Вдыхая кофе аромат...
Не представляю своей жизни без чашки хорошего крепкого кофе.
(Алла Духова)
В ресторанах и кафе кофе готовит бариста. Но есть ещё шведский вариант. Клиенту подают стаканчики с кофе и кипятком, а также пустую чашку. Он сам решает, сколько воды долить для разбавления напитка.
Вдыхая кофе аромат,
В кафе Литературном,
Перед дуэлью здесь сидел
Сам Пушкин с взглядом хмурым.
За честь красавицы-жены
Поэт вступился,
В большом бокале лимонад
Играл, искрился.(1)
Чуть позже Лермонтов читал
"На смерть поэта", -
Был выстрел роковым
Дантеса...(2)
За чашкой кофе
- Чарующий аромат кофе ты почувствуешь издалека. Значит, где-то поблизости кофейня.
Хайме вздрогнул. Только что он сидел и разговаривал с Никитой, как опять этот знакомый голос.
— Каффа! Ты дразнишь, отвлекаешь?
Дриада запела, да так чисто и красиво, что если бы не обстоятельства, Хайме попросил повторить.
— Но за столиком в любимой кафешке
Разреши поцеловать тебя в щёчку...
Каффа захихикала, а Хайме вспыхнул.
— Ты ещё издеваешься?
— Нет! Хочу тебя провести по знаменитым европейским кофейням.
— Ладно, ладно, — успокаиваясь согласился Хайме. — Поцеловал бы я сейчас Хелен.
Хайме вздохнул. Каффа примолкла.
— Но с Ником, Никитой, мы ещё встретимся? Я ещё не всё у него распросил.
Колокольчиком прозвучал смех Каффы.
— Тебе понравилось в роли журналиста?
Хайме помахал головой, будто хотел отвязаться от этого голоса.
Каффа продолжала смеяться. У Хайме появилось ощущение, что смех дриады катается как шарик в мозгу, слева направо, по кругу.
— Интересное ощущение! Кажется, что делают операцию при местной анестезии. Как будто кто-то тебя щекочет.
— Интересное сравнение! — произнесла в тон Каффа и переместила Хайме, не спрашивая его, из Орла в Санкт-Петербург.
Хайме ничего не заметил и не почувствовал. Всё произошло так быстро. Он, как говорится, и глазом не успел моргнуть.
— Прежде всего, тебе нужно подкрепиться! Кстати, мы в Питере. Сейчас его называют Санкт-Петербург, но жители, особенно старейшие, называют себя гордо ленинградцами.
"Питер!" Так любовно и просто отзываются о городе петербуржцы и гости северной столицы. Ведь именно отсюда в начале XVIII века Пётр I прорубил "окно" в Европу. Россия стала цивилизованной страной, сильной державой. Именно при Петре I вошёл обычай по утрам пить кофе.
День был на удивление солнечным.
— Санкт-Петербург, ранее Ленинград ещё раньше Петроград, европейцы считают дождливым и пасмурным городом.
Словно вторя словам Каффы, с невысокой сцены Литературного кафе, где оказался Хайме, прозвучали стихи. Их читала молодая женщина с тёмными короткими волосами, в чёрном платье. Читала проникновенно, нараспев и аккомпонировала себе на рояле. В каждой строчке, как и в мелодии сквозила лёгкая печаль.
В Питере дождь, как обычно, нежданно,
Город покрыт пеленою тумана,
Тучи свинцом надо мною повисли,
Вновь не видать голубеющей выси.
… Вновь преподносит сюрпризы природа,
Мне не привыкнуть к дождливой погоде.(3)
— Да… Мне не привыкнуть к дождливой погоде, — повторил Хайме последнюю строчку.- Но погода чудесная!
Из окна он видел Невский проспект, освещённый лучами солнца.
Сюда почти не доносился шум города. Царила непренуждённая атмосфера. Хайме показалось, что он на каком-то дружеском, но в тоже время официальном приёме. Этому способствовала окружающая обстановка:
Глубокие вишневые и зелёные тона, тяжёлые портьеры, колонны, гравюры.
Пока Хайме оглядывался, ему накрыли стол. Он принюхался, пахло вкусно и всё выглядело красиво. Юноша официант вежливо произнёс:
— Ваш заказ: Салат " Петровский" с мясом, грибами, зелёными яблоками, зеленью и сыром. Солянка мясная со сметаной и свежей зеленью. Блины с красной икоркой.
— У нас в Эленеуме это настоящий деликатес, — подумал Хайме.
— Икра всегда была деликатесом, — на удивление Хайме, Каффа вздохнула.
Он хотел спросить, почему она такая печальная, но его отвлёк официант:
— Какой предпочитаете кофе? Может быть, эспрессо?
— Да, от экспрессо не откажусь!
— Как пожелаете! — официант чуть поклонился. - Кофе, чтобы не остыл, принесу позже. На десерт предлагаю шоколадный, с миндальной крошкой, аморетто и шариком мороженого. Приятной трапезы!
Увидев, что посетитель округлил от удивления глаза, объяснил:
— Так на Руси говорили о приёме пищи. Трапезничать — во времена Пушкина -собраться всей семьёй за общим столом, позавтракать или пообедать, тихо побеседовать. Извините, у вас стынет.
Поблагодарив, Хайме приступил к "трапезе". Он усмехнулся.
— Трапезничаю я один. Каффа! Хоть бы ко мне присоединилась!
Но она молчала. Обед был изысканным, вкуснейшим. Потом Хайме принесли кофе и десерт.
— Десерт — пальчики оближешь! А как здесь расплачиваются? — подумал он.
— Портмоне в кармане, — раздался молчавший до этого и такой печальный голос Каффы. — Там пластиковая карточка АМ Банка. Код — числа ваших дней рождения с Хелен. Первые две цифры, естественно, твои.
Рассчитавшись, Хайме вышел на Невский проспект. Мчались на скорости автомобили, спешили люди. Приезжих можно было определить по восторженным лицам.
— Пройдёмся? — спросил Хайме Каффу.
Но та молчала.
Хайме шёл медленно, всматриваясь в лица прохожих. Некоторые отводили глаза, другие не обращали внимания. А третьи отвечали широкими, иногда просто вежливыми улыбками.
Хайме радовался, что он не один, в привычной городской атмосфере. Но в тоже время он был в незнакомом месте, поэтому внимательно рассматривал всё вокруг, стараясь запомнить.
Широкие арки вели в сумрачные дворы, только стены были разукрашены яркими красками.
— Ага, как и у нас молодёжь рисует граффити.
Тут внимание привлекла надпись на фасаде дома: "Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна".
— Во время Великой Отечественной войны в течении 900 дней город был блокирован немцами, — учительским тоном стала рассказывать Каффа.
— Знаю-знаю, — перебил Хайме. — Единственной связью с Большой Землёй была Дорога жизни по Ладожскому озеру. Об этом у нас расскажет даже маленький ребёнок. А в школеуме изучают подробную историю.
— А знаешь, почему эта сторона самая опасная?
— Почему?
— Немцы вели обстрел города с юга, с Пулковских высот, — стала объяснять Каффа. — И чётная сторона была самой уязвимой. До сих пор ленинградцы называют эта часть проспекта светлой, то есть солнечной.
Солнце заиграло на огромных окнах Дома книги, мимо которого проходил Хайме. Он почувствовал еле уловимый аромат кофе. И услышал вздох Каффы. Наконец он всё понял.
— Ты хочешь кофе, Каффа!
Дриада кофейного дерева скромно молчала.
— Эх, я, болван-болванус! — Хайме хлопнул себя по лбу. — Не подумал тебя пригласить на чашку кофе!
— И как бы это выглядело: я материализуюсь ниоткуда в Литературном кафе?
Всего один миг и перед Хайме стоит Каффа в лёгком пёстром комбинезончике, ничем не отличаясь от спешащих девушек. Только смуглое лицо и кудрявые волосы выделяли от окружающих.
Тут же к ней навстречу бросился чернокожий парень и быстро-быстро заговорил на непонятном для Хайме языке, глотая слова. Он выглядел очень расстроенным. Понятным было только одно слово: Аничков.
Каффа заулыбалась, что парень сразу успокоился и стала объяснять на том же языке, показывая за спину Хайме.
Парень довольный убежал. Каффа рассказала, пока они поднимались в кафе на 2-этаж, пока пили кофе с нежным вишнёвым тортом.
— Мусфат приехал из Эфиопии. Он поступил учиться в Московский университет Дружбы народов имени Патриса Лулумбы. С друзьями приехал в Питер на экскурсию. Отстал. Заранее договорились, что, если потеряются, то встретятся на Аничковом мосту.
— А на каком языке вы с ним разговаривали? — спросил Хайме.
Каффа оживилась.
— Ты даже не представляешь! Встретить здесь не просто своего соотечественника, а каффичо.
— Не понимаю!
— Эфиопия рядом с моей родиной, Каффой. Язык, на котором мы говорили, так и называется — каффичо.
— Вот это да! — удивился Хайме, потирая лоб.
При этом непроизвольно закрыл ладонью глаза, а когда открыл, они с Каффой сидели уже в другом месте. Накрахмаленные розово-снежные скатерти, роскошная обстановка, так напоминающая сказочную.
Даже стул, на котором сидел Хайме, показался ему маленьким троном. Он оглядел себя. На нём был шикарный чёрный костюм с бабочкой бордового цвета вместо галстука. Манжеты белой рубашки вместо пуговиц украшали запонки с розовым камнем.
А Каффа была просто великолепна! В платье нежно кремового цвета выглядела как только что распустившаяся роза. Хайме не успел сказать слова восхищения, так как услышал голос, усиленный микрофоном.
Каффа всё поняла без слов и благодарно улыбнулась.
— Дорогие друзья! Сегодня у нас знаменательный день! Мы открываем ресторан "Абай"...
Действительно, на розово-нежной салфетке было вышито "Абай". Голос прервал шквал аплодисментов.
— Попробуйте нашу кухню, отдыхайте, развлекайтесь, веселитесь!
Хайме обратил внимание на человека, который стоял у микрофона. Он был так похож на Тумбулата, просто одно лицо!
Хайме даже помахал головой, отгоняя наваждение.
— Нет, это не он, — рассеяла все сомненья Каффа. — Похож, очень похож, но не он!
— Откуда ты знаешь? Ведь ты же его не видела! — не уставал удивляться Хайме.
Девушка-дриада взглянула на Хайме, проведя рукой по волосам, будто они были растрёпанными.
— Ведь ты же хорошо знаешь, что Тумбулат любит кофе больше, чем чай. Так?
— Да,- подтвердил Хайме.
— А я всех любителей кофе знаю не только в лицо, но и привычки и вкусы каждого.
Хайме захлопал ресницами, как девчонка.
— Но их так много!
Каффа улыбнулась.
— Поверь, настоящих ценителей кофе не так уж и много.
— Сколько бы ты ни назвала, число будет значительным.
— Я же дриада, фея кофейного дерева!
Каффа даже расправила плечи, было видно, что она гордится собой. Но она не кичилась и это не выглядело, как излишний пафос.
Стоило Хайме отвлечься от окружающего, как почувствовал, что- то изменилось. Ранее звучала современная музыка, а сейчас это был вальс, венский вальс.
Костюм на нём сменился на более скромный, но тоже из хорошей ткани тёмно-серого цвета. Каффа сидела напротив в лёгком голубом платье. Она улыбалась.
— Мы в Вене!
— А простым способом передвижения нельзя было?
— Это как? — удивлённо спросила Каффа.
— На эропоезде или быстроплане? В крайнем случае, эромобиле. Не знаешь? — Каффа пожала плечами.
— Ну, да, не знаешь! Эропоезд — думаю, понятно.
Каффа кивнула головой
— Быстроплан — комфортабельный скоростной самолёт, эромобиль — автомобиль высокого класса. Понятно?
Каффа ещё раз кивнула головой.
— В любом случае на такое путешествие нужно было бы время, а у нас его нет. Хронос в любой момент может нас вернуть обратно на Крон. Ой, проболталась!
— Ничего! Я давно хотел рассказать Хайме, где он находится. Вы не скучали без меня?
Рядом с Каффой сидел, поглаживая коротко стриженную бороду, седовласый Хронос. Он выглядел очень импозантно в белом костюме с алой розой на лацкане пиджака.
— Хронос! — радостно воскликнул Хайме.
— Вижу, что скучал. Каффа! Прекрасно выглядишь, — Хронос сделал комплимент
