Мушка...

а одного раза мало будет, так и следующий урожай отдам. Я за этой грядкой хорошо ухаживаю, она урожайная. А шутить мне без интереса. Я знаю, что своё обещание про рыбу ты выполнишь. Так зачем мне единственного нормального мужика в деревне дурить? Это же тебе надо, сам попросил. А на нет, так и суда нет. Если вдруг надумаешь, приходи….

    Встала со скамейки и пошла домой. Пашка тоже хотел встать, проводить, да от неожиданности ноги ватными стали а рубашка мокрой. Нет конечно он не старовер. Доводилось ему и журналы с голыми бабами смотреть, где всяким они такими делами занимались и карты специальные в армии разглядывать, но чтобы самому такое предложили, это конечно хоть кого подогреет до жара. Вот так ушел он домой и потом ещё неделю ходил помня о том, что она ему сказала. И даже во сне думал об этом. И наконец надумал.
    Ну вот положим она шутит? Хотя на неё это не похоже. Вот ставлю тысячу против рубля, что она это серьёзно сказала, с таким грустным лицом не шутят.  Положим всё же придёт он к ней домой и скажет что согласен! А когда дело дойдёт до серьёзного, то можно сказать что передумал, развернуться и уйти. Это-то никогда не поздно сделать? Плохо конечно только то, что после этого ему потом никогда ни Варьки ни видать, ни тем более её волос для мушек. Считай о прежних уловах можно забыть навсегда. А вдруг посмеётся...?  Да нет, ей же чтобы это всё произошло, всё равно трусы снимать придётся и ноги раздвигать. И тогда он увидит то, чего и не мечтал уже увидеть. Сколько раз он фантазировал, как раздевает её, как целует её, а тут она сама всё продемонстрирует в натуральном виде. Да ради такого…! Варька баба чистая и опрятная, волосок в волоску, ноготок к ноготку. От неё всегда приятно пахнет, травами какими-то неведомыми и цветами. Такую можно каждый день по миллиметру облизывать, только язык порадуется. Кожа будто парным молоком облита. Да чего уж там, он уже тогда, на лавочке уже решил что всё равно к ней придёт. А все эти сомнения так…, чтобы совесть свою причесать и обмануть.

    Поздно вечером, часов, однако одиннадцать было, он постучал в двери. Сердце билось так громко, что он не слышал как она щёлкнула замком. Дома она выглядела ещё лучше чем накрашенная на улице. Платье ситцевое, как у школьницы, губы помадой не намазюканы и глаза большие. Нет в них насмешки, а только тревожное ожидание и задумчивость. Прошли на маленькую кухонку. Там уже чай горячий на плите стоит. Налила она ему, печеньки домашние пододвинула, сахар предложила. Сидит Пашка, чай пьёт, глаза от стеснения боится поднять, вдруг она сейчас улыбается? Бросит быстрый взор, нет, она тоже сидит чай серебряной ложечкой в фарфровой чашке мешает, о чём-то думает.
    - Я это…, это самое…, согласен поцеловать.... Только волосы тогда все заберу..., ладно? – еле выдавил из себя.
    - Ладно, только если ты на самом деле не хочешь, то смотри, я не обижусь. А если согласен, то ты не думай, у меня там всё чисто, я час назад вся помылась, я и шампунь специальный покупала и другой гигиены много, - взяла его ладошку своими руками, и сидела легонько мяла её и гладила, нервы успокаивала. А потом поднялась с табуретки и шепнула:
    - Пошли.

    Встал он и послушно пошёл за ней. За окнами темнота непроглядная, свет она в спальне включать не стала и понял он что ничего ему сегодня разглядывать не придётся. Шепнула она ему на ухо чтобы раздевался он полностью, не в штанах же на постель заваливаться, она вчера простыни новые постелила. И только слышал он как щелкали крючочки от лифчика и легонько шлёпнула резинка на её трусах, скрипнули пружины и она голая и тёплая прижалась к нему боком. Может, что и хотел он спросить своим исчезнувшим голосом, да всё равно не успел. Поцеловала она коротенько но сильно его два раза в губы, и надавливая одной рукой на голову а другой на плечо,  стала опускать его вниз, а сама одновременно поползла вверх. Так что, когда он пробороздил носом её ложбинку между большими грудями, пуп а потом и волосы внизу живота, и наткнулся губами на что-то влажное и горячее, он понял, что отступать уже поздно. Как-то быстро и неожиданно всё случилось.

    А дальше уже и делать ему самому ничего не пришлось. Запустила она горячие, нежные но сильные пальцы в его волосы на затылке и держала, крепко прижимая голову между своих широко раскинутых ног. И только слышал он через каждые десять-пятнадцать секунд  где-то вверху:
    - Пашка…, язычок..., да, вот так..., Пашенька хороший мой…, где же ты раньше был…, ещё…, ещё…, не останавливайся пожалуйста…, ещё немного…, дурачок мой ласковый…, всё…, простонала она минут через пять и медленно отпустила его голову. Если о чём он и думал в это время, то совсем не о том, чем сейчас занимается, хотя одна мысль точно ясно свербела, - «Я же бритву дома забыл, ну и как я теперь волосы ей брить буду»?

    Где-то, через месяц, собрали они вечер. Чтобы по людски отметить подачу заявления в ЗАГС. Гостей совсем мало было, только лучшие Варькины подруги, да Пашкины двоюродная сестра и мать. Выпили три бутылки вина, поцеловались взасос под крики - горько. Одна повеселевшая подруга спросила:
    - И как ты его только захомутала? Он же день и ночь из тайги не вылазит?
    - А я его на рыболовную мушку ловила, - сказала Варвара серьёзно, и погладила под столом жениха по коленке.
   
    А вот волосы у неё на том месте, были не жёсткие и не светлые. Где же он эти волосы стриг? Они оказались почти чёрными и мягкими и на хорошую снасть совсем не годились….