Рыбаки-чудаки
Не чудите, рыбаки,
Силы нет смеяться,
Аль помрете от тоски,
Где же нам таких набраться?
О рыбаках никогда не будет слишком много рассказано, как и лишнего налито в стакан: всегда в меру, всегда с удовольствием и всегда весело. А хотите, верьте, хотите - нет. Дело ваше, потому что и самим порой не верится, что такое было, да еще с тобой самим, а ведь было! И стоит озабоченный рыбак, трет свой лоб, не хочет признаваться. А если с другими, то - пожалуйста, даже очень весело, отчего не посмеяться. И искрятся его глаза от радости.
Думал Николай, что встретит его любимая женщина в городе с радостью и уважением, поэтому намылся-набрился, все чин- чинарем, чем не жених. И карасей самых отборных прихватил: один к одному - красавцы, что гвардейцы на параде, все золотом сияют. И улыбнулся бывший моряк, хотя столько лет прошло, а приятно вспомнить свою службу на флоте. Разве посмеет Станиславна его отвергнуть, такого красавца и героя? Да никогда! И тащится в своих мечтах Николай, что удав по дусту, аж глаза прикрыл от удовольствия.
Стол – это, прежде всего - чтобы был сервирован: закусочка там и все прочее к ней, все как подобает. А хозяйка чтобы как королева была прекрасна, и чтобы возле него порхала, что мотылек. Но, прежде всего - ванна: блаженство, какое после землянки-то! Пузыри от шампуньки попускать, как Крамаров в фильме, а хозяйка спинку трет и приговаривает: «Ах, ты мой родненький, заждалась я тебя, вся истосковалась, горю вся, огнем горю».
И от таких мыслей чуть слеза не накатилась на глаза рыбака, а из груди вырвалось неожиданное и сокровенное, что таилось там, как стон: «Станиславна моя!».
И в городе все шло неплохо: и лишнюю рыбку продал, и хорошую денежку выручил, и хорошего друга встретил, ну как не отметить такую удачу. Отметили. До любимой Ниночки Николай добрался, как полный стакан - вот-вот и через край выплеснется. Но держится рыбак-моряк, радость-то, какая - прибыл! Все слова у него смешались от радости, от избытка чувств, не может бродяга остановиться, так и сыплет их женщине. Но та многого не понимает, и симпатичное ее лицо хмурится: «Проходи, горемыка луковый». А рыбаку хоть бы что, готов расцеловать Ниночку, ее темные глаза. И, наверное, расцеловал бы, если бы в прихожей вдруг не возник стройный молодой парень лет двадцати трех со смазливой физионо-мией. И это остудило Николая, его пыл. Уже на кухне он осторожно спросил хозяйку: «А кто этот фрукт?». Нина деликатно объяснила, что это к дочери гость пришел и дожидается ее, вот и все. И смеются ее родные глаза, и локон черных волос упал на лицо, а брови-то разметались, что птицы: красавица, да и только.
Скоро и бутылка появилась на столе, и жареные караси, и прочая снедь. Только этот тип не убирается. «Ну, выпили, посидели, - думает Николай, - что тебе еще надо? Шел бы до хаты своей». Но он не уходит, и Нина его не гонит: вот и начался весь сыр-бор. Все, что думал, то и выплеснул Николай из души своей. Все, что кипело там, все, что клокотало.
- Да катись ты, - бросила в лицо Николаю Нина Станиславовна.
- Это меня-то, меня посылать подальше?.. - слов больше не находилось. Николай больше походил на рыбу, выброшенную на берег, ему не хватало воздуха.
Хозяйка вежливо отворила дверь. «Ну и ведьма», - мелькнуло в голове у мужчины, и он шагнул за дверь.
Он шел навстречу ветру, губы его обиженно что-то шептали, прохожие уступали ему дорогу, но он ничего не замечал. «Скорее из города, прочь от заразы, вырвать ее из сердца пока не поздно», - разрывали голову хмельные мысли, он тряс головой. Высокая его фигура ссутулилась, вид его был жалок, точно у ребенка, сломавшего любимую игрушку и не верившего во все произошедшее.
А в поселке, на обочине трассы Володя торговал рыбой - здесь и продать легче, и продуктами можно затариться. Смуглый и подвижный, он походил на парнишку, и если бы не седая шевелюра да печаль в глазах, которую не скрыть, то все бы выглядело прекрасно. А так есть над, чем задуматься. Тут и встретились два друга, которых свела судьба вместе. У каждого свое горе: нет ни кола, ни двора, ни семьи, ничего нет, только совесть осталась, а она дороже всего на свете, не купишь. Николай и Володя знакомы уже много лет, еще со старых времен. Однажды встретившись в городе и поговорив о своей жизни, они поняли, что у них обоих она схожа, как две капли перцовки, и вряд ли уже наладится. Вот тогда и предложил Николай Володе перебраться к нему в землянку на лоно природы - и от людей, и от зла подальше. Тот согласился, так как терять ему было нечего, а уйти от зла хотелось, и от обид очень хотелось.
Николай занимался только рыбалкой, он был профессиональным рыбаком, а Володя вел хозяйство. Так и коротали они время. И когда Николай собрался в гости к Станиславне, Володя искренне радовался за друга: может, что-то наладится у него в жизни, может, счастье ему привалило в лице Станиславны. Эх!
Понял Володя, что очень плохо другу. Ведь этого никак не скроешь при всем желании, все на лице написано. И чтобы замять неловкость Николая, он отчитался за проданную рыбу. Тот только махнул рукой: «А ну ее!», - и не понять, что он имел в виду - рыбу или женщину. «Бери водяру, бери продукты и айда до хаты», - вот и весь разговор. Но и этого было достаточно.
Забегал Володя, засуетился и скоро отчитался: «Усе, шеф». Тут же выпили бутылочку в тенечке на скамеечке. Изливал свое горе Николай и скрипел зубами: «Как она могла так сказать?! Стерва - не иначе». Ожил Володя, смуглое лицо его заискрилось:
- Хочешь, анекдот расскажу? - и уже смеется.
- Валяй! - махнул рукой Коля. - Чего уж там.
- Идет экскурсия по зоопарку. Экскурсовод рассказывает про всех зверей, кто, чем отличается, да чем питается. Так и до орла дошли: «Перед вами орел-стервятник, питается исключительно стервой. Гражданки, отойдите от клетки!» - и хохочет Володя.
А Коле не весело, лицо исказила гримаса: «Как она могла так, как могла?».
Долго рыбаки двигались по трассе, пугая шоферов, затем свернули к озеру, а это уже полдороги к дому. Но силы были на исходе, а терпение иссякло еще раньше. Красота-то кругом, природа оживает! Как тут не выпить, если сама природа не
против, а наоборот, зовет и живет своей жизнью, где и для них есть место? Выпили друзья и в путь двинулись, но прошли немного - ноги уже не слушались. Да и куда торопиться? Сели опять пить. А закусывают, что птички: хлебушек клюют и в рот отправляют по крошке, что-то и мимо сыплется. И тут Николай гигантским напряжением мысли понял всю истину: «Зачем нам дальше-то идти, дураки мы оба. Ведь завтра Сашка Жаров к нам сам приедет, и здесь будет идти, а он без бутылки на рыбалку не ездит. Вот здесь мы и встретимся, и опохмелимся. А мимо нас он никак не пройдет. Точно?». «Оно и правда, верное дело», - вторит другу Володя и преданно смотрит на Николая - гиганта мысли. Тот очень доволен: «А как же, тут стратегия и тактика нужны. Ты ведь меня знаешь?».
Дальше они шли спокойно, уже никуда не торопясь, решали свои хозяйственные дела, пока не отключились. Уже звезды высыпали на небе и, перемигиваясь, шептались: «Ох, и людишки, что вытворяют чудаки?». Очухаются Коля с Володей и тут же дозаправятся спиртным, и снова баиньки. Зачем костер, и без него можно, хотя май на дворе и климат не райский, но это уже никого не пугает - пошла масть. И все бы хорошо, но теория и практика - вещи разные.
Летит утром Саша Жаров из автобуса к своим друзьям, торопится, как сохатый по тропинке идет. И черпачок припасен у него - все чин-чинарем. И беда только в том, что в горячке проскочил он мимо друзей, так их и не заметив. Солнце болталось, уже высоко над землей и сил смеяться у него над горе-рыбаками уже не было, иссякло бедное: «Вот чудят так чудят людишки. Ай-я-яй!». Но это еще цветочки, а до ягодок еще далеко, ох далеко! Спит Коля, и сны ему снятся красочные, один другого лучше, как в кино, бывает же такое. Вот и Станиславна снится, родная, красивая, нежная. И такая желанная, что рыбак зачарован видением. А она к нему тянется прямо губами к губам и целует его так нежно и с таким жаром, что невольно слеза накатилась: «Станиславна моя!». В своем порыве ответить подруге рыбак просыпается, руки ищут любимую, но находят что-то непонятное да еще с рогами. Открыл Коля глаза, увидел что-то страшное и пучеглазое, которое лижет его языком. Обезумев от ужаса, Коля ринулся прочь от чудовища. «Наверное, в ад попал. Надо же! - думает он и еще быстрее бежит. - А как же Станиславна? Но эти рога и рожа пучеглазая! Только сковороды не хватает. Ад и только. Вот черт попутал - допился». Не помнит Николай, как добежал до речки, как перебрался на другую сторону. А в землянке Саша хозяйничает. И весь гнев обрушился на него.
- Мы тебя там ждем, а ты здесь прохлаждаешься!
Саша не пьющий, но долго хамства терпеть не смог, вздыбился что кот:
- Ты что орешь? Я должен знать, где вы там лежите? Да я к вам спешил, - а потом рассмеялся. - Лежали бы себе на тропе, может, и наступил на кого, а так мимо прорысил. Место ведь тоже выбирать надо с умом!
Гнев у Николая спал, и он робко так, боясь ошибиться, спросил:
- Ты привез что-нибудь? - увидев бутылку, улыбнулся рыбак, и снова жить захотелось в это майское утро. - Наливай!
Смеялся Саша до слез, услышав рассказ про Станиславну с рогами:
- Это надо ж такое увидеть!
- Ты мне не веришь? - горячился Николай. - Я не вру. Ты ведь меня знаешь? Или думаешь, у меня крыша съехала?
- Верю-верю, - смеется Жаров, и тут же замолкает: где-то за речкой замычала корова.
Коля тоже притих, сразу вспомнив рога и выпученные глаза, а также вкус сладкого «поцелуя». И тут же представил себе страшный коровий язык, который его тщательно вылизывал - мрак один.
Товарищи пулей полетели к реке и застыли у самого края воды. На той стороне реки стояла корова и жалобно по-человечьи смотрела на Николая: «Му-му-у». Жаров опять закатился от смеха:
- Смотри, какие у нее глаза тоскливые. А знаешь, почему? - и тут же сам ответил. - Потому что быка раз в год приводят. Ха-ха-ха! А за дойки каждый день дергают. Ха-ха-ха!
- Придурок, - обозлился его лучший друг.
Но остановить Александра уже ничего не могло, и он что-то еще пытался сказать сквозь смех, но слов не было слышно. А корова, как назло, все мычала и мычала.
- Заблудилась, бедная, и людям рада, - говорит Коля. А Саша тут же поддакнул:
- Станиславна, моя, - и глядя на Николая, опять, - Ха- ха-ха! - и рога показывает.
«Вот змей, - думает Коля, - теперь не скоро успокоится. Зря я все ему рассказал. Ну, надо же так опарафиниться!». Долго Саша смеялся, но и он иссяк, устал бедный. Вот этого момента и ждал Николай, он уже все продумал и понял, что не в его интересах, если кто-то лишний узнает про его приключения. И он робко, глядя в глаза другу, обронил:
- Не говори никому. Ладно?
Жаров друга понял:
- Могила! Ты меня знаешь.
И сидят оба счастливые на берегу, у обоих прекрасное настроение, и даже на корову не смотрят - ну ее! Но тут из тальников, что росли на противоположном берегу, высовывается загнанная фигура Вольдемара, без рюкзака и шапочки.
- Во, еще один! - сказал Саша и заулыбался. – Кино, да и только.
Володя с ходу, мимо коровы, ринулся к воде и с великой жаждой припал к ней губами. Упоенный и обессиленный, он сел на песок и утерся. «Надо же! Думал, «кони кину», - и в глазах его появился блеск.
- А ты что тут делаешь? - бросил он корове,
