В палате тихосдвинутых было шесть кандидатов, косящих в реальные психи. Вован был седьмым.
Ряды их быстро таяли под давлением методов современной психиатрии и по естественной убыли ввиду отсутствия воображения у кандидатов.
Двое лежали пластом по причине того, что один объявил себя Нероном, а второй – Екатериной Великой. За это им вкатили по лошадиной дозе меновазина, который, как известно, на реальных психов почти не действует, а на нормальных людей наводит реальную порчу в виду онемения конечностей. Сделано это было не столько по злобЕ, сколько из профилактических целей, дабы, не дай Бог, сожгут психушку, а также, во избежание случаев возможного мужеложества. Через день, начав двигаться, эти двое признались, что они вполне здоровы и попросились в армию.
Третий, косивший под энурез, был пойман с поличным санитаром, который заметил, что мокрые простыни, которые этот бедолага предъявлял утром, почему-то не пахли. И санитар, проследив за психом, выяснил, что вечерний чай, который тот сливал в презерватив, ночью давил собственным телом. Косуна с позором выгнали с готовой кличкой «Ссыкун».
Четвертый просто не рассчитал свои силы. Он объявил себя Жан Клодом Нолле, и за три дня, пробегая по утрам босиком кросс вдоль периметра ограды, получил двухстороннее воспаление лёгких, и был направлен в общую терапию городской больницы. Оттуда, как потом слышал Вован, так и не вышел – его лечили от воспаления лёгких, а у него оказалось - воспаление почек.
Их оставалось только трое.
Вован, в отличие от других, всех уверял, что он абсолютно здоров, чему очень не верил Главврач психушки Александр Иванович Павлов, поскольку искренно считал, что все попавшие в психушку психами и являются. Это было вызвано тем, что вечерами сам Александр, закрыв шторы в своей квартире, наряжался в белый халат и препарировал лягушек на предмет выявления у них нового инстинкта, ранее не выявленного его великим предшественником.
То, что он является внебрачным сыном академика Павлова, ему сообщила мама, считавшая, что легенда о погибшем на Севере отце-лётчике, напарнике Чкалова, глупа изначально.
Так и шло.
А.И. Павлов с лёгким сердцем написал Вовану справку о том, что он является скрытым шизофреником, поступки которого непредсказуемы.
Кстати, оставшихся двух позже признали годными к службе, поскольку на вопрос, готовы ли они быть на полном содержании у государства, ответили утвердительно.
***
Вован вновь предстал перед медкомиссией. Женщина в летах, член комиссии, прочитав заключение А. И. Павлова, сказала.
- Это Сашка! Он любого готов признать за придурка, сам такой! До сё режет лягушек, ищет всё, что не нашёл академик! Лично я препарирую ящериц!
Председатель комиссии, вняв выводам женщины, написал резолюцию.
- Годен по всем статьям, с особым мнением!
***
Военком взятки брал. Он и на должность-то эту попал, после того, как взятку дал. И фамилия его была Взяткин, а звание – майор. Ему вообще-то уже пора было быть подполковником, но… Недостаток звёзд на погонах он компенсировал достатком материальным.
Да, не брал бы он эти чёртовы взятки, но…
Содержать молодую красавицу жену, обучать в Англии сына-оболтуса и одновременно строить коттедж в престижном загородном посёлке на майорскую зарплату было невозможно, и он брал – иностранными деньгами и стройматериалами.
Правда, в последнее время дела пошли хуже.
Стройматериалы дорожали, строители наглели, а призыв стали проводить один раз в год.
Вот такие невесёлые мысли обуревали майора Взяткина, когда он просматривал дело призывника Вована, одновременно прикидывая, сколько бабок можно срубить за этого придурка.
Что-то в его деле ему не нравилось, но что именно, он сообразить не мог.
Вот…!!!
«Особое мнение» не просто не сочеталось с заключением «Годен!», но и подкреплялось справкой А.И.Павлова, главврача дурдома.
«Ну, что за люди! Ни стыда, ни совести! И как ловко всё обстряпали. На тебе страна солдата! А он потом кого-нибудь пристрелит в части, например, прапора с немецкой фамилией! И на тебе – кто этого шизика в армию допустил? – Аааа! Майор Взяткин! А с них взятки гладки – заложили в дело маааленькую такую справочку и радуются! Гады! Никому верить нельзя! А мне – через год в отставку! А на коттедже крыши нету!
Плавали, знаем! Я этого Сидорчука на всю жизнь запомнил! Ему баба изменила, а он хвать автомат и бегом из части – бабу с новым хахалем мочить! Насилу поймали! Ему два года дисбата, а меня из капитанов - в лейтенанты! Ему пофиг, а я до сих пор майор! Нееет, врачи-трепачи, этот номер у вас не пройдёт!» - примерно такая логическая цепочка рассуждений военкома привела к появлению в деле Вована отказной резолюции.
Вот так Вован, абсолютно бесплатно, не попал на воинскую службу.
А мама-то как радовалась!
