Рынок был холоден и многолюден, каким ему и следовало быть в ноябре. Потрескавшийся асфальт покрылся тонким слоем льда, и люди скользили по нему, неуклюже выискивая ногами свободные серые пятна между сотен таких же ног, протискивающихся к прилавкам. Мужчина, кутавшийся в приподнятый воротник тёмно-серого пальто, любопытно оглядывался по сторонам. Он был знаком со всем этим: сюда его впервые привели ещё родители в семь лет, когда выбирали ему первый школьный рюкзак; он хорошо помнил тот день. Всё же сегодня ему не было так приятно быть здесь: кажется, он давно отвык от такой многолюдности и обильности запахов, смешивавшихся в единый, неповторимый убойный аромат. Миновал два стола с остро смердящей рыбой, он завернул за пластмассовую клетку с сочно подгнивающими фруктами и вдруг увидел картонный плакат:
«Помогите на зиму!»
За плакатом на стульчике у шлакоблока сидела белка, жалобно протянув вперёд свою лапку. Он остановился, чтобы прочитать плакат целиком.
«Помогите на зиму! Люди, добрые братья наши! Не ради себя, но ввиду крайней необходимости: пожалуйста, пожертвуйте немного орехов, кому не жалко. Очень надо. Прошу! Умоляю. С вас станется.»
Мужчина удивлённо остановился, разглядывая плакат. До этого он ещё ни разу не сталкивался с попрошайничеством среди белок. Да, похоже, они пока ещё не очень освоили это ремесло, думал он, перечитывая текст, кое-как накарябанный когтистой лапой на рифлёном картоне.
- Как же так? – спросил он с апломбом. - Разве белка не должна сама добывать себе орехи на зиму? Почему же ты просишь их у людей?
Белка подняла на него свои блестящие чёрные глазки, навострившись. У неё была исхудалая острая мордочка с тускло-рыжей, но аккуратно расчёсанной и лоснящейся шёрсткой. Пушистые чёрные кисточки игриво торчали наверх, словно антенны. Она быстро заморгала, заставив волну дрожащей жалости прокатится у него в груди, и, вздохнув, ответила:
- Вы правы, безусловно… Но понимаете… Дело в том, что я - мать троих маленьких бельчат. Они весной уже пойдут в школу, а я не могу пока купить им даже портфель. Нам, белкам, стало очень тяжело, когда города наступили на наши леса и уничтожили наши деревья. Раньше орешники росли везде, мы не могли представить, что когда-то нам будет не хватать их плодов, ведь тогда деревья просто утопали в них. А теперь еду нам приносят только люди, и …
Она всхлипнула, стерев слезу мягким движением лапы. Какой-то прохожий кинул на ковёр жёлудь. Белка скользнула по нему взглядом и, поморщившись, продолжила:
- … И у нас есть только один выход – выпрашивать орехи у них. Это ужасно, но только так мы можем прокормиться в городских условиях. Себя я уже обеспечила орехами, а вот сыновьям на зиму не хватает. Конечно, я буду отдавать им свои запасы, но если нам не будут помогать, мы все очень скоро умрём. А ведь я ещё вынуждена отложить по сто орехов с каждого на форму и портфель. Пока нет и десятой доли этой суммы – зима уже близко, а весь урожай за осень скоро окажется полностью освоен главным потребителем - человеком!
Она закончила и, склонив голову на пушистую белую грудь, застыла в прежней позе. Мужчина ошарашено глазел, переваривая её рассказ. «Это как же так.» - думал он. – «Идти в школу - и без портфеля? Да их же загнобят! Если бы тогда мне не купили на этом рынке рюкзак… Вырос бы я тем, кто я сейчас?..» Жалость к обездоленной белке, кормилице троих беззащитных бельчат, возрастала в нём всё мощнее. Их семейство, должно быть, невероятно любит свой родной парк, раз до сих пор не покинуло его в поисках лучшей жизни на лесной опушке. «А, чёрт возьми!» - воскликнул он про себя. – «Мне надо рассчитаться с долгами перед этим рынком! Пускай теперь и другие смогут примерить ранец.» Он вытащил из кармана горсть орехов и высыпал перед ней.
- На, держи.
- Спасибо! – просияла белка. Она сгребла орехи к коленям и быстро пересчитала. – Вы так добры к нам! Вы невероятно добрый человек…
- Не за что. Творить добро – для нас, людей, всегда несложно, - улыбнулся мужчина.
Она радостно убрала орехи в борсетку.
«Какая образованная белка,» - думал мужчина, уходя. – «Она даже не допускает речевых ошибок. Удивительно, почему она до сих пор не нашла работу, чтобы самой покупать орехи на рынке?..» Он потерял её из виду за спинами тёмных прохожих, чьи шуршащие и взвизгивающие куртки становились всё более расплывчатыми в сумерках. «Возможно, она могла бы работать учителем среди белок. Держу пари, до того, как их поглотил город, она была учителем. А может быть, теперь она сможет и наших детей воспитывать? Раз она управляется с тремя детьми… Это был бы такой ценный кадр для нашего общества. Если бы только ей удалось встать на ноги…» Он оглянулся назад, высматривая её плакат среди мельтешения чёрных тел, но увидел поверх голов лишь новые жёлто-красные вывески и такие же прилавки из грязных досок, как и около несчастной белки. Запутавшись в замысловатом лабиринте, он постоял ещё, заглядывая через головы, и был унесён в неизвестность плотным людским потоком, пропав навсегда.
Белка, между тем, довольно катала в ладонях твёрдые орешки. Он дал ей целых одиннадцать штук – стоило ли ждать, что дело пойдёт с таким опережением графика.
«Какой добрый мужчина!» - думала белка. – «Всё-таки есть по-настоящему светлые и среди них. Ещё чуть-чуть, и нам хватит на ближайший месяц. А потом, возможно, и на зиму.»
Вокруг совсем стемнело – чёрные толстовки огромных двуногих фигур рядом с ней теперь казались совсем призрачными, и текли, уже не касаясь ногами асфальта. Белка сидела с плакатом уже восемь часов, и пора было приводить в порядок рабочее место, чтобы уйти домой. Сложив стульчик и аккуратно скатав ковёр, она стала подсчитывать орехи, добытые за день.
«Так, сто пятьдесят шесть… Сто пятьдесят семь… Ух, всё,» - она задумчиво посмотрела в небо. – «Этого совсем чуть-чуть не хватает. Ну что ж, завтра закончу, а пока потерпим.»
С этой мыслью белка начала собираться. Она уложила коврик и плакат в рюкзачок, спрятанный за шлакоблоком позади неё, взяла под мышку стул …
- Эй! Погодите!
Перед ней выросла грузная тётка с двумя обручами в ушах.
- Это Вы собираете орехи на зиму? Мы Вас вчера видели, - она вынула из кармана увесистый тряпичный мешочек.
- Да, это я, - неловко затрепетала белка. - Понимаете, мне и вправду так стыдно, но я – мать троих маленьких бельчат…
- Отлично! Я знала, что Вас здесь найду! – просияла тётка, отсвечивая красными щеками. – Вот. Собрали всей семьёй. Наш подарок вашим бельчатам!
Белка прослезилась от радости.
- Это… Орехи? Боже мой, как же я вам благодарна! Спасибо, спасибо вам огромное! Вы не представляете, какую вы мне оказали помощь!
- И вашим бельчатам? –вопросительно поправила женщина.
- Да, конечно… Всем нам…
- Да ничего! - женщина махнула рукой. – У нас дома полно еды. Орехов – целый чулан. Мы же не белки, можем прожить зиму и без них..
Белка поблагодарила её ещё раз и поспешила домой.
- Помните: мы, люди, всегда оказываем помощь, когда она действительно необходима! – крикнула её спасительница напоследок. Белка обернулась, чтобы рассмотреть её внимательней, но та уже скрылась за кучей незнакомых лиц.
«Здесь же, наверное, больше тысячи штук!» - думала она, на ходу пересчитывая орехи. – «Значит, я уже сегодня смогу взять! И даже больше, чем нужно!» Она достала телефон и набрала знакомый номер.
- Алло, Константин Евгеньевич? Да. Запасов на зиму уже хватает. Да, на всё. Не ослышались. Приезжайте скорее к рынку, мы уладим все вопросы прямо сейчас.
Через полчаса у входа на рынок появился высокий человек в шляпе и сером плаще с воротом, закрывавшим пол-лица. Медленно расхаживая из стороны в сторону, он невзначай подошёл к белке и сухим, хриплым голосом спросил:
- Орехи у тебя?
- Да, всё на месте. Тысяча сто пятьдесят штук, можете пересчитать, если есть время, - белка улыбнулась и незаметно положила мешочек ему в карман. Мужчина в плаще засунул внутрь руку и проверил мешок на вес.
- Отлично.
Он вынул из другого кармана свёрток и, оглядываясь по сторонам, протянул его за спиной белке. Та немедленно сунула его в карман рюкзачка.
- Рад иметь с вами дело, - пробубнил мужчина и удалился. Незаметно кивнув, белка пошла домой.
***
- Мама! Мама! – трое маленьких бельчат радостно запрыгали, когда увидели, что в прихожей их родного дупла загорелся свет. Они кинулись матери навстречу.
- Привет, ребятишки! А угадайте, что я вам сегодня принесла?
Бельчата замолкли. На их миленьких исхудалых личиках проступило изумление.
- Неужели? – сказал первый.
- Правда же? – промолвил второй.
- Это то, о чём мы думаем? – воскликнул третий.
- Да! - белка торжественно подняла свёрток над головой.
- Героин! – закричали все трое.
- ГЕРОИН!!!
Они пытались допрыгнуть до свёртка, но мать, хохоча, поднимала его всё выше.
- И этого нам хватит на всю-ю зиму! – нараспев воскликнула она.
Бельчата запрыгали от счастья, выписывая исколотыми лапками причудливые фигуры в воздухе. Они растворились в ритме полумистического группового танца, похожего на пляски, которые устраивали порой вокруг костра их лесные предки. Чёрные точки зрачков горели угольками внутри бледно-чёрных глаз: теперь всё снова было в порядке.
- Ты смогла! – кричал первый.
- У неё получилось! – визжал второй.
- Да! Теперь мы не порежем вены от ломки, как наш отец! – радостно взвизгнул третий.
Белка опустила руку и быстро убрала свёрток в карман.
- Стоп! Сначала я. Несите ложку!
Бельчата, расталкивая друг друга, побежали на кухню.
Вскоре на ковре, между обшарпанными сырыми внутренними стенками тополя, заплясал весёлый огонёк горелки. Мать нагрела стафф и втянула карамель в баян. Старший бельчонок помог ей затянуть жгут, прихватив его остренькими резцами.
- Мамочка, давай же скорее, я тоже хочу!
- Потерпи, малыш, - она аккуратно водила шприц по изгибу маленькой рыжей лапки, рассчитывая не пролить ни капли мимо вены. Наконец жало попало домой – шприц заполнился красным, дав зелёный свет. Она бахнула всё сразу, не желая оставаться без праздника. Чёрные ягодки глазок заблестели ещё ярче и закатились к потолку.
- О-о-о…
Старший бельчонок выхватил шприц и, с яростью поколотив назойливых братцев, тоже пустил по вене. Вскоре и два остальных бельчонка, вытерев об шёрстку окровавленные носы, отправились ловить дракона.
Последний, младшенький бельчонок набрал себе чуть больше, чем обычно. Он сделал глубокий вдох, перед тем, как ужалиться.
- О, Господи… Наверное, эта зима пролетит для нас совсем незаметно… - пробормотал он и, откинувшись назад, отправился в мир, где крестьяне уже готовили на убой молодого тельного бычка.
