Представь асфальтное поле, вроде того, откуда взлетают и куда приземляются самолеты. С одного конца этого поля тебя ждут умирающие и нуждающиеся в твоей помощи люди, беженцы. С другого конца – ты. У тебя есть целый самолет гуманитарной помощи для этих людей. Но справа и слева вдоль всей взлетной полосы стоят вышки с солдатами, которые отстреливают каждого, кто попытается дойти до тебя. Самолет стоит неподвижно в начале и тебе надо как-то перегнать его в конец. Ты сидишь перед самолетом в тракторе. Трактор бронированный, резина колес у шасси пуленепробиваемая. Чтобы перегнать трактором самолет, тебе нужен один толстый железный трос, состоящий из двадцати пяти тросов поменьше. Сейчас от трактора к самолету тянется только один. Ситуация такова, что каждый день в двенадцать часов дня миротворческие силы ООН умудряются передать тебе по воздуху один такой трос, сбрасывая ящик с вертолета. Вероятность выживания пилотов этого вертолета 50 на 50, так как террористы с вышек ведут постоянное наблюдение и обстрел.
Каждый день ты получаешь новый трос и прикрепляешь его к самолету. Каждый день пилоты рискуют своими жизнями, чтобы доставить тебе этот трос. С каждым днем у беженцев уменьшаются шансы спастись и выжить. Тебе нужно набрать двадцать пять тросов, иначе, если ты соберешь меньше, хотя бы двадцать четыре, заведешь трактор и потащишь за собой самолет, на середине пути один из них не выдержит и лопнет. За ним лопнет второй. И если ты не остановишься, а продолжишь движение, увеличивая скорость, в надежде дотянуть оставшуюся часть пути, то буквально за какие-то две-три минуты лопнут один за другим все остальные тросы.
Сейчас у тебя их уже девятнадцать. Половина вертолетов все-таки были подбиты. Люди умерли. Беженцы тоже находятся на последнем издыхании. Но нужно подождать еще неделю. Нельзя ни в коем случае отправляться в путь раньше.
С каждым днем становиться все тяжелее справляться с ненавистью и отчаянием. Двадцатый трос стоил жизни двум людям. В лагере беженцев закончилась вода. В двенадцать тридцатьты прикрепил трос. В двенадцать сорок пять твоя рука на ключе зажигания. Бензина в баке хватит тольков один конец. Если ты заведешь трактор сейчас, но не поедешь и заглушишь мотор, потом ты просто не сможешь доехать оставшиеся метров 50, даже если ты будешьтащить самолет не на двадцати пяти, а на пятидесяти тросах.
Ты выходишь из трактора. Лежишь в палатке, ждешь завтра.
И двадцать первый, и двадцать второй, и двадцать третий трос стоил жизни пилотам вертолетов. На другом конце взлетной полосы теряют сознание дети, между взрослыми людьми вспыхивают драки за траву, землю. Старики тихо лежат.
Ночь. Ты сидишь сгорбленный в своей палатке. Охрипший. С заплывшими от бессилия глазами. Ты ложишься, вытягиваясь как можно больше. Распластываясь по брезенту. Переворачиваешься. Шаришь рукой в темноте. Выпиваешь снотворного. Еще снотворного. Еще снотворного.
Двадцатьчетвертый трос был доставлен без потерь. По радио- и видеосвязи психологам удалось утихомирить беженцев. Все спокойны. Пытаются отдышаться и привестипульс в норму. Все с надеждой смотрят на тебя. Ты тоже хорошо выспался. Подсоединил трос. В тысячный раз все проверил, просмотрел. Высчитал скорость движения, вычертил маршрут, уточнил все возможные препятствия в пути. Ты сидишь в палатке и со стойким и целеустремленным лицом разговариваешь по видеосвязи с генералом, потом с президентом. Ибо само страшное уже позади. У людей открылось второе дыхание. Завтра последний день. Сегодня было удачное сбрасывание троса. В общем, все молодцы.
После разговоров с начальством, женой, друзьями, после онлайн-новостей в прайм-тайм, ты сидишь в палатке. Побритый, помытый, в новом комплекте белья. Парадное ты оденешь завтра. В твоем воображении электрические часы на руках показывают 12:45. Это время начала твоего движения.Ты обычный солдат. Ты не отличаешься ни от кого. Любой на твоем месте поступил бы точно также. Ты все сделал правильно. Выстоял. Ты молодец.
Ты ложишься на пол палатки, на брезент и пытаешься всей кожей тела прильнуть к земле. Но не так, как несколько дней назад, в мокром поту, а с любовью, мудростью, отдохновением. «Надо будет съездить в Индию», – думаешь ты.
Ты выходишь на природу. Надо же, только сейчас ты понял и почувствовал, что ты на природе. И еще ты вдруг почувствовал, что все не зря.
Ты стоишь утрактора. Куришь. Смотришь на громадный самолет, отражающий заходящее солнце. Трогаешь рукой двадцать четыре троса, двадцать четыре дня. Они натянуты от трактора к самолету. Они натянуты в твоем сознании. Ты смотришь на часы. Ровно восемь вечера. Ты идешь к палатке. Дойдя до нее, ты останавливаешься и оборачиваешься назад. Уходящая за горизонт взлетная полоса. Трактор. Сверкающий самолет. Тросы. И ты. Ты у военно-полевой палатки. Ты молодец. Ты – герой. Сейчасты герой. А ведь завтра могут случиться трудности. Или вертолет подобьют, или опять кто-нибудь не выдержит, сломается, умрет, не дожив до спасения. Ведь осталось (ты считаешь в уме: 4 + 12 – это 16, + 45 минут) шестнадцать часов, ну, семнадцать. Это ведь очень много. Семнадцать часов! Мало ли что может произойти за это время и тогда будет уже поздно что-либо менять. Ты смотришь на самолет – там еда, медикаменты, вода. Это все нужно не завтра, а сейчас. В данный момент, а не через 17 часов!
А ведь двадцать четыре троса – это не двадцать три. Конечно же, это не двадцать пять, но ведь это двадцать четыре. И это что-то да значит. И сейчас ты герой. Именно сейчас есть нужные силы и надежда. Отвага и удаль. Опыт и интуиция. Мудрость и знание.
Ты заглядываешь в палатку, на плечиках парадная форма. Ты заходишь. Переодеваешься. Ты молчишь. Ты затаил радостную улыбку на губах. Ты никому не звонишь. Выходишь. Солнце отражается в иллюминаторах самолета. Ты идешь ктрактору. Медленно, как в кино. Солнцезащитные очки, белые перчатки. Ты залезаешь в трактор. Заводишь его. Потому что ты веришь, что и 24 троса выдержат, и ты на целых семнадцать часов приедешь раньше. На целых 17 часов!Трактор завелся, тарахтит. Ты медленно начинаешь движение. Самолет медленно трогается за тобой. Ты улыбаешься. Представляешь, как аплодируют тебе там, в командном блоке. Ты веришь в себя.
Ты разгоняешься до нужной скорости и выходишь на прямой маршрут.
И когда в середине взлетной полосы, в напряженном летнем воздухе, начинают лопаться твои тросы, звук которых оглушает и тебя и это вечернее небо, когда трактор всеми своими гусеницами по инерции врывается в размякший за день асфальт, как севший на мель корабль, – только теперь я оставляю тебя наедине со своими мыслями.
А ты выбегаешь из трактора, смотришь на вышки, с которых также молча смотрят на тебя и недоуменно переглядываются друг с другом, не зная, что с тобой делать.
Ведь мы же вроде бы договорились? Ведь вроде бы все обо всем договорились!
И с вышки раздается залп.
июнь 2010
