Рассказ «Откровенная исповедь».
Часть 1 «Белка».
Детство всегда и всеми вспоминается как сказочное время, - когда деревья были большими, как в одноименном фильме. Так и мне часто видятся яркие детские события.
- Белка, дай пас – кричит мне Толяба, парнишка из соседнего дома. Это, помню, как мы играли в хоккей в проходе между домами, из двора на дорогу к школе. Тут всегда намерзал толстый слой льда, с крыши капала и стекала вода. И чтобы не ходить далеко на школьный каток, мы играли в хоккей рядом с домом. Как хорошо, как здорово это было! Играли до темноты. Домой придешь усталый, мокрый, извалявшись в снегу на льду, - но довольный и счастливый.
Такие счастливые минуты из своего детства каждый может вспомнить о себе.
Но память возвращает нам, как в калейдоскопе, не только звездочки, но и треугольники, квадраты и круги. И мы вспоминаем не только хорошие события, отпечатанные ярким пятном в нашей памяти, но и плохие.
Мы всегда играли в ближайшем парке, а до его надо было пере бежать дорогу с быстрым движением машин. Тогда нас было трое: Толяба, я и татарин, Санька «Мансур». Перебежал первым Толяба, за ним, перед самой машиной перебегали дорогу мы с Мансуром.
Я успел проскочить, а Мансура сбила машина. Его откинуло на середину дороги, а встречная машина передним колесом переехала ему грудь и затормозила со скрипом и визгом. Это было ужасно. Было страшно, так что я застыл на месте. Толяба первый опомнился: он схватил меня за руку и потянул в парк: «Белка, бежим!».
Машина сбившая Мансура остановилась скрипя тормозами сразу же. Остановилась и другая встречная, так что Мансур лежал у задних колес под той машиной, которая переехала его по груди передним колесом. Я опешил, глядя на все что случилось на моих глазах, стоял застывший, пока меня не взял за руку и не потянул Толяба.
Тогда мы убежали в глубину парка и спрятались среди деревьев и кустов. Ходили до вечера потом в других окрестных дворах. Рассказывали друзьям и знакомым, что Мансура сбила машина. Но домой все-таки надо было возвращаться. Нас тогда на другой день нашли в школе. Приходил милиционер, расспрашивал…
Это только одно из всех ужасных событий, которые произошли в моем детстве. Были и другие.
____________
Я почему вспомнил про Мансура. Просто с этого все и началось. Ведь я занял потом место Мансура среди нашей местной шпаны.
Мы жили на краю города, в «Жилиных» дворах. Был такой Жилин Миша, который всех говорят бил и все его боялись. Раз я тоже попадался к ним. В школу пошел не по дороге, а решили мы, с одноклассником, срезать, через дыру в заборе пройти. Там перед школой дом строили.
Только пролезли мы на стройку, а там трое парней старшеклассников стояли и курили. Они учились в 8-ом классе. И с ними был «Жила», который недавно с малолетки освободился. Они тогда забрали у нас все деньги. А как раз мне мать дала 1р 25к, за школьные обеды тогда платили. Так я и не обедал в школе всю неделю потом, маму обманывал, не сказал, что меня ограбили. Но это было еще за год до смерти Мансура.
А когда Мансур умер – я попал в друзья с тем же Жилой. Они все на голубятне собирались на пустыре за двором. А голубятня была Рифата татарина, он с Мансуром родственник. И когда Рифат узнал, что мы с Толябой друзья у Мансура были, он привел нас к своей голубятне и со всеми познакомил.
_______________
«Белкой» меня звали в детстве, потом я стал «Белый». Многим в детстве прозвища дают. Вот и Толика, моего друга, прозвали «Толяба». А у меня и фамилия была Белавин, но прозвали в школе, еще в 1-ом классе – «Белкой».
Это в детском кино хорошо показано: в фильме «Кыш и два портфеля». И фамилия в фильме у мальчика была Сероглазов – а прозвали его «Два портфеля». А у меня знакомый есть – его зовут сейчас «Жаба», он не обижается. Но в детстве он был «Лягушонок», и это мало кто знает теперь, только самые близкие его друзья. Вот и меня все зовут Серега Белый, и совсем мало кто помнит, что я был «Белка» в детстве.
__________
Времена тогда были хорошие, скажу я вам, с сегодняшним не сравнить. И жили мы хорошо.
Отец у меня – Белавин Михаил, работал прорабом и в своем стройтресте на доске почета висел. И мне родители ни в чем не отказывали: велосипед купили еще когда я в школу только пошел. А потом, уже в классе 6-ом, купили мне гитару и самоучитель. И я выносил гитару во двор: учился у старших ребят «брякать» дворовые песни.
Только все одно к одному сложилось у меня в жизни. Все пошло наперекосяк.
Сначала мама моя, работая в больнице заразилась, и после долгой болезни – умерла. Это было как раз в то время, когда я начал с гитарой своей на голубятню к Рифату бегать. А Жила умел неплохо играть на гитаре, вот мы и подружились. Но тогда я стал и школу пропускать, уроки. Тогда я стал и учится все хуже. Потому что отец с работы часто стал пьяный приходить. Он не ругался, нет, - наоборот, он давал мне по пьянке деньги, и по многу. Наверное с год, он все пил и «сорил» деньгами. И друзья какие-то приходили к нам, и устраивали пьянки…
Для меня это была «райская жизнь», я ходил с деньгами и покупал что хотел. Начал я тогда курить и вино уже распробовал не раз, после пьянок дома всегда оставалось. Но недолго продлилась такая «райская» жизнь. Отца вскоре забрали и посадили в тюрьму. А домой ко мне приехала его мать-старушка, бабушка. Оказывается отец торговал стройматериалом. Он был прорабом и продавал плитку кафельную и даже кирпичи…
Мы стали жить с бабушкой вдвоем. Отцу тогда 8 лет сроку дали, за хищение в крупных размерах. А бабушка пыталась меня перевоспитать. Но было поздно, ничего у нее не получалось.
Я прожил с деньгами легкой жизнью с отцом и привык к бесконтрольности. И это был 8-й, последний класс в школе, знаменитый переходный возраст.
Вдруг денег у меня не стало, а уже нужны были деньги на сигареты и на расходы к которым я привык. Достать деньги мне предложил тот же Жила. Он учился в ПТУ на слесаря. И вместе мы пошли с ним и с Толябой (как же я без друга, без него я никуда, мы тогда были друзья с Толябой – «не разлей водой») – на первое свое дело. Как и что – без подробностей, но взяли мы тогда не очень много. А все я смог проделать. Я тогда был худой и небольшого роста. Меня подсаживали в форточку, а потом я открывал окно, и все залезали. Так мы с Жилой несколько раз еще ходили – как «форточники». Но обо мне узнал один из местных карманников и предложил пойти с ним на «пропаль» поработать…
Это было, когда мы пришли после очередного «форточника», принесли вещи к Голубю на «хату», там за них нам деньги дали. Этот Голубь тогда «фарцевал» в привокзальном районе. Он скупал краденное по дешевке, и все жулики ему несли. Мы тогда решили «обмыть» - Жила сбегал за вином, по 1р 42к (руб-сорок-две) агдам было, как помню. И пришел на ту хату к Голубю – «Полкоша», мужик старше 50 лет. Так мы и познакомились там. Полкоша не обижался за такую «кликуху», и даже более того, никто и не знал, как его точно зовут, - ни фамилию его… (так, наверное, ему лучше, что не знают, подумал я тогда и почти был прав).
Вот Полкоша меня и присмотрел. Я выглядел младше своих лет, - смотрелся, как пионер-пятикласник, вот что ему тогда понравилось.
А когда пошли мы с ним работать, - и точно, я одел школьную форму и красный галстук и портфель взял.
Вот так я познакомился с настоящими жуликами, с ворами. Полкоша жил в районе частного сектора на окраине города, у какой-то бабы в своем доме. К нему по вечерам иногда собирались друзья его – все неоднократно судимые. Не часто, но я тоже бывал на их «вечеринках». Кстати пили они не так много, как обычно мужики у нас пьют – до «свинячего состояния», у Полкоши все было в меру. Много романтичного я узнал тогда «из первых уст», от самих воров. «Карманники, - они как фокусники, понимаешь, - говорил Полкоша – это виртуозы! Учись пока я живой!».
Как раз в это время показывали фильм про Доцента – «Джентльмены удачи», где он говорил знаменитую фразу: «Украл, выпил – в тюрьму, - романтика!» Так мне, на тот период, рассказы самих воров-карманников действительно казались романтикой. Тем более, я наглядно видел как «работает» Полкоша. Он мог снять часы с руки человека так, что тот и не почувствует…
Как люди жили в Советское время у нас, теперь молодые знают только по фильмам. Но как говорила управдом в фильме «Бриллиантовая рука»: «наши люди в булочную на такси не ездят» - это было верно.
Общественный транспорт был всегда переполнен, люди ездили на автобусах и утром и вечером был «час пик». Вот мы и работали с Полкошей по утрам и по вечерам на «подсаде» и на маршруте.
Начинали с вокзала, когда утром рано, в 6ч 30м приходил Московский поезд.
Люди спешили к автобусам с сумками и чемоданами. Они, перед остановкой, перед автобусом, доставали кошельки, готовили деньги за проезд. А Полкоша присматривался и запоминал, куда, в какой карман кошелек возвращался. Он запоминал не одного, а многих людей. И мы «садились», залезали в автобус. Полкоша «подсаживал» пассажиров, а я на «пропаль» держался за ним, как хвост и только успевал принимать кошельки, складывая их в свой портфель. Потом я бежал к другой двери (или от задней к передней или наоборот), и мы оказывались в разных концах автобуса. По пути проезда кто-то выходил, а кто-то входил, и в автобусе случалось движение людей на каждой остановке. Полкоша двигался в мою сторону, а я в его сторону, так мы встречались в автобусе. Тогда я выгребал у него из кармана, наложенные туда кошельки, часы и даже кулоны и браслеты. Тут же, получив сигнал от Полкоши – моргание глазами, я выходил из автобуса на ближайшей остановке. С портфелем, нагруженным кошельками, я шел в сквер на наше место встречи. Вскоре подходил и Полкоша, но он проходил мимо, а я ждал и смотрел – нет ли за ним «хвоста», слежки. Только потом мы шли на набережную, к стоку от «ливневки», место было укрытое от посторонних глаз. И там мы разбирали все, что «наработали», кошельки кидали в реку.
После этого, подсчитав «выручку», как всегда мы шли к «фарце», чаще к Голубю, но и к другим тоже ходили, - и «скидывали» им часы и прочие вещи. Только тогда Полкоша давал мне деньги и мы шли по домам. Это было утро, так мы «работали».
Другое дело – вечер. Тут и маршрут другой, - от заводов до рынка и от рынка до вокзала. Работали мы с Полкошей не каждый день, но здорово и долго, около двух лет, пока я учился в школе…
Но, случилось, за ним, вдруг, пустили менты хвост – это я первый заметил, не зря Полкоша заранее страховался и учил меня смотреть.
Мы пробовали «оторваться», как раз у нас деньги были на исходе, кончились, и надо было подзаработать. Но как только Полкоша появлялся на вокзале, сразу я видел «хвост», -«штатского» мента, без формы, обычный человек начинал за Полкошей следить. Полкоша решил рискнуть на другой день. И мы поехали по маршруту, без «подсада». Где-то у рынка уже, я только что сработал на «пропаль» незаметно, Полкошу взяли с двух сторон под руки и вывели из автобуса какие-то люди, явно с ментовскими мордами. Они не обратили на меня никакого внимания, что привлекательного в мальчике. Автобус еще стоял и я слышал, как женщина запричитала: «точно украли мой кошелек, ай! Ай! Ай!» Но я тут же слышал, как Полкоша говорил этим «операм»: «начальник, да я завязал давно ты чё!» Автобус поехал дальше, и я «пропал» вместе с
Понравилось!