Значительно уменьшился столик, белое вышитое старинное полотенце уползло на стену. Иван Васильевич часто писал этот овальный столик. В квартире он занимал почетное место, как часть старинного гарнитура. Сюда входили круглый столик, диванчик - канапе, два кресла, все темного дерева с фигурной резьбой. Оказывается, родители Клавдии Леонидовны Суетновой, его супруги когда-то привезли из Казани. На протяжении долгой жизни, мебельный гарнитур запечатлевал художник в той или иной композиции. Начиналась новая жизнь…
Другая Жизнь
Три портрета
Этот портрет мне особенно дорог. На его долю выпало немало переживаний. Писали долго, между сеансами живописания случилось много событий. «Портрет в Красном» начали писать в старой мастерской. Первоначально, он не был в нынешнем цветосочетании красно-золотого цвета. Модель была в коричневом костюме на темно – синем фоне, сидящая в глубоком креслице с подлокотниками. Скрупулезнее всего Карпунов написал лицо, часто задумывался, прикидывал, какой фон сделать попозднее.
В то время приятным событием стало издание черно-белого каталога, в оформлении В.М.Пашкевича (1936 – 1998?) размера детской книжки.
К сожалению, безмятежная жизнь в маленьком дворике, заросшем кустами сирени, закончилась. Клавдия Леонидовна, в желтой квартире без балкона, с окнами на юг, стала угасать, и через год, в 1984 году умерла. Уход ее стал большим потрясением для художника. В каком - то отчаянии, стремясь запечатлеть любимый образ, на квадратной плоскости плиты ДСП, размером 50х50, он вылепил в рельефе ее портрет и поставил на тумбочке, рядом с изголовьем.
Мы, арт – критики бываем неправы, думая, что если художник – пейзажист, то сроду не возьмется за портрет, или, если график, то уж ни в коем случае – не живописец. Реалистический портрет Клары, вылепленный из скульптурного пластилина, стал самым большим удивлением, прежде всего, для меня.
Портрет отличала грустная и спокойная интонация, и, глядя на него, Иван Васильевич принялся за большое полотно с названием «Золотая свадьба». Это была одна из последних работ, написанная в насыщенных цветах земли. Торжественные костюмы художника и одежда Клары, весомого цвета жирного чернозема, фон тона спелой пшеницы, а плотный зеленый контур цветочков на фоне и в букетах тюльпанов на руках передавал оттенки летней листвы.
В 1985 году поменялся адрес мастерской художника. Вместе со своими начатыми картинами, он переехал на ул. Революционную. Здесь оказалось замечательное окружение живописцев. В.С.Ларионов (1929 -1924) был человеком немногословным, но таким же неутомимым тружеником – делателем работ. Оба они считали необходимым с утра приходить в мастерскую на работу и трудиться целый день до вечера. В некоторых полотнах у Ларионова в те годы проявились статика, условность и усиление плоскостного начала.
Живописцем, который вызывал интерес у Карпунова, был Александр Ковалев родом из Рязани, чья мастерская располагалась в соседнем доме. Они решили написать мой портрет. Портрет работы Ларионова, с цветной шалью на плечах, сейчас в собрании музея «Детская картинная галерея». Портрет работы Ковалева, я никогда не видела, во время сеанса он загораживал его. Их всех трех объединяло внутреннее понимание задач в искусстве и стремление отдавать живописи все свое время. Карпунов радостно восклицал – « Мы, рязанские мужики здорово красим! Выше, чем сочинить картину, ничего не может быть. Я начал сочинять, только когда ушел на пенсию»
А на дворе шумела «перестройка». Художники этого круга предпочитали не говорить о политике, больше говорили об искусстве. Портрет в темном костюме, стал красным, и фон у него зазолотился, так же как и в «Золотой свадьбе». И один из алых цветков с подола Клариной юбки перекочевал в волосы сидящей модели. Карминовый цвет окрасил кресло с высокой спинкой.
В 1988 году художник захворал, перенес две операции. Как-то в музей зашел художник В.М.Клецель. Отвел меня в уголок и сообщил - Знаешь, у меня к нему сыновнее чувство. Встречаюсь и вспоминаю своего отца. Жалею его. Вот организовал в Союзе материальную помощь. Потом соседку попросил присмотреть за ним, ясно, что нужен присмотр. Разыскал родственников, нашлась женщина из круга родных, и устроился брак. Так что, жизнь наладилась.
Вскоре на областной выставке в конце 1989 года появился Иван Васильевич с новой женой Анной. Маленькая, худенькая, с седыми волосами, до плеч, одетая в голубое, она невольно обращала на себя внимание, пронзительно громко обращаясь к Карпунову, - «Папка, Папка!». Она захотела портрет к свадьбе. Действительно, такой был написан в бело-голубой гамме. Так начался «бело-голубой период творчества». «Красно-зеленый период творчества» остался в прошлом.
Летом девяносто первого года начали новый портрет. В мастерской я появилась в светлом платье, белой шляпе. Было прохладно, и я накрылась голубой, в цветах шалью. Впервые решили писать фигуру в повороте три четверти влево. Только начали, пришел посетитель художник Николай Шеин.
Сел на табурет и изумленно сказал: - Ваня, а ты, оказывается, работаешь с натурой? Вот не знал.
Продолжая сосредоточено работать, Карпунов ответил: - А как же Николай, без натуры, никуда!
Некоторое время посидев, понаблюдав, Н.Шеин шутливо откланялся и отбыл. Оказывается, этот отшельник раз в год совершал путешествия по мастерским и смотрел, что делают художники. Ведь на выставках не все увидишь, что интересно.
После нескольких сеансов, летом возникла длительная пауза. Когда осенью мы встретились, портрет было не узнать. Иван Васильевич зорко следил за моей реакцией.
- Валя, понимаете, портрет в три четверти выглядит постановочно-учебным, студийным. Потом разворот в пространстве нарушает плоскость. Только плоскость, дает цельность пятнам цвета, гармоничный силуэт фигуры распластывается, звучит весомо, понимаете? Вот византийская икона на репродукции, она очень цельная.
Я тогда с известной долей скептицизма выслушала его доводы, не понимая последовательности методу. Подумалось, что живописец боится уйти от найденной схемы. Голубая шаль исчезла с плеч, и все свои цвета отдала фону. Ярко смотрелся силуэт девушки в белом на синем фоне. Безлистые деревья рдели круглыми плодами. Во всем сквозила умиротворенность.
На следующий день он позвонил директору художественного музея А.Я Басс и предложил этот портрет под названием «Лето». – Анетта Яковлевна, я хочу, чтобы портрет находился в музее, цена меня не интересует.
Бремя девяносто первого года коснулось семьи. Брат Александр, из Баку должен был куда-нибудь перебраться в Россию. По климату подходил Петербург.
Иван Васильевич всегда считал необходимым материально помогать брату, считая его страдальцем. В девяностые стало тяжко это делать. В газетах и на ТВ история страны подвергалась переоценке, Многие нравственные ценности стали забываться. Нелегко было выживать.
- Валя, что же твориться вокруг! Вот иной раз лежу, не могу заснуть. Хочется выбежать на берег Волги и закричать с обрыва - КАРАУЛ!
Сама идея портретной фигуры в три четверти все равно засела в уме. И.В. Карпунов параллельно начал новую композицию в том же белом платье « Под названием «Молодая мать». Начал, скорее всего, на старом холсте, потому сзади стоит дата 1970 год. Он использовал фотографию ребенка, взятую у родственников, мне оставалось часами сидеть с поднятыми руками. Фигуру распластал как – то по - египетски. В колорите работа необычайно сдержана. Белила в одежде и на фоне, светлая охра окрасила тела матери и ребенка, темная охра в цвете массивного кресла, и аленький цветочек в руках малыша.
Красок в девяностые было мало, все стоило дорого, многие старые работы он перекрашивал заново, больше добавляя белил. Так он записал автопортрет в русской рубахе. Сделал его бело – охристым. Много работ датированы более ранними датами, а потом сверху записаны в девяностые годы. Жаль портрет девочки с яблоком красно-зеленого периода, позднее он окрасился в синий колорит. Появилось много портретов супруги Анны в голубовато сиреневой гамме. Постепенно краски дольнего мира заменились на свет горнего мира.
В 1993 году Карпунову дали новую мастерскую, на улице Ташкентской. И хотя там имелось почти сто квадратных метров, несколько подсобных помещений, добираться на край города было невероятно долго. Мастерские находились на 17 этаже, не всегда работал лифт, и восьмидесяти шестилетнему старику приходилось ходить пешком. Возникло чувство усталости, и к 1997 году Карпунов созрел для персональной выставки.
Итоги
Вернисажи 1997 -2000 года.
Выставка девяносто седьмого года стала самой полной, событийной. Многие коллекционеры представили работы. Сам художник выдвинул своеобразное условие. « - Я хочу, чтобы после выставки, все работы были приобретены музеем, не хочу возвращать их в Мастерскую».
Делать экспозицию было невероятно сложно. Пришлось располагать по пятнам. Была даже стена с белыми работами. Многие художники в Союзе не предполагали наличие больших композиций с элементами жанра, считали по привычке, что Карпунов – это натюрморты. Успех выставки был невообразимым.
Самарский художественный музей приобрел тридцать девять картин, Детская картинная галерея двадцать четыре произведения, сам живописец подарил много своих полотен друзьям. Тогда в круг друзей входили В.И.Попова, М.С.Воронина, Т.А.Петрова, П.Г.Николенко. Я взяла три своих портрета. После выставки, у него наступило чувство удовлетворения, Карпунов часто приходил в музей, приют его работ.
Летом 1998 года я взяла старенький магнитофон «Легенда» и четыре кассеты и во вторник пришла в гости. Мы пили чай, велась запись, я задавала вопросы, а он воодушевленно вспоминал свою жизнь. Вокруг на столе и тумбе для телевизора лежали кучки листочков, это были четвертушки бумаги в клетку, из тетрадей. Все изрисованы схемами композиций для натюрмортов, пейзажей. Жирный черный карандаш сознательно упрощал формы, преобразуя бытовые предметы в геометрические объемы. « – Для художника важна работа над формой, форма потом все продиктует, я считаю, она влияет и на содержание», - убежденно сказал Карпунов, глядя на стопку листочков в моих руках.
С 2000 года мы больше встречались в стенах музея. Состоялось несколько выставок в стенах музея. Стремительно дряхлея, бывая на вернисажах, художник, умиротворенно смотрел на все глазами человека, который уже подвел итоги своей жизни и творчества
В 2004 году его не стало. Был теплый день, провожали в путь все художники из Союза, друзья. «Какое величественное благообразное лицо! Чисто Патриарх!»- воскликнул художник Рудольф Баранов.
Позднее, несколько раз я приходила в дом художника, его вдова, Анна Дмитриевна приглашала. Уверяла, что ее сын тоже живописец. Действительно, Петя Суетнов первые навыки получил от Ивана Васильевича, научился писать копии с его картин. В квартире сделали ремонт, поклеили обои, на стены повесили картины Пети. Куда - то исчез старинный мебельный гарнитур. Совсем не осталось следов присутствия художника. Петя жаловался, что не с чего копировать. Все разошлось по музеям и частным коллекциям.
Вспоминая встречи с Иваном Васильевичем,
