и слезы текут по веснушчатому лице мальчишки. Он их раз¬мазывает двумя руками: «Простите меня, товарищ подпол¬ковник». И еще сильнее плачет. «Ты ни в чем не виноват, - говорит Колесниченко. - Много виноватых людей - и дома, и в армии, но не призывник виноват. Иди, Сидоров, отдыхай. Только подумай, что бы сказала мне твоя мать, если бы ты упал из окна да разбился? Да еще и штаны ниже колен болтаются. Иди, Сидоров - думай».
А утром строит полковник Строков всю часть на плацу и говорит солдатам: «Если я узнаю, что деды притесняют молодых или не дай Бог где-то до рукоприкладства дойдет, я того сам лично в дисбат отправлю, сам документы оформлю. Разойдись!»
Грустная получилась история, хотя с виду смешная. Молчит Паша, и я молчу. «И все же я верю, что наша армия воспрянет
духом и снова будет такая же всемогущая и любимая народом, как раньше, - говорит мне Павел Геннадьевич. - Четыре года я не дослужил до минимальной пенсии - сократили воинскую часть. Не человека, а сотню людей сразу выбросили на улицу. Правда, предлагали мне в Чечню ехать, там и дослуживать. Но я отказался, ведь с семьей я, не один. И не хочу я в азартные игры играть с государством, а то всегда в дураках будешь. Ведь так получается у нас? Но я верю в хороших людей. Верю в своих сослуживцев. Вот и сейчас помогли мне друзья с работой и еще помогут. Я не один, а это самое главное в жизни», - снова улыбается прапорщик Федоров.
Молодец! Он крепче кремня, этот служивый. Такого не сломишь.
05.09.2005 г.
