подала мне обитую кожей скамеечку, до этого гревшую бока у стенки камина, - Вот и славно. Спасибо тебе, милая.
Я сел спиной к очагу, ощущая, как волны жара поглощают меня, вынуждая старые кости скрипеть и постанывать. В приливах света лицо Леонида казалось необычайно молодым и лишённым всяких эмоций. Впрочем, так оно и было: церебральный паук делал всех носителей похожими друг на друга, лишая их возраста и индивидуальности.
Мы помолчали, потом Леонид, видимо не выдержав моего взгляда, потупился и начал опускать ноги на пол. Провёл ладонью по ёжику седых волос и глухо крякнул. Я продолжал молчать.
- Тебя-то на кой принесло, - тихо пробормотал задержанный, - Не мог одних своих псов прислать? Захотелось лично поучаствовать? Насладиться унижением?
Э-эх, как его прихватило!
- Вообще-то, ты не в том положении, чтобы сравнивать сотрудников госбезопасности с псами, - сухо заметил я и выпрямил ноги, пережидая ноющую боль, - И они – не мои подчинённые: я – давным-давно в отставке.
Тут присутствовал некоторый подвох, но я не намеревался открывать все карты. Именно нас, стариков, часто выдёргивали, если предполагали, что дело касается шпионажа. С моей точки зрения, молодёжи сильно недоставало определённой подозрительности ко всем и вся. Замечательное качество доверчивость, если ты – обычный коммунар, но при работе в Конторе…Впрочем, время покажет.
- Тогда зачем? – Леонид поёжился, словно его коснулся порыв ледяного ветра.
- Повидать старого друга, - кода я летел сюда у меня ещё теплилась надежда на это. Теперь все сомнения отпали, - Кажется, его больше нет.
- Собираешься читать нотации? – кривая ухмылка перекосила гладкую физиономию, разом превратив её в ужасный оскал глубокого старика, - Будешь пытаться спасти заблудшую овцу? Вернуть в лоно коммунистической церкви потерянную душу? Тошнит от вас, чёртовы праведники!
Думаю, тошнит его вовсе не от нас, а от осознания, в какую он обратился мерзость за последние годы. А если вспомнить прошлое, то станет совсем невесело.
Во мне ещё сохранилось то сказочное ощущение свободы и крыльев за спиной, требующих немедленного полёта. Тогда мы, все трое, стояли на крыше мэрии и красное знамя трепетало, точно пламень самой души. Это был тот самый огонь, которым Данко освещал дорогу людям, выводя их из тёмной чащи. Мы обнимались, целовались и не помнилось мига слаще и торжественней. Воспоминание об этой минуте я пронёс через долгие годы испытаний, бережно согревая, когда холод разочарований подступал совсем близко и оно хранило меня в чёрные годины сокрушительных бед.
Леонид утратил тот, дальний свет и его место занял жуткий паук, напоминающий хищного осьминога.
- Ладно, извини, - Леонид помотал головой, - Надеюсь наша старая дружба не заденет твоего статуса. Пару раз видел, как тебя крутили по сетевому. Что там Ленка? Прости, не следил за твоей семьёй.
- Умерла, - почти спокойно ответил я. Боль ушла, впиталась в песок памяти, оставив едва заметные пятна мрака, - Если помнишь, она работала медиком и когда из Афганистана попёрла Чёрная смерть, отправилась в один из передвижных лазаретов под Душанбе. Басмачи сожгли всех их заживо. Тогда там было очень тяжело.
Как и везде.
- Ты так спокойно…Впрочем, сколько прошло? Лет пятнадцать? – а ведь было время, когда Лёня пытался ухаживать за Леной. Но она предпочла меня, - У вас вроде сын? По твоим стопам, наверное. Пошёл?
- Угу, - судя по всему, собеседник довольно давно покидал свой тесный мирок. Впрочем, что ему до судьбы старого товарища, ставшего адептом чуждой религии, - Его убили, когда мы зачищали схроны бандеровцев в Новороссии. Доверились не тому человеку, а он завёл отряд в засаду.
- Намекаешь на моё предательство? – Леонид вскинулся и тут же опал. Вообще-то я просто вспоминал, но, как говорится: на воре и шапка горит, - А знаешь, как тяжело, когда ты смотришь на этих заграничных мудаков и понимаешь, что они проживут в роскоши ещё сотню лет, а я к тому времени сгнию в земле? А я ведь достоин жить не меньше, чем они! А потом приходит человек и предлагает операцию, причём совершенно бесплатно. За одну небольшую услугу…
Ага. А потом, ещё одну. И ещё. А потом – совсем не незначительную. Два крупных патента на торовые электростанции, просроченный контракт на Т-112 и ещё, ещё…А мальчики из отдела пытаются увязать дела, подозревая, то – халатность, то – некомпетентность и у них никак не связывается воедино. И лишь, когда ты понимаешь, что имеешь дело с шпионской группой, получается сложить пасьянс и ужаснуться масштабам предательства.
На лицах бойцов проступило нечто, напоминающее омерзение. Ну что же, я могу их понять. Чудотворцам из совета образования удалось-таки совершить невозможное, вырастив новое поколение со своими ценностями, в которых деньги и роскошь занимают самые нижние строки и никогда не принимаются во внимание. Поэтому иностранная резидентура и роет, в основном, в нашей, стариковской среде. Печально, но факт: среди предателей больше всего тех, кто стоял у истоков создания Союза. Уж мне это хорошо известно.
- Что со мной теперь будет? – глухо спросил Леонид и вдруг резко вскинул ладони к голове, - Господи!
- Ты и сам понимаешь, - я пожал плечами, - Показательный суд. Знаешь, что меня иногда самого поражает? Ведь все эти суды – не демонстрация грязного белья и не запугивание, а просто прямое следование требованиям закона. Я мог бы попросить о снисхождении для такого заслуженного ветерана, - Леонид поднял взгляд, полный надежды, - Но не стану. Прости, но я считаю тебя злом, а зло должно быть наказано. Если мы начнём делать исключения, то и глазом не успеем моргнуть, как вновь окажемся в прошлом.
- Праведники, ети вашу мать! – зубной скрип, вероятно, вполне можно было различить и за дверью, - А что с Антохой? Тоже под суд? Он же – ни сном, ни духом!
- Мы знаем. Я лично проверял. За то, что не втянул сына в это дерьмо, тебе –огромное спасибо. Специалисты такого уровня на дороге не валяются. А что с папашей не повезло, так у нас сын за отца не отвечает. Тут ты не переживай.
- Так что, публичное позорище?
Некоторое время мы молчали. Потом я размял пальцы и наклонившись вперёд, вполголоса сказал:
- Генерал Боровик предпочёл застрелиться. Кажется, он оказал некую помощь следствию, поэтому на суде его фамилия упоминалась лишь вскользь.
И вновь молчание, которое в этот раз продолжалось долго. Очень долго.
Егор подвёл меня к пятачку, где зона связи оказалась наиболее устойчивой и отошёл в сторону. На его лице, с косым шрамом от осколка, проступало явное недоумение. Мальчики не привыкли играть в подобные игры и они им определённо не нравились. Собственно, поэтому я и приехал. Как и тогда, к Боровику. Надеюсь к тому времени, когда последний из кровавых титанов, как нас называет Натан Максимович – начальник управления – уйдёт, надобность в этом дерьме отпадёт раз и навсегда.
Я закрыл глаза и увидел осунувшуюся физиономию шефа. Кажется он был даже небрит и это выглядело весьма непривычно.
- Как всё прошло? – лицо пошло рябью и я дождался, пока восстановится чёткость, - В экую вас дыру занесло!
- Без эксцессов, - он кивнул, - Сейчас девочка снимает всю информацию с паука. Думаю это позволит нам вычислить ещё не пойманных членов группы, а главное – ещё больше сузить канал поиска резидента. Нельзя позволить этой сволочи и дальше портить нам воздух. Ну, а потом…
Тут без вопросов. Единственной альтернативой позорному суду и не менее позорной смерти может быть только вот такой уход. Выпустим информацию, что заместитель председателя совета энергетики и обороны скончался от острой сердечной недостаточности. Такое случается.
- Не жалеешь? – Натан прищурился, - Всё-таки, старый друг. Последний, оставшийся в живых.
Да. Все остальные или погибли в бою, или умерли, когда обстоятельства вынуждали их неделями стоять на вахте без отдыха и сна. Но они не ушли! Я всегда чувствую из присутствие и поддержку. И Лена с моим мальчиком никогда не покинут меня. Все они – гораздо живее, чем Леонид, умерший ещё живым.
Я покачал головой.
Когда связь прервалась, я ещё долго стоял и молча смотрел в небо, затянутое облаками. Небо, где упрямый луч солнца, из последних сил, пробивал густую пелену угрюмых туч. Когда-нибудь у него получится и небо засияет тёплой синевой.
У него обязательно получится.
