самом начале у себя на остановке.
Хорошенько утвердившись на задней площадке, я видел, как к месту аварии подъехала скорая. Вот так можно было проехать мимо, лишь скользнув взглядом из окна, но судьба сделала меня участником этого события.
Что со мной произошло? Сон или явь? Случайность?
Расплатившись мелочью с подошедшим кондуктором, вспоминал книгу, когда-то купленную в том магазине. За давностью лет не мог припомнить никаких деталей, от чего и решил — всё происшедшее обыкновенный сон.
А вот если не поехал в том автобусе, сразу сел в этот, что могло измениться ? Задачка?
Ломая себе голову подобным образом не заметил, как доехал к месту рабочей деятельности. Рабочий люд сюда стягивается как муравьи к муравейнику, тянуться со всех сторон, протаптывая новые тропы, не ведомые для остального населения. Огромный строительный организм оживал, втянув в себя отдохнувший пролетарский потенциал для преобразования силы его в созидательную энергию труда. Я тоже влился во всеобщую перестройку и исключительно благодаря техническому прогрессу и технологиям производственного процесса преобразовал рабочее время в несколько часов недополученного ночью сна. Автокран, к которому я подвозил бетонные изделия, был остановлен технадзором и стоял недалеко от моего трубоукладчика, в котором я наращивал темпы строительства.
Близился обед, когда ко мне подступили с предложением отобедать втроём, для этого необходимо было внести некоторую сумму денег. Работы у меня до конца дня не предвиделось и поэтому я дал согласие. Порывшись в карманах с удивлением обнаружил, вернее сказать ничего не обнаружил и вспомнил историю с автобусом, которую считал за сон. Мистика, какая-то. Но рубля не было, вносить пай было нечем, и я ответил вежливым отказом от заманчивого предложения, сотоварищи удалились.
Наступил час обеденного перерыва, строительная площадка опустела. Оставшись в одиночестве, я устроился в тенёчке возле техники, полистав немного для успокоения журнал, отложил его в сторону. На другой стороне стройки забухал копер, забивая сваи, земля стала содрогаться от их ударов. Взбрело же им в голову работать в обед. Только это подумал, как копровой молот захлебнулся и заглох. Видать устыдился.
Мой взгляд скользнул по сторонам и остановился на автокране. Он двигался, бесшумно скользя под горку. Я встал, внимательно смотря на кран. Кабина было пуста, рядом ни души. За воротами строительства через дорогу был детский сад, детишек недавно вывели на прогулку они резвились и звуки их веселья, не заглушаемые гулом техники, доносились до меня. Только в этот час, час отдыха строителей можно было услыхать детские голоса.
Машина увеличивала скорость, не видя пред собой препятствий и рядом ничего нет, что можно было бы сунуть ей под колеса. Подбежав, я вскочил на подножку и попытался открыть дверь, однако она закрытая на ключ не поддавалась. Окна поднятые почти до верха не позволяли просунуть руку.
Кран уверенно набирал скорость по укатанной дороге. Стекло рукой не разбить, соскочив с подножки подхватил увесистый кусок щебня и с силой швырнул в окно. Стекло треснуло, превратившись в мозаичное полотно, но не рассыпалось. До ворот оставалось десятка полтора метров. Многотонная махина, набрав порядочную скоростью, прямиком неслась в сторону детских игр. Догнав её, на ходу вскочил на подножку и кулаком, словно свайным молотом добил треснутое стекло. Времени открывать кабину не было, просунув руку я схватил руль и рванув его на себя стал выворачивать машину в сторону, она неслась яростно подскакивая на кочках. У ворот лежали бетонные блоки и куча песка, направив бездушный механизм в эту сторону, я соскочил. Кран со скоростью врезался в песок, но остановился не сразу, а пролетев до блоков, со скрежетом вмял их в своё правое крыло до самой подножки и встал.
Я достал пачку Примы и закурил. Только сейчас почувствовал, как дрожат руки, обмякли колени и хочется присесть. На другой стороне улицы за ярким деревянным забором верещала детвора, радуясь своему беззаботному детству.
Защипало руку, взглянув на неё заметил капающую кровь, поднеся к губам по собачьи зализал царапины и поплёлся к своему трубоукладчику, найдя там в ветоши чистый лоскут замотал руку и развалился у себя в кабине. Потянуло в дремоту. Растолкал меня взволнованный крановщик, и с тревогой стал расспрашивать. Я обругал его, отчего тот еще пуще занервничал, начал уговаривать меня никому не рассказывать о происшедшем. Помятое крыло у машины сказал, что возьмёт на себя, — магарыч с него. На том и порешили.
С задержкой придя домой после работы дыхнул на жену сто граммами с прицепом за кои получил заслуженный выговор и неприятности на весь вечер. И уже после ужина заметил лежащий в прихожей бумажный рубль, с удивлением развернул его, прочитав на белом поле цифру 90 написанную красным карандашом. На мой вопрос, что за деньги здесь лежат, жена, пожав плечами ответила.
— Не знаю, не видела никаких денег.
— Вот это, да! — только и вымолвил.
Разгладив денежку, нашел в книжном шкафу известную книгу, полистал её и вложил этот рубль между страниц.
Пусть храниться здесь.
