сдвинуться с места. Он начал понимать, что скорее всего ему не выжить. Здоровой рукой он потянулся до «торпеды» и сорвал фотографию своей жены и детей. Это было их первое фото на фоне нового дома, на берегу озера. Олег долго, словно прощаясь, смотрел на фотографию, и почувствовал, как по его щекам ползут теплые капельки.
Грозное рычание вернуло его к действительности. Волк стоял так близко, что пар, выходивший из его пасти, казалось, окутывал Олега своим жаром.
Неожиданно какие-то неведомые доселе чувства овладели Олегом. Он почувствовал непреодолимое желание выжить. Ему захотелось вновь увидеть свою семью и обнять детей. Он ощутил злость. Злость на погоду, на грузовик, на чертового лося, и, наконец, на себя самого. Он злился на свою беспомощность, на то, что жалеет сам себя, а главное - на то, что он оставит своих детей и жену одних в этом мире и больше никогда их не увидит. Он перестал дрожать, уже зная, что будет делать.
- Сожрать меня хочешь, тварь? Ну, уж нет! Спорим, я сделаю это первым?
Дрожащей от холода рукой он дотянулся до радиодиска, включил на полную громкость, и лесную тишину разорвал хриплый баритон…
- Вам такое приходилось видеть? - высокий, широкоплечий шериф стоял возле машины скорой помощи и пытался разговорить парамедика.
- Такое - не приходилось, - честно признался тот, - Парню здорово повезло, что не замерз насмерть.
Шериф недовольно фыркнул:
- Повезло? Нет приятель, ему не повезло, он просто жить хотел. Ему, наверное, было ради чего жить, вот он и выжил.
Парамедик пожал плечами:
- Наверное, вы правы. Нужно железным быть, чтобы собственную руку отгрызть, а потом еще и волку глотку перерезать… Его ведь возле дороги, на обочине нашли. Он сам выполз из оврага; в руке нож держал так крепко, что руку не смогли разжать, пока успокоительного не вкололи. Кстати, возможно руку удастся спасти. Меньше часа на морозе пролежала. С трудом из-под кабины вытащили. Конечно, вряд ли он на рояле играть сможет, но все же…
Шериф улыбнулся:
- Интересно, почему он пел, когда его нашли? Кажется на русском, если не ошибаюсь…
А внизу, в овраге, лежал перевернутый грузовик, из кабины которого все еще доносился громкий хриплый баритон.
