этих «Гитлеров», «Сталиных», «Пол Потов»? Столоприслужников своих? «Асадов»? «Бен Ладенов?» «Путиных»? «Жуковых»? – точно вспомнив о чем-то он вскинул мутные, точно даже стеклянные глаза. – Бабка моя – полковник медслубы в Отечественную – с печалью рассказывала, что, если Жуков наступлением командовал, то по трое суток от операционных столов не отходили. Горы конечностей. Руки. Ноги. А многие попросту и не доживали до очереди своей. Помните «пирамиду» у Верещагина из черепов? «Апофеоз войны». С надписью: «Посвящается всем великим завоевателям – прошедшим, настоящим и будущим». Нет, не берег маршал солдат. Оттого «мясником» и звала. А как, говорила, Рокоссовский или иной кто, то лишь день; и всех уже на поправку…
– Мда… – следователь вновь тяжело выдохнул.
И словно возвращаясь в реальность, взгляд его, постепенно теплея, и точно бы переставая уже видеть и совсем уже незначительных «мясников», и уже разного рода маршалов, и даже тех самых ангелов мрака, что кроваво манипулируют и первыми, и вторыми, вновь стал прежним.
– У Бродского – произнес он, с прежней задумчивостью. – «На смерть Жукова» неплохо сказано. Как там?...
«Вижу колонны замерших звуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.
Вижу в регалиях убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.
…Сколько он пролил крови солдатской
в землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в Адской
области с ними? «Я воевал»...
– Бабка моя любила умную поэзию. С детства приобщала к высокому, светлому, умному. Так что не знаю, как этика, а эстетика – моя слабость. Чувственное познание мира. Мда…
Вот я и спрашиваю, опираясь на свои «ощущения» – следователь криво усмехнулся – Хоть чуть-чуть благодарны им? Столоприслужникам своим? Или от тех не дождешься, а марионетки – итак «по гроб жизни». Лишь бы сюда. Лишь бы не там. Взамен уж расстараются; хоть миллионы, хоть миллиарды «в человеческий фарш». Лишь бы вместо терзаний на адских дыбах, сюда, да почаще, зашвыривали. На отработку... – следователь, всматриваясь в Петра, спросил – А вы что по этому поводу скажете?
Петр, все еще находясь под впечатлением слов следователя, не понимая даже зачем он все это говорил теперь, начал не сразу. Спросив прежде:
– Вы и в правду так считаете?
Следователь криво усмехнулся.
– А вы что же думаете, что мы здесь все недочеловеки? – и он театрально пожал плечами. – Я же уже говорил, что ничто человеческое мне не чуждо.
– Скажу тогда, – произнес Петр, продолжая вглядываться в следователя. – Что только им, и только им – множественным силам зла, следует приписывать намеренное авторство всего того мерзкого, бессердечного и жуткого, что творилось и творится в нашем мире. Потусторонне приводя к еще большей их силе, большей мощи, злобе и беспощадности.
Им, неистовым полчищам мучителей и губителей, и ныне страстно впивающим жгучее излучение энергии наших болей и мук, кровопролитий и гнева, алчности и зависти, властолюбия, ненависти и похоти. Им, и никому иному, делающимся от этих излучений еще более сильней и яростнее.
Сделав паузу, Петр вновь недоверчиво всмотрелся в следователя, по-прежнему пытаясь понять, что скрывается за его неопределенным выражением лица.
– Или не чувствует любой из нас, – продолжал он. – Забывая подчас оберегающие наставления великих вероучителей былого о необходимости отстранения от страстей и низменных желаний, некую характерную, но вполне ощутимую, опустошенность по окончании конфликтного спора? Не чувствует даже изнеможение и физическую усталость вслед за минутами гнева, вслед за вспышками ярости или нервного срыва? Или просто – психологически тревожного ожидания. Разве нет? Как раз напрямую и связанными с определенными излияниями и энергетическим истощением внутренних, психофизических наших ресурсов.
Или не знакомы многим и многим из нас, становившимся в ходе жизни, – в той или иной степени – пленниками саднящего чувства зависти, воспаленного честолюбия, тщеславия, или даже злобы, те отрицательные последствия этих негативных чувств? Что опять же иссушающе подтачивают и вампирически опустошают душевные и физические силы своих жертв.
Когда психическая энергия людей, находящихся во власти негативных чувств и эмоций, обретая отрицательный заряд, тяжеловесность и нисходящую направленность, переходит в иное, современной наукой и теперь еще едва улавливаемое, состояние и качество. И что, незримо излучаясь во вне, потусторонне служит восполнению убыли сил многоликим демоническим существам.
Да и разве не ощущается людьми неадекватное затраченной энергии соотношение собственных сил, до и после акта половой близости? Когда в результате сопровождающих оргазм резких энергетических выбросов, мужской организм в течении длительного времени вынужден восстанавливать утраченное, а организм женский, по всей видимости, неослабно охраняя «механизм материнства», хотя тут же и компенсирует безвозвратные потери экстренным подключением внутренних резервов, но зато неизменно ставит на пути неоправданно частых потерь такой барьер как «сексуальная апатия».
И тогда становится понятным причина нравственных кодексов мировых религиозных учений относительно интимных отношений мужчины и женщины. Будь то некоторые течения индуизма или буддизма, предписывающие не вступать в половые отношения вне брака, а в браке – только для зачатия детей. Или будь то наставления христианства, столь же явственно указующие о некоей темной стороне половых отношений и донесенные, к примеру, апостолом Павлом: «Хорошо мужчине не касаться женщины… Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться»
Петр на несколько секунд остановился, пытаясь понять истинную реакцию следователя на свои слова.
– Но и многое иное, – продолжил он. – Происходящее как в жизни людей, так и вокруг нас, разве не говорит об излучении как психикой человека, так и его сексуальной сферой, неких темных энергий, ощутимо сказывающихся на нашем психическом и физическом самочувствии и даже жизнеспособности в целом?
Разве, к примеру, психическая реакция малых детей или домашних животных, с их открытыми эмоциями, почти не сдерживаемыми слабо развитым разумом, а потому всегда бурно и однозначно реагирующих на резкие изменения в окружающем их психологическом климате, не свидетельствуют о способности как человека, так и животных, излучать и чувственно улавливать какие-то психически сложные, но разнящиеся положительным или отрицательным воздействием на окружающих, энергии?
Как и жизненный опыт любого человека всякий раз однозначно отмечает для себя, сколь благотворно, возвышающе и окрыляюще воздействует на людей атмосфера доброжелательности и взаимопонимания, искреннего сострадания или сорадования. И наоборот, сколь гнетуща, дискомфортна и вообще – отталкивающа, обстановка человеческой враждебности, агрессивной нервозности или открытого неприятия и ненависти.
Да и разве современная наука не зафиксировала уже даже и у растений способность, отвечая на «нечто», не обрамленное еще в понятие «тонкая энергия восходящей и нисходящей направленности», совершенно определенно реагировать на эмоциональное проявление и излучение психики людей или высших животных: словно леденея и сжимаясь вблизи источника бушующей злобы и ярости и, наоборот – буквально благоухая при благожелательном настроении вокруг?
Петр, сделав новую паузу, точно раздумывая – продолжать дальше или нет, решил все же выговорится.
– А общеизвестный факт – усиление разного рода негатива в поведении людей в ночи новолуния и ночи лунного ущерба (К примеру, как свидетельствует Новый Завет: «он в новолуния беснуется и тяжко страдает, ибо часто бросается в огонь и часто в воду»), разве издревле не подталкивало человечество связывать воедино и рост преступности, и увеличение темной части луны с каким-то незримым, но явно отрицательным потоком негативных инвольтаций, идущих к людям именно с Луны? Разве не подвигало связывать воедино периоды новолуний и лунного ущерба с сексуально неконтролируемым поведением части людей, в большей мере душевнобольных и не способных здравым рассудком своих воль, противостоять тем губительно-влекущим излияниям и внушениям демонических сил, что потусторонне точно бы обитают именно на темной стороне Луны? Видя во всем этом злонамеренное участие тех демонических сил, что, вторгаясь в земные сферы и сознательно раздувая уголья человеческих пороков, союзнически служат опорой уже и земным демоническим силам. Особенно активно проявляя себя именно в периоды определенных положений нашего космического спутника: посюсторонне периодически уходящего от солнечного света в тень Земли, а потусторонне – время от времени «скрывающего» лунных демонов (позволяя им активизироваться) от светоносного влияния некоего великого, невероятно исполинского Существа, водительствующего Светлыми силами уже не планеты Земля – как Планетарный Логос, известный так же как Сын Божий, а и всей Солнечной системы в целом.
Услышав последнее, следователь чуть удивленно вскинул брови, но промолчал.
– Но именно вследствие подспудного ощущения – продолжал Петр. – Некой скрытой взаимосвязи реального и инореальных миров, все мы, хотя и не в силах полновесно объяснить умом, но внутренне чувствующие правоту заповедей Моисея, Будды или, как еще большее – слов Христа Спасителя, раз за разом возводим на пути полчищ зла новые препятствия. Все мы верующие в разное и не верящие вовсе, оступаясь, падая, но поднимаясь вновь, вслушиваясь в голос собственной совести и в слова вероучителей былого, раз за разом возводим на пути демонических сил новые и новые барьеры. В виде добродетельных поступков и высоких помыслов, не дающих демонической стороне восполнять убыль своих черных сил, жгучими излучениями людских энергий нисходящей направленности.
Вот почему, следуя дальше, истинные праведники и святые, разных вероисповеданий и разных народов, чистыми сердцами постигшие обратную сторону темных деяний человека, предпочитали лучше умереть и пострадать самим, чем вызвать страдания, смерть, боль и злобу других. И уже следуя вслед за Спасителем, возвышающе призывавшим: «Вы слышали, что сказано: «Око за око и зуб за зуб». А я говорю вам: Не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую», предпочитали лучше подставить собственную щеку, чем ударить по чужой.
И претворяя уже не воздержание, а подавление страстей, шли, тем самым, по пути не пассивного, а активного противостояния силам зла методами добра. Уже не очерчивая свою совесть лишь религиозными, полными сострадательной чистоты, постами, а, видя глубже и поднимаясь выше, переставая быть источником собственных нисходящих энергий – психической, сексуальной или физической природы, – благостно стремились не вызывать их и в других. Навсегда, к примеру, отказавшись от мясных и рыбных блюд. Уже не желая питать себя плотью, а излучениями безмерной
