Руссо туристо
Мы пили четвёртый день. Некоторые личности, такие как Юрик и Чингисхан, даже ни разу не видели моря. Нет, конечно, море они видели раньше. В детстве, как всем маленьким советским детям им довелось побывать с родителями на курортах Крыма или Кавказа. Чингисхан, тот вообще, пару раз осуществил мечту своей пионерской юности в лучшем лагере-витрине СССР Артеке. Сейчас, говорят, там царит запустение.
Пал Иваныч, напротив, отважно наплевав на перманентное состояние алкогольного опьянения, неоднократно окунался в прохладные воды Средиземного моря. А я однажды осмелел до того, что заплыл за буйки, чем умудрился вызвать бурное возмущение чернявых бездельников, называющих себя спасателями. Прочие посетители нашего отеля с гордым названием «Цезарь Палас» смотрели на нашу компанию с понятным осуждением. Юрик с Чингисханом своим затрапезно-опухшим видом мешали им вальяжно шествовать к месту приёма пищи. Один из отдыхающих, обладатель искусственно накачанных бицепсов и, по совместительству, отец немногочисленного семейства, на третий день совместного пребывания в отеле разразился вдохновенной речью в смысле того, что такие, как мы варварски разрушают вознесённый на высоту (видимо им) имидж российского туриста за рубежами нашей Родины. Окружающие живо поддержали «бицепсатого», но после того, как Юрик, желая объясниться, выблевал вчерашний ужин ему на белоснежные шорты с надписью «Миннесота бодибилдинг», соотечественники решили, что мы потеряны для общества и посчитали за лучшее в дальнейшем нас просто не замечать.
Дело же было исключительно в системе «олл инклюзив». Упустить же «халяву» человек, воспитанный в Советском Союзе, ясное дело, не считал разумным. В нашей компании не было замечено ни одного олигарха уровня, например, Вексельберга или хотя бы ныне опального Немцова, но купить себе за наличные те напитки, кои услаждали наш нюх и желудок, мы, разумеется, могли. Я, например, трудился заместителем начальника Пулковской таможни. Ну, вы в курсе, у нас там большие, хм, зарплаты… У Юрика в Питере функционировал свой небольшой автосервис. Чингисхан (в миру – Серкебай Алмазбекович Алтымбаев) командовал караванами китайского ширпотреба, текущими через Казахстан в центральные области России, а в последнее время с возрастающим интересом приглядывался и к Москве. Пал Иваныч занимал нехилую должность в городской администрации Твери и, соответственно, не покладая рук, а вернее здоровенных ручищ, денно и нощно вкалывал на благо тверского народа. К нему, к тверскому народу, Пал Иваныч вполне справедливо причислял и себя, а поэтому значительную часть проходящих через его руки благ, он беззастенчиво присваивал. Кстати, при этом он не испытывая никаких угрызений совести. Главное – это выстроить логическую цепь: деньги – народ – я, как часть народа. А с логикой у Пал Иваныча было неплохо уже тогда, когда мы все вместе учились в питерском универе, на улице имени замечательного композитора Чайковского рядом с кинотеатром «Ленинград» и пивбаром «Медведь». Именно там находился наш экономический факультет. Мы с Юриком представляли аборигенов, а Чингисхан с Пал Иванычем имели койко-места в общаге. Изначально на улице Беринга, потом на Кораблях, но это не имеет никакого значения. А имеет значение лишь то, что мы крепко сдружились. Пять лет мы сидели на одних лекциях, ездили в одни стройотряды, посещали одни дискотеки… Естественно, основным местом встречи стал «Медведь», где за кружкой пива ценой в пятьдесят пять полновесных копеек мы обсуждали только что просмотренный в «Ленинграде» фестивальный фильм, а так же многочисленных сокурсниц. Универ сделался нашим «всем». Здесь мы, как это ни банально, жили, гуляли, влюблялись, а Чингисхан чуть было не нашёл свою судьбу. Эстонка Рита Тоорн, блондинка с синими льдинами вместо глаз, покорила южное сердце пылкого Серкебая в начале второго курса. Чингисхан словно сошёл с ума. Целыми днями он мог говорить только о Рите. Ждал её у факультета, чтобы вместе доехать на автобусе до общаги. Всю скудную стипендию тратил на цветы и скромные подарки. Наконец, забыл дорогу в «Медведь»! Тщетно! Рита ни в какую не хотела отвечать ему взаимностью. Хотя от подарков и цветов не отказывалась. Чингисхан постепенно худел и тупел. Ни одна женщина не могла устоять под таким напором (а Чингисхан, надо признаться, знал толк в амурных делах). Ещё немного и нам пришлось бы угощать влюблённого идиота успокоительными таблетками, а там недалеко и до психушки. Всё разрешилось внезапно. Анька Круглова, соседка Риты по комнате в общежитии, сжалилась над Чингисханом и рассказала ему, что у мадам Тоорн уже имеется роман, причём, весьма длительный и успешный. Пикантность ситуации заключалась в том, что объектом вожделения прекрасной Риты оказалась рыжая задастая аспирантка Мила Худякова.
Чингисхан, узнав горькую правду, напился до состояния риз, подрался в коридоре общаги с крикливыми студентами из Анголы, а затем забылся в жарких объятиях Аньки Кругловой. Впрочем, Анька утешала практически всех жаждущих сострадания…
Чингисхан вернулся к нам, своим верным друзьям, и снова вспомнил утоптанную ногами многих поколений студентов тропинку в «Медведь», где медленно отмокал от пережитого потрясения. Мы с Юриком приняли его с распростёртыми объятиями, а Пал Иваныч долго язвил и ещё целый год дразнил Чингисхана лесбиянкой...
Время учёбы, как и всё в этой жизни, пролетело незаметно. В начале девяностых уже никто не заикался о распределении, поэтому каждый свежедипломированный специалист оказался предоставленным самому себе. Юрик, ещё сидя на дипломе, объявил, что не собирается работать по специальности. И то! Кому нужна была эта забавная специальность – «планирование народного хозяйства»? Страна, к которой мы с детства привыкли, рушилась и стремительно летела в тар-тарары. Народное хозяйство приказало долго жить, а, следовательно, планировать оказалось практически нечего. Пал Иваныч скоропостижно укатил в Тверь, Чингисхан осчастливил своим присутствием родную Караганду, ставшую вскоре одним из городов нового независимого Казахстана. Я повалял дурака в нескольких умирающих проектных конторах, прежде чем сумасшедший случай занёс меня в Пулковскую таможню. Юрик безрассудно вступил на скользкую стезю зарождающегося российского бизнеса. Короче, всё как у всех. Что говорить, такие уж были времена.
Юрика я встречал раза два в год. С Пал Иванычем перезванивался и того реже. Чингисхан, нагруженный сумками типа «мечта оккупанта», потерялся на просторах развалившейся на удельные княжества бывшей общей Родины.
Незаметно для самого себя я женился, оброс какими-то ежедневными бытовыми проблемами. В девяносто пятом появился сын. Студенческая юность вспоминалась всё реже. Ещё через десять лет наши общие похождения и вовсе стали казаться мне какими-то легендарными. Вроде «преданий старины глубокой». И тут неожиданно позвонила Анька Круглова. Та самая Анька по кличке «скорая помощь». Уверен, в каждом ВУЗе была такая своя «скорая помощь», так что не настаиваю на оригинальности прозвища. Анька, пардон, кандидат экономических наук Анна Николаевна Самохвалова (в недолгом девичестве Круглова), справилась по-скоренькому о моём нынешнем житье-бытье и, даже толком не выслушав ответов, скороговоркой сообщила, что некой инициативной группой принято решение об организации встречи выпускников нашей «альма-матер» за 1990 год, а также праздновании сего замечательного события в одном из модных ресторанов города. Всё-таки, пятнадцать лет минуло. Не шутка! Естественно, я согласился. Тем более, что мне был обещан сюрприз.
Анька знала, о чём говорила. Первым кого я увидел в банкетном зале, арендованном по такому случаю всё той же так и оставшейся неизвестной инициативной группой, был мой друг Серкебай Алмазбекович, он же Чингисхан. Естественную возрастную потерю части волосяного покрова на голове Чингисхан компенсировал кокетливой бородкой- эспаньолкой. Да и живого веса, прямо скажем, прибавилось. После сумбурных объятий и бестолкового бормотания вроде «сколько же лет мы не виделись», Чингисхан срочно захотел выпить. Но не успели мы подобраться к богато уставленному напитками столу, как какая-то неодолимая сила сграбастала нас в охапку, завертела, смяла, короче, превратила в обездвиженную массу. Эта сила могла принадлежать только одному человеку и им, разумеется, оказался Пал Иваныч. Сумбурные объятия повторились вновь. Когда мы, наконец, добрались до стола, и я уже провозгласил наш любимый тост «Время звенеть бокалами» (справедливости ради надо сказать, что его авторство принадлежало Тилю Уленшпигелю), раздался обиженный голос:
- Без меня? Вот так друзья!
За широкой спиной Пал Иваныча обнаружился Юрик. Его возбуждённый вид говорил о том, что он уже давно банкетирует. Минут тридцать. Этого времени Юрику обычно хватало, чтобы придти в надлежащее состояние.
- Куда же без тебя! – захохотал Чингисхан. – Без тебя ни одна пьянка никогда не начиналась!
- Старею! - погрустнел Юрик. – Сегодня пришёл, а мужики с политэка уже по второй наливают…
«Мужики с политэка», они же бывшие студенты отделения политической экономии, направлялись к нам, галдя, словно стая ворон. Среди них я заметил Аньку Круглову – Самохвалову. Что ж, она всегда предпочитала общество парней…
В процессе праздника выяснилось множество интересных подробностей. А именно то, что все мои друзья с разной степенью успешности женаты, а Чингисхан (ну, кто бы сомневался!) – так тот аж трижды. У Пал Иваныча - две дочки-погодки, у Юрика тоже девчонка. Чингисхан, масляно улыбаясь, поведал нам, что не может назвать точное количество своих отпрысков. Не не хочет, а не может, хе-хе! Затем стали хвастаться своими успехами на карьерном поприще, но эта тема вскоре заглохла сама собой. Мы все четверо находились примерно на одном уровне социального положения и достатка, поэтому завидовать друг другу или искусственно жалеть кого-либо не пришлось. По этому поводу я испытал заметное облегчение и остальные, что меня порадовало, тоже. Кому приятно слушать нытьё старого товарища об отсутствии работы, денег и перспектив!
Праздник плавно вкатился в кульминационную стадию. Как и всегда на таких сборищах присутствующие много пили и предавались безудержным ностальгическим воспоминаниям.
Затем наш факультетский ди-джей Владик Макаров, предварительно разогнав с помощью Пал Иваныча унылых кабацких лабухов, присобачил к чему-то там какие-то шнуры, поколдовал над техникой, и в зал ворвались мощные аккорды «Scary monsters» Дэвида Боуи. Взрослые дяди и тёти, по-козлиному взбрыкивая ногами, радостно заскакали по паркету. Как же без танцев!..
Уходили мы с ребятами из ресторана не первыми, но и не последними.
- Завтра вечером уезжаю в Тверь, - грустно сообщил Пал Иваныч.
- Вместе поедем, - запахнул воротник пальто Чингисхан. – Мне в Москву надо. По делам.
- Значит, опять все вместе увидимся через пятнадцать лет? – спросил я. – Как мушкетёры?
- Чззз десссть! – пробормотал Юрик.
- Что-что? – не понял я.
Юрик собрался. Расплывшиеся черты лица обрели строгость:
- Через
