теперь нельзя стоять долго на одном месте, утопает. Лежать на земле нельзя. Одежду надевать. Едва согреется или наоборот, замёрзнет: облако вокруг, радуги, капли, дождь, вода... Её жизнь утекает в прямом смысле слова.
Гурри используются, как грунт и как полив, а в экстремальных обстоятельствах могут быть разделены на минеральные составляющие и питьевую воду.
– Мне пора.
– Боишься увидеть её ещё раз?
– Предпочёл бы сдохнуть. Если можно.
– Глупыжш... Извини, я по-стариковски. Любовь, как оказалось...
– ...я не любил, я только трахался. Знал, что правильно делаю!.. Но – спасибо за предупреждение.
– Я повожу тебя, Романо.
Они проходят через сад, дом, лабиринт коридоров, веранду, где к чайному запаху примешивается смолянистый, можжевеловый. Он следует за легионером и стариком по пыльным, высохшим после утреннего дождя проулкам...
На горизонте зелёное поле пересекает бетонная взлетно-посадочная полоса. Из пяти планет в облачный день ни одной не видно. С запада облака подкрашены аметистовым преломлением близкой Цереры-хот.
– Счастливо, Романо, удачного рейда. Желаю ненадолго зависнуть на базе, обустроиться в каком-то живом уголке. Любовь, как выяснилось, Романо... Чуть не забыл!
Бжела принимается хлопать себя, шарить в рукавах-карманах, бормоча:
– У неё поразительная интуиция, Романо... Когда я рассказал, что миротворцы уходят, Гури встревожилась и спросила, из северного ли сектора прилетели за вами корабли. Я не знал, мне как-то ни к чему... Взгляни, говорит, не в строну ли Аида-шесть они развёрнуты носами? Именно, в его сторону. Тогда она попросила тебе передать... Кому-нибудь из легиона... Вот!
Четырьмя углами в центр сложенное, запечатанное письмо.
Они обнимаются. Бжела хлопает Романо по плечам и, не оборачиваясь, шагает обратно через поле. Сухой, прямой. Ему есть, куда спешить.
Хруст ломкого, тонкого сургуча. Послание немногословно, вежливо и смертельно. Бисерный почерк.
Романо пробегает глазами две строки, складывает бумагу.
Ожидая посадку, он любуется аметистовыми северными облаками, розовеющими к зениту, где:
«Кто бы ты ни был, могущественный и справедливый легионер, выслушай меня.
Я знаю, куда и зачем ты направляешься, и я просто хочу сказать тебе, что мы, гурри – есть. Нас много, мы там живём».
