Яна жила с мамой и бабушкой Серафимой недалеко от нас в старом домике, перестроенном из сарая. Девочка родилась от гражданского брака. Но папа её признавал, она носила его фамилию Азарина и отчество Михайловна. Иногда летом Яна уезжала на каникулы к папе в Москву. Возвращалась с обновками, новой формой, курткой, сапогами.
- Дин, я школу окончу, уеду к папе. Пусть мама без меня устраивает свою личную жизнь. – Яна уже многое знала о взрослой жизни, того, что для меня оставалось неизвестным. - Он пристроит меня в какой-нибудь институт. А потом выйду замуж за военного или благородного. Главное, чтобы был богатенький.
«Благородный» - ассоциировался у меня не иначе как с образом А.П. Чехова: бородка, пенсне.
У Яны принцип «моё – моё и твоё – моё» проявился ещё в раннем детстве. Подаренные мне игрушки на день рождения, уносились с собой, прихватив по пути и то, что ей особенно понравилось.
Мы сидели за одной партой, после школы шли ко мне, обедали, я делала домашние задания, а Яна отсыпалась на диванчике. Проснувшись, переписывала всё к себе в тетрадку, ужинала и уходила домой. Мама никогда не сердилась и не жадничала:
- Бедная девочка, ни семьи настоящей, ни заботы.
Я в детстве не очень понимала, что значит «ни семьи». Выросшая в окружении любящих баб-дед-пап-мам, я тупила во всех этих разборках с мужьями Яниной мамы. Знала, что та иногда находила себе очередного мужа и исчезала на некоторое время, оставляя девочку с полуслепой бабкой.
Самое интересное происходило, когда меня отправляли вечером в спальню. Я изо всей силы сжимала веки, притворяясь спящей. Комнаты были смежные и в открытую дверь долетали отрывки разговоров между мамой и бабушкой в ночной час. Однажды речь зашла о семье Яны.
- Все они ведьмы, Серафима не одну семью разбила. Красивая была, аж смотреть больно, а Кудрявцева из-за неё утопилась, когда она её мужа увела. - Бабушка рассказывала маме. - Знают какое-то слово приворотное или траву, чтобы мужиков с ума сводить, говорят, она в вино добавляла … – они перешли на шёпот, остальное я не расслышала.
Я долго думала об услышанном, всё пыталась представить себе кривобокую бабку Яны молодой и красивой. Не понимала, зачем нужно топиться, если мужа увели, и куда именно его увели…
Выждав пару дней, спросила у мамы:
- Мам, а кто это такая ведьма? Она плохая?
Мама подозрительно глянула на меня:
- Тебе зачем? Ты где это слышала?
- Ну … - я не могла придумать, как выкрутиться. – Мальчишки обзывали бабку Серафиму, когда она пришла на речку бельё стирать.
- Ведьма, это вроде Бабы-Яги. Иди к бабушке, мне пора на работу.
Ответ меня не устроил, в сознании никак не объединялись образы Бабы-Яги и красавицы Серафимы. Но потом я сообразила, что все красавицы ведьмы к старости становятся Бабами-Ягами.
Когда мне исполнилось тринадцать, наша семья собралась переезжать в Израиль. К тому времени Яна с мамой получили новую однокомнатную квартиру в другом конце города. Их домик завалился, бабушка Серафима умерла. Яна реже появлялась в нашем доме. Перед самым отъездом прибежала, вся в слезах, обнимала и целовала меня, причитая:
- Как же я буду без тебя теперь жить? Ты ведь моя самая лучшая подруга…
Потом бросилась к моему чемодану и вытащила новый джинсовый костюм и розовую футболку с надписью «i love you baby». Мама купила эти вещи в Одессе на барахолке и велела надеть их в дорогу.
- Дина, ты ведь моя лучшая подруга. Подари мне на память. Ты себе в Израиле купишь миллион таких.
Когда на следующий день утром мама обнаружила меня в старом спортивном костюме, тут же спросила:
- Яне отдала? – и безнадёжно махнула рукой.
Я думала тогда, что больше никогда её не увижу и это стоило джинсового костюма.
- Дина! – раздался в трубке весёлый голос моей подруги Яны. – Дина, я уже год в Израиле, только сейчас тебя нашла. Я приеду к тебе на выходные.
Мы проживали в караване в районе Гиват ха-Матоса. Через год я заканчивала школу. У меня появились новые друзья, подруги и в настоящий момент я восторженно погрузилась в первую взаимную влюблённость. Дорон учился со мной в одном классе, симпатичный загорелый брюнет, мы совместно переживали восторги робких прикосновений, объятий и прелесть первых поцелуев, доходя до самой заветной черты, нам и хотелось и боязно было её переступить, и мы решили подождать до окончания школы. Подумаешь, всего один год, у нас хватит решимости дождаться общего праздника. Так считала я.
Яна приехала в ближайший четверг. Она вытянулась и стала очень красивой девушкой. Смеясь, рассказала о том, что её мама нашла мужа еврея, и они уехали с ним и поселились в Араде.
- Динка, он такой жлоб. Орал на нас, ворчал: «Не лейте столько воды, моду завели мыться каждый день и стираться, выключайте за собой свет, всё стоит денег…» Сам не работал, учил иврит, потом ходил в продвинутый ульпан*, чтобы попить там бесплатный чай с печеньем. Мама бегала по уборкам, уставала, как собака, я нянчила за 5 шекелей в час соседских детей. Мама плюнула на него, нашла себе израильтянина, мы с ним переезжаем сейчас в Иерусалим, он с братом открывает фалафельную.
В начале учебного года Яна появилась в нашей школе в параллельном классе. А в декабре на ханукальные праздники приехала ко мне поздно вечером. Попив чаю с традиционными пончиками, мы вышли погулять по окрестностям. С высоты Гиват ха-Матоса открывался восхитительный вид на вечерний Иерусалим. Закурив, Яна приобняла меня за плечи:
- Дина, ты моя лучшая подруга. Нам нужно поговорить.
Я мысленно вздрогнула.
- Ты не понимаешь, что нужно мальчикам от девочек и напрасно отказывала Дорону в близости. Ему плохо с тобой. Ты ведь не хочешь, чтобы ему было плохо?
И, не дождавшись ответа, продолжила:
- Короче, у нас уже всё с ним было. Он счастлив, отпусти его и не приставай с объяснениями.
Я не знала, как жить с этим дальше. Повеситься, что ли? Или напиться таблеток? Я не понимала, что делать с этой пустотой, неожиданно образовавшейся вокруг. Как такое могло случиться? Он готов был ждать, пока я созрею, он вроде любил меня, и в один день разлюбил? Какова же ценам его словам? Нет, я не сдамся, вида не покажу, что со мной твориться, какой пожар бушует внутри. Он променял меня на другую, пусть будет счастлив с ней. Она и его бросит, когда найдёт более достойного. И тут всплыло старое детское воспоминание и бабушкин рассказ о ведьмах. Значит, и Яна ведьма, это у них семейственное. А с ведьмой куда мне сражаться.
Я отпустила и не приставала. Но Яну избегала, как только могла. Она же, смеясь, пожимала плечами и демонстративно прогуливалась с Дороном в обнимку по школьному двору.
Наступил тот день, когда 12 лет учёбы остались позади. Мы явились в школу получить «багруты»**. Помня о славных традициях советских школ, «русские» пришли принаряженные. Девочки – в красивых платьях и с макияжем, ребята – в светлых рубашках и отглаженных брюках. Израильтяне пялились на нас, как на ненормальных, не понимая, что именно мы празднуем. Но… пригляделись, взяли на заметку. И уже в последующие годы выпускной стал праздником с полным выпендрежем, как и положено.
Яна нашла момент и, приклеившись ко мне, прошептала:
- Я уезжаю в Америку к папе. Бери себе Дорона обратно…
Меня передёрнуло от отвращения. После неё… Это что-то вроде инцеста.
Дорон не достался ни мне, ни ей. Призвавшись в армию, погиб в стычке с террористами.
После школы мы расстались на долгих десять с лишним лет. Яна отправилась за океан. Я успела отслужить в армии, выучиться на медсестру, выйти замуж и родить дочь Николь. Артур, мой муж, закончил колледж, работал программистом, прилично зарабатывал, только без конца мотался по командировкам.
Вернувшись в Израиль, Яна, как обычно, разыскала меня. На сей раз мы встретились в уютном кафе на улице Эмэк Рафаим.
Она стала ещё красивей. Вся в белом, обилие украшений. Мужчины на неё заглядывались. За чашкой кофе Яна поделилась своими бедами:
- Повезло же мне, уехать на край света и там найти богатого израильтянина. Перед смертью написал завещание в мою пользу: свою виллу в Кейсарии и немножко денег, прилично так деньжат… Его бывшие жёны, детишки и внучата судятся со мной. Ничего, я им покажу, вступлю через полгода в наследство, шиш они увидят. Приезжайте ко мне на выходные, места полно, прислуга есть и убирают и готовят. Во дворе бассейн, до моря пять минут хода.
«Почему бы не съездить? – подумала я. – Яна, похоже, своего добилась, стала обеспеченной женщиной, а с меня что брать?»
Как же я ошибалась.
На вилле нам понравилось. Приехав и приняв душ, вышли к бассейну. В шезлонге развалился голый юноша в плавках, обтягивающих его восхитительные гениталии. Он восторженным взглядом окинул моего мужа, более прохладным – меня. Его красивое лицо, начисто лишённое минимального отпечатка интеллекта, выражало две мысли, рождённые в глубинах слабых извилин мозга - жрать и трахаться. Яна прогнала его движением руки:
- Смотрит за бассейном и так… всякие другие услуги.
День прошёл весело. Вышколенная прислуга только успевала подавать и убирать. Я почти не сомневалась, что их зарплата не меньше моей и Артура вместе взятых.
Поздно ночью Николь попросила попить. Спустившись на первый этаж и заблудившись в бесконечных поворотах, сунулась в чью-то комнату. Лунный свет высветил на постели два обнажённых слившихся тела. Отступив, тихонько прикрыла дверь. Вот какие «всякие другие услуги» оказывал Яне юноша. Ничего предосудительного в этом нет, она молодая вдова, кровь бурлит, а мне-то какое дело.
Получилось так, что я у неё побывала ещё пару раз, на выходные выпадали смены в больнице, а Артур с Николь ездили чаще.
Отсудить всё полностью Яне не удалось, и она пришла с наследниками к компромиссу. Виллу продали, Яне выделили достаточно денег на покупку квартиры и дальнейшую безбедную жизнь.
В один из вечеров подруга заявилась, попав как обычно к ужину. Артур накануне, упаковав чемодан, улетел в Австралию на какой-то симпозиум. Прикончив суп, второе, Яна стала крутить головой по сторонам:
- Компот у тебя есть?
- Яна, какой компот, кто в Израиле компот варит?
- Ладно, ладно, ты чего кричишь? Выпить дашь водки?
- Водки? Ты не на машине?
- Нет.
Налила ей стопку, бросила лёд.
- Ты будешь? А где Николь?
- У мамы, мне сегодня в ночь.
- А где Артур?
- Уехал, в Сидней.
Я не успела договорить, как меня осенило, что сейчас произойдёт. Не дав мысли сформироваться, села на табуретку рядом с Яной, пытаясь поймать её взгляд. Она упорно смотрела на картину, висящую на стене.
- Уехал, говоришь? В Сидней? Дина, ты моя лучшая подруга. Нам нужно поговорить. Артур не в Сиднее, он у меня. Я купила квартиру в Ашдоде, там мы будем жить. Ты мужика совсем загоняла этими командировками. Хватит, пусть теперь спокойно поработает в банке, я его устрою. Алименты Николь будет получать регулярно, ипотеку за эту квартиру я покрою.
Ведьма! Вот они её штучки, околдовала чужого мужа и увела, как когда-то Дорона. Налив водку, выпила стопку, потом ещё одну, потом вспомнила, что мне сегодня на работу. Я даже не злилась на Яну. А он, мой муж, и до сегодняшнего дня я думала любимый муж, сбежал, не сказав ни
