Часть четвертая.
Удача отворачивается от нас,
когда мы отворачиваемся
от желаний души.
После заточения улица кажется странной. Будто в больничной палате он провел гораздо больше чем пять дней. Здесь солнечный свет со всех сторон, студеный ветер ото всюду и холод. Слабость все еще сказывается на Игоре, но он уже в гуще прохожих, спускается в метро.
И разум не до конца здрав, и ноги шатки – ученый идет на работу. Голова болит от шума – топот сотни каблуков стучит по вискам, уши закладывает гул поездов, прибывающих к платформам. Реальность кажется психоделичной, настораживающей, словно бердовый сон.
Игорь чувствует себя плохо. Еще хуже стало, когда его вагон ринулся в туннель и стал раскачиваться. Если бы ученый позавтракал, то завтрак уже стекал бы по газете пассажира, сидящего перед ним. Хочется схватиться за поручень двумя руками – за два перегона дважды завалился на пожилую женщину. Стыдно и страшно – ведь он итак старается устоять, но конфуз повторяется вновь.
К огромной радости освободилось место на скамье. Игорь сел; бросил виноватый взгляд на старушку – она как раз выходит… Фуф… Он уложил на колени свой черный портфель; привезенный ректором на второй день после реанимации. В нем нашлись бесполезные ключи от машины, от квартиры; нужная записная книжка, нужный мобильник. На третий день Игорь начал обзванивать коллег. Иногда он забывал, с кем успел обсудить Ультимус – звонил как впервые, приводил людей в замешательство. Никого не обрадовала новость, что Игорь занялся делами из больничной палаты. Но по сути, всем было наплевать.
На четвертый день Игорь хотел спросить у медсестры, как отразится на здоровье, если он выпишется из больницы завтра. Так и не спросил, понимая, что вопрос глуп. Ответ-то очевиден – плохо отразится.
На пятый день его палата опустела.
Оказывается, он обессилел на столько, что уснул в вагоне метро. С тревогой Игорь стал ждать, смотреть в окно, когда черные стены туннеля сменятся на подземную станцию.
«Это моя? Да? Кажется да. Да. Слава Богу!..».
Игорь поспешил на выход, споткнулся, еле устоял. Все же, краткий сон стал передышкой, и сил немного прибавилось. Как раз, чтобы в толчее людей совершить пересадку на другую ветку метро. И вот, продвигаясь мелкой поступью к эскалатору, рассудок вновь куда-то провалился…
…Андрей больше не навестил брата. А Игорь выкинул встречу из головы; как и телефонный разговор с Натали. Сухой, короткий разговор, в котором он стал холоден к ее рыданиям в трубку. Нужно беречь свое больное сердце; поэтому он отчитался за два дня отсутствия и попросил ни о чем не спрашивать. И Натали не стала жаловаться, что провела два дня в аду неведения. Игорь сказал, что он позвонил ей сразу, как только смог; но это было ложью. Он ни разу не назвал ее любимой…
– Осторожно! Двери закрываются!
«А?! Что?!».
Ноги завели в очередной вагон; тело перемещается до места работы на автопилоте. Славно... Но может не стоит проваливаться в тягостные размышления – там не легче. Игорь машинально отвел манжету пальто и увидел часы смерти. После этого уже некуда было спасаться от апатии.
* * *
Следующие пять дней стали для Игоря рабочими. Он сверхурочно поднимал все архивы, чтобы найти черновики Каритаева. Шесть специалистов биоинженерной отрасли, нанятые ректором для Ультимуса, ломали умы вместе с Игорем, когда он по памяти пересказывал слова коллеги-предателя. Вспоминая его лицо, Игорь неизбежно раздражался, заставлял себя быть беспристрастным ради своего проекта; но не мог. Расшатывая свою нервную систему, вредя желудку буфетными бутербродами, добивая сердце стаканчиками американо из аппарата – Игорь забыл о себе. Но не забывал сверяться с проклятыми часами – это вошло в привычку; смотреть, как кончается время.
Пять дней Натали допоздна разогревала ужин. А на шестой день устроила скандал. Даже не сразу стало понятно, что это скандал; она словно впервые в жизни пыталась возмущаться. А может, это и было впервые…
Она говорила слова, от которых самой становилось невыносимо больно: ты меня разлюбил, я тебе не нужна. В конце она разревелась и стала извиняться, что наговорила гадостей. Натали бросилась в объятья, беспомощная, льющая слезы. А Игорь за все время не успел даже слова сказать.
Поглаживая ее волосы, видя часы на запястье, он цепенеет душой. Натали закатила скандал с единственной целью – чтобы Игорь начал беречь себя. Чтобы больше времени отдыхал дома. Даже не для того, чтобы быть с любимой, а ради собственного здоровья. Натали была воплощением света и любви. Тогда как часы на руке были воплощением весов, на которых чаша склонилась под весомостью Ультимуса, а не под весом любви.
В попытке загладить вину, на седьмой день Игорь заехал в цветочный магазин. Тот самый, в котором когда-то был постоянным покупателем. И вот продавщица на кассе узнала его:
– Рады вас видеть, – улыбается женщина. – Давно вас не было. В свадебное путешествие ездили?
Игорь не смог ничего ответить. Только улыбнулся со смертельной тоской в глазах.
* * *
Минутные стрелки отщелкивала час за часом. Стрелка дней стояла неподвижно сутки, сдвигаясь незаметно и понемногу. Но когда, – совсем на чуть-чуть, – сместилась стрелка месяца – Игорь перестал засыпать по ночам. Мысли о работе стали крутиться бесперебойно, превратились в манию. Мозг перестал отдыхать во сне – теперь он отключался спонтанно, только от полного истощения. И вот уже длится четвертая ночь этого кошмара наяву. В спальной царит тишина, но сна нет – сердце колотится, как на американских горках. Ничего с этим поделать нельзя.
– Натали…
– Да, Игорь?
– Ты не спишь…
– Не спится… Не переживай. Я вздремнула днем.
– Ты совсем не умеешь обманывать…
– Извини…
– Натали… Прости меня. Я ужасно поступаю с тобой. Давай уедем подальше от городской суеты? Поехали со мной на дачу? Там мы будем все время вместе. Каждый день проведем под одной крышей.
Игорь лежит на спине, говорит в потолок. Он не замечает, как округлились глаза Натали.
– В деревне время летит медленнее. Я думаю, что это, и чистый воздух – подправят мое здоровье. Я хочу прогуляться в лесу. Мне это необходимо. И я бы с удовольствием показал тебе лес своего детства. Мы сможем сходить к озеру. А еще я покажу тебя мастерскую моего дедушки. Помнишь, я рассказывал тебе о нем? Его сарай остался нетронутым. Он для меня будто место силы. Я бы смог подзарядиться и снова войти в колею. Помнишь, как нам было хорошо вместе?
– Конечно… – со слезами счастья прошептала Натали.
– Я мечтаю вернуться к тем временам, когда мы были счастливы.
– Любимый… Давай поедем прямо завтра?..
– Завтра не получится. Нужно забрать из НИИ материалы, чтобы я смог работать удаленно.
Натали поняла – в загородном доме они не будут вдвоем; с ними едет Ультимус. Взгляд девушки потух – любимый умело обманул надеждой.
Игорь словно что-то почувствовал, и голос его невольно стал упрашивающим:
– Родная… Там мы будет вместе все время…
– Милый… Я буду счастлива поехать вместе с тобой…
На этот раз любимый не распознал лжи. Или просто отмолчался.
* * *
Щебенка деревенской дороги заскрипела под колесами черного BMW. Автомобиль остановился возле ворот из ребристых жестяных листов, между кирпичных столбов. Игорь достал из портфеля связку ключей.
– Подожди здесь.
Натали кивнула.
Игорь вышел и оглянулся по сторонам. Давно он здесь не был… Деревня помнилась деревянными заборами с широкими промежутками, в которых виделись деревья и избы. Теперь же взрослый мужчина оказался в узком коридоре из жести. СНТ поглотило деревушку, не оставив и огрызка.
Ворота, ничем не отличающиеся от соседских, отворились ключом в связке Игоря. Он растолкал створки; с трудом – въезд зарос высокой травой. После вернулся в машину; опустился за руль, и почувствовал злость. Родину своего детства уже не узнать. Совсем не таким представлялось убежище от цивилизации. Время внесло перемены туда, где они совсем не нужны.
Игорь нажал педаль газа, скрывая раздражение под маской лица. Натали, в свою очередь – скрывает подавленность за улыбкой, будто забытой на губах. Трава зашелестели по днищу машины. Когда смолк двигатель, время будто остановилось. Нет моральных сил, чтобы открыть дверь и продолжать делать то, что надо делать. Игорь тяжело выдохнул.
– Фуффф… Вот мы и на месте.
Натали кивнула.
– Что-то не так, родная?
– Нет, все в порядке.
– Ты выглядишь удрученной.
– Правда?.. Наверное, из-за погоды. Но мне кажется, что сейчас в машине так уютно…
– Согласен…
Снаружи дуют ветра осени: шелестит трава, наклоняются колоски. Запущенный двор кажется диким лугом. Вот так сюрприз… Кусочек владений нетронутой природы. Серые облака тенью отбрасывают сумерки; приятная сонливость обволакивает тело, стоит его на минуту расслабить. Так вот как выглядит покой?.. Дождинки упали на лобовое стекло.
– А давай отодвинем дела… – предложил Игорь, опускаясь локтями на руль. – Вещи из сумок разберем потом. А сейчас – заварим чаю, укроемся пледом, посидим вдвоем на веранде… Мм? Что скажешь?..
Ее глаза отучились распахиваться от удивления. В ожидании обмана, она улыбнулась, как на неумелый комплимент. Через секунду слеза скатилась по щеке – Натали хочет поверить! И она уже поверила, раз плачет от счастья.
– Поцелуй меня, любимый…
Игорь опомнился, когда глотнул холодный чай. Вот он сидит в кресле на веранде, держит кружку. А что было до этого?
Его ноги греет жар обогревателя. Натали не могла знать где он хранится – и это значит, что калорифер поставил он. Но когда?
Складной диван разложен, устелен смятыми пледами. Верхний накрывает задремавшую Натали; видно ее голые плечики – скорее всего она нагая. Значит… У него был секс?
Игорь понял, что не знает ответов. Не находит их в памяти. Но вот появляются какие-то обрывки… Натали сказала, что диван хоть и меньше их постели, но зато пружинистее. В тот момент она была сверху…
«А где же был я? Я въехал во двор. Потом мы с Натали целовались. Потом, я точно помню, что закрыл ворота. Потом… О Господи…»
Он пропустил все самое интересное. Его счастливое событие случилось не с ним. Он просто функционировал, как киборг с искусственным интеллектом. Кажется, Натали что-то заподозрила под конец… когда они лежали под пледом в обнимку. Что-то такое она тогда сказала… Что-то…
Тишина пригорода будто давит. В ней звенит каждая секунда. Тикают часы смерти.
Игорь бережно закутал любимую в плед и поднял на руки. Неся в спальню, он постарался надышаться ароматом ее кудряшек; словно в последний раз. Когда он укладывал ее на кровать, она заворочалась во сне, притянула к щеке краешек пледа, свернулась клубочком как котенок. Для души Игоря умиление стало подарком.
Он бесшумно свел шторы, погружая спальню в сумрак. Тихо, он вернулся к двери. Когда взялся за ручку, услышал сонный голосок:
– Останься… Любимый…
От душевной муки пальцы стиснули металл.
– … Прости… Мне надо побыть одному…
Игорь притворил за собой дверь, рассчитывая, что Натали продолжит спать.
Он отчаянно нуждался ощутить смену обстановки. В шкафу на веранде Игорь достал валенки на смену лакированным ботинкам; дедовский тулуп с капюшоном вместо пальто. Теперь осенних дорог
