Ельцин заявил, что это правительство стабилизировало обстановку, теперь дело - за новым, так что мы - под очередным премьером.
- Я - не Пиначет*, я – Степашин*, - сказал он, выступая перед Думой.
А дело в том, что журналисты сразу закаркали, когда президент предложил его на место Примакова*: к власти, мол, приходит генерал, как в Чили, а, значит, в России устанавливается военная диктатура.
А перед этим-то, как напирали коммунисты, как трясли красными знаменами, как кричали за импичмент Ельцину! Аж по пяти пунктам обвиняли его: в развязывании Чеченской войны* (свою, Афганскую*, забыли, как и то, что сами же поддерживали Ельцина при вводе войск в Чечню); в развале Армии (хотя не развалилась она, а просто обнищала, как и все мы); в геноциде против своего народа (хотя сами расстреливали в годы «красного террора*», при репрессиях в тридцатых, морили в ГУЛАГ*е), и очень даже права демократка-воительница Новодворская*:
- У Ельцина были ошибки. Но если каждая путана будет обвинять Президента!..
Так что не получился у коммунистов импичмент Ельцину ни по одному из пунктов, но странное дело, на лицах «борцов за справедливость и счастье народное» не было разочарования, а скорее - удовлетворение, что осталась все же Дума – их трибуна перед грядущими выборами, - ведь если бы - импичмент, то распустил бы их Ельцин.
... Когда перед пенсией подсчитываю последние рубли, то иногда вспыхнет злая мысль: держит нас коммуняцкая Дума на скупом пайке, а сами сцепились в какой-то неведомой нам схватке за власть, за фабрики, заводы, землю и нет им дела до народа.
… И все же как меняется «общее лицо» и возраст нашего правительства! Вот и Степашин... Молодой, симпатичный, говорит четко, по-деловому, а заседания, на которых сдержанно покрикивает на министров, часто бывают открытыми для прессы. Правда, никаких крутых поворотов в экономической политике он не делает, но так ведь... Может, уже и не надо, крутых-то?
... Вчера дочка, придя с работы, бросила:
- Да эти деньги, что мне на радио платят, я за неделю заработаю!
И сегодня уволилась.
Опять – в свободное плавание? Ну, что ж, пусть пробует зарабатывать свой «кусок хлеба» предпринимательством, авось удастся раскрутиться и прожить более достойную жизнь.
А наша надежда - на дачу. Но лето в этом году!.. И начались все «патологии» еще с апреля: жара стояла в двадцатых числах тридцатиградусная, а в мае было холодно, даже снежок иногда порхал, как в конце марта, и заморозки побили цветы на малине, на смородине и даже взошедшую морковку. Но с июня снова началась жара и вот сейчас, в середине июля, - аж под тридцать пять. А дождей нет и нет. За все время только один и прошел ти-ихий, робкий. Правда, с неделю носились вокруг нашего участка грозовые тучи, где-то громыхали, сверкали, а на нас не вытряхнули ни-и капли, и теперь на даче все жалкое и тощее, а картошку дожирает «пятое поколение» колорадского жука, против которого уже нельзя и ядами бороться, а только собирать и давить, давить... Да поливаем, поливаем всё, что можем, воду уже трижды завозили, но... Так что, может быть, и прав Володин, когда пишет: «Меня тоже иногда тянет к «саду-огороду», домику, баньке, но чаще какой-то внутренний голос настойчиво велит: пошли ты все это на хрен! Пусть с землей возится тот, кому положено, так что совету твоему, Платон, не последую, - «возделывать пять или десять соток земли», - в этом, де, долг перед Родиной. Да ничего я ей не должен! Это она мне должна, ибо уже двадцать лет работаю на нее за крохи. Да к тому же сотки нагружают мою душу и сознание заботой: надо вспахать, посеять, надо вырастить, потом убрать, потом внести удобрения, опять вспахать… и так - без конца? Не-хо-чу! Нет, я, конечно, могу покопаться на грядках, и даже с удовольствием, но только на твоих. Потому что твоя земля не озадачивает, и я могу в любой момент воткнуть лопату в твою землю и пойти, куда глаза глядят, не обернувшись: вырастет ли там что-либо, не вырастет – не мое дело. Я – свободен!»
... Платон приходит на обед и прямо от порога слышу:
- Эта задница Артюхов сидит в кабинете, чаи гоняет да только в туалет выходит. А ведь время настало такое, что если хочешь выжить - умей вертеться. – Проходит на кухню, садится за стол: - Да-а, сломлен он социализмом, не приспособлен для самостоятельного выживания, вот и выходит наша газета только раз в неделю, нет денег на типографию. Да и подписка по сравнению с «Рабочим» уменьшилась в десять раз. И потому, что этот «партийный орган» на дотации коммунистической Думы области и может продаваться в два раза дешевле, а мы для Родкина - помеха, и он бы с радостью прикрыл нашу газету, если б мог.
Да, так оно и будет, если коммунисты победят.
... Сын женился, ничего не сказав нам, и теперь дочка с его женой Леной сняли квартиру и шьют, шьют там целыми днями платья, юбки, костюмы, на реализацию сдают в магазины. Но покупают их продукцию неважно, - «покупательская способность населения», как отмечает пресса, очень низкая, так что выручает этих начинающих предпринимателей шитье на заказ.
... Потребовал Президент от министра юстиции отчет о незаконных действиях компартии, а тут еще патриарх Алексий сказал: не гоже, мол, что из Красной площади устроили кладбище и что тело Ленина* надо бы земле предать. Ка-ак же тут занервничали коммунисты, как завопили, замахали красными знаменами! И вот теперь Дума - на каникулах, но ее лучшая часть бдит, и в Белом доме даже дежурство учинили: не издал бы Ельцин указ о запрете партии, не вынесли б мумию их вождя из мавзолея!
Ох, и когда же это сделают?!
... Радиостанций развелось! И как же зачастую противно слушать шустрых мальчиков и девочек, измывающихся над Ельциным! Ведь сидели бы при Сталине* и пикнуть не посмели, а теперь, когда свобода слова, несут в эфире черт-те-что! Рабы, плебеи, вырвавшиеся на свободу!
Единственное радио, которое можно слушать, так это «Серебряный дождь», - отличная музыка, умные ведущие, и утренние программы Александра Гордона слушаю три раза в неделю, - восемь лет жил он в Америке, но вернулся Россию. Сегодня, когда рассказывал об Италии, где снимает для телевидения очередной фильм из «Собрания заблуждений», ему кто-то позвонил и сказал: Степашина, мол, Ельцин сместил и вместо него назначил Владимира Путина*, главного руководителя Федеральной Службы Безопасности. Ну и ну! Только три месяца и продержался симпатичный мне Степашин, но все же успел успокоить бастующих шахтеров, договорился с Лондонским и Парижским клубами о списании значительных долгов… правда, набрав новых, цены выросли при нем только на пять процентов, и вот теперь… Неужели и впрямь с Владимиром Путиным пойдем к режиму Пиначета, как каркают журналисты?
... Дочка пришла вечером, гремя пустыми банками в большом пакете:
- Представляешь, Ленка совсем уж… Сейчас забираю домой эти банки, в которых обед себе носила, а она и набросилась: «Ты чего их берешь? Там же и мои есть». Банок ей жалко!
Вот таким было начало распада их «коммерческого союза». Потом ссорились еще три дня, а на четвертый поделили поровну нашитые батники, брюки, юбки и разошлись. Сидит теперь моя дочка в своей комнате одна и снова шьет, шьет, чтобы с первого октября открыть собственный отдел женской одежды в универмаге, - и такое теперь дозволено. Чудо!
... Чеченцы напали на дагестанское село, но их оттуда выбили, и вскоре террористы взорвали пятиэтажный дом в Буйнакске*, через неделю два - в Москве, потом в Волгодонске. И нет сил смотреть на все это, и нет сил слушать...
А из наших подвалов стали выгребать мусор, вентиляционные отверстия закладывать кирпичами, на двери вешать замки. Когда к дому подъезжает машина и кто-то начинает заносить в подвал мешки, то невольно думается: а что если?.. Ведь взрывчатку под взорванные дома террористы подкладывали в мешках из-под сахарного песка.
... У Платона - выходной. Сидит у телевизора и смотрит второй выпуск новостей, потом будет смотреть третий, четвертый, пятый и я удивляюсь: как не надоест? Но нахожу «смягчающие обстоятельства», ведь версии новостей идут уже с пяти каналов, и разница в них есть, тем более что сейчас разворачивается предвыборная кампания в Думу и лидеры разных партий, объединений ну столько грязи выливают друг на друга, что не развлечься этим… не удержишься.
... Наш президент часто болеет, так что живем мы больше под премьером Владимиром Владимировичем Путиным, и у него самый высокий рейтинг, хотя журналисты и пророчили неуспех, - ведь порекомендовал-то его сам Ельцин.
... Обычно на дачу нас возит дочка на своей машине, но если пройдет дождь, то туда не проехать, и тогда подбрасывает до берез, что в конце поселка, а оставшиеся триста метров мы идем по красивому логу, окаймлённому берёзами, подходим к своему дачному домику и каждый раз мелькает в голове: а красивый домик построил Платон! Белокаменный, с пятью окнами, оттененными краской цвета терракота. Но все равно домик – не главное, а вот земля...
В те годы, когда магазины были пусты, сотки земли стали для нас палочкой-выручалочкой. И не только для нас, но и для всей России. Так что спасибо Ельцину, что своим указом позволил тогда всем, кто хотел, получить по наделу и иной раз даже думается: поворот России, называемый Перестройкой, только потому и получился бескровным, что первый президент догадался осуществить главный лозунг революции («Землю - крестьянам, фабрики – рабочим») по-своему: «Землю - всем желающим, фабрики – коммунистам», и те, нахватав собственности, остепенились, а люди в лихие годы кое-как, но прокормились на этих клочках земли.
А еще при них возникли своеобразные «клубы по интересам», - с нами рядом соседи-то какие появились! Напротив – бывший редактор «Новых известий» говорливый Артюхов, справа – главный редактор раскрученной им же газеты «Перекресток» Теребов, слева – юрист и очень интересный в беседах Александр Сергеевич, рядом с ним – бывший летчик и хлопотливый Володя Кривоносов, на повороте дороги – врач Тамара Степановна. Вот такие были у нас соседи по даче, поэтому она была не только материальной подмогой, но и душевной, - как же здорово было в опустившейся ночи посидеть у костра, поговорить!.. ну, конечно же, о судьбе России, о ее настоящем, будущем.
Из письма Платона – другу Володину:
«Да, иногда я завидую твоей свободе. И, наверное, потому, что для меня такая свобода невозможна, - я обязан помогать детям. И помогать в свободное от службы время, работая на тех самых сотках, которые твой внутренний голос посылает на хрен. Да, все правильно, «пахать» на земле должны те, кто на ней живет, но что же делать, если они… те, кто живет на ней, так хреново это делали? А сотки эти платят нам за наш труд сполна, и мы не только едим с них картошку, огурцы, помидоры и прочие овощи, но и попиваем винцо, лечимся травами, которые сами и сеем. Поверь, нет ничего благороднее земли и неправда, что она порабощает. Она-то и дает нам как раз ощущение той самой свободы, о которой ты пишешь. Да, свободы, потому что я чувствую
Конечно, взгляд "в упор" может оказаться и не самым верным, но тогда именно так всё и виделось 
. ибо голова шла куругом.