истекшие сутки. О матери и говорить нечего. Лицо ее приобрело землистый оттенок, а наполненные слезами и болью глаза смотрели на него с отчаянной тоской. Один Василий внешне казался спокойным, только бледное лицо выдавало его внутреннее волнение.
Мать ласково гладила его забинтованную культю, как когда-то в детстве гладила руку, если он долго не мог уснуть. Она уже не плакала, но по глазам было видно, что творилось у нее в душе.
Молчание затягивалось.
- Как ты себя чувствуешь, мам? - проглотив мешавший в горле комок и нарушив молчание, спросил Виктор.
Его голос отвлек ее от тягостных дум.
- Нормально! Приступы не повторились, и я выпросилась вчера домой. Оказывается, я только ушла из больницы, а тебя привезли. Узнала об этом уже на пароходе, когда плыла домой. Женщина одна рассказала. Говорит, привезли парня из Донского, в комбайн попал. У меня сердце так и оборвалось. Сразу на тебя подумала. Ведь у нас в селе только ты работал на силосном комбайне.
Отвернувшись и пряча от Виктора глаза, она вдруг спохватилась.
- Тут я тебе пирожков привезла, поешь, они еще теплые.
- Не хочу. Я уже ел.
Ирина Андрияновна вынула из сумки сверток в промасленной бумаге, подержала в руках и положила в тумбочку.
- Поешь, когда захочешь, - проговорила она и сдержанно вздохнула.
Чтобы не огорчать ее, Виктор ничего не ответил. Мать сказала «поешь» и сама видимо, не вникла в смысл этого простого, привычного слова. Она еще не осознала, что сам он теперь никогда не сможет поесть. А просить кого-то покормить у него просто язык не повернется. Дa и какая еда из чужих рук?
Виктор смотрел на родителей и думал. Вот растили они детей, не доедали, не досыпали, старались подсунуть лакомый кусочек, чтобы на старости лет, как ведется из поколения в поколение, они были бы для них надежной опорой. А теперь что? Вместо того, чтобы помогать им, он сам нуждается в помощи. Конечно, они не откажут ни в чем, будут ухаживать, заботиться. Но каково им, всю свою оставшуюся жизнь, смотреть на сына-калеку с жалкими обрубками рук, беспомощного и ни к чему не приспособленного.
- Вот, пап, как получилось, - проговорил он. – Не было бы обидно, если такое случилось на войне. А то ни войны, ни взрывов и вот...
- От судьбы, сынок, не уйдешь, - сказал отец. - Как говорят, знал бы, где упасть..., но жизнь распоряжается по своему. Со мной один друг всю войну прошел и ни разу не был ранен. Однажды мина у самых ног разорвалась. Ему только сапоги испортила и оглушила, а троих насмерть. Вот тебе и судьба. А ты не очень-то отчаивайся. Главное для нас то, что живой остался, больше нам ничего не надо.
Некоторое время сидели молча.
- Ну, нам пора, - поднялся Тихон Яковлевич. - Машина ждет, мы обещали долго не задерживать. Уборка, сам знаешь, каждая машина на счету.
Все поднялись. Ирина Андрияновна снова окинула сына взглядом, поправила одеяло, зачем-то потрогала ноги и, заплакав, вышла вслед за всеми.
Виктор устало закрыл глаза. Какого неимоверного напряжения стоило ему это посещение. Но не только для него, для родных оно тоже было не из легких. Он ожидал большего, думал, будут плакать, убиваться, но они спрятали горе глубоко в себя. Только мать не выдержала, но на то она и мать.
Пришел Антон Дмитриевич. От него пахнуло терпким запахом табака, и Виктор поморщился.
- Проводил родных? - грузно опускаясь на кровать, спросил он.
- Проводил.
- Как они?
- Известно как! Чтоб не выдать своего волнения, больше молчали. Только мама плакала. А что делать? Разве приятно им смотреть на меня такого?
- Конечно, больно! Но, со временем привыкнут. Время, говорят, самый лучший доктор. - Он взял с тумбочки книгу и, укладываясь на подушку, предложил:
- Давай-ка я тебе почитаю.
Не ожидая согласия, он начал читать ровным, без интонаций голосом. Вначале Виктор не слушал его, но постепенно книга увлекла. Что-то знакомое было в сюжете романа, где речь шла о советском разведчике, действовавшем в стане врага. И тут Виктор вспомнил, что смотрел фильм «Подвиг разведчика». В памяти возник образ героя в форме немецкого офицера, пробирающегося в комнату генерала с целью похитить из сейфа важные документы. Вот он вставляет в замочную скважину сейфа ключ, добытый с большим риском, и делает один оборот. Душераздирающий вой сирены сотрясает здание немецкого штаба. Сработала сигнализация, и ключ заело в замке. Разведчик старается вынуть его, но уже слышны громкие крики и топот ног бегущих офицеров...
Продолжение следует.
