Сидит в кресле, в своей квартире Иван Батурин и рассуждает. Не нравится ему этот телефонный разговор со своим лучшим другом Михаилом Правдиным, который только что произошёл между ними. Настолько не нравится, что, кажется, ещё миг и задымится под Иваном кресло. Несправедливое обвинение, а это: хуже нет казни для честного человека. И сейчас Иван, как на электрическом стуле находится. И, похоже, что шансов у него избежать, этого незаслуженного наказания нет. Оно уже неотразимо, как вынесенный приговор. «Только за что он? И кем вынесен приговор, кто судья?» - тут надо разобраться.
Батурин явно чувствует, как всё его тело накаляется, особенно голова. Она так и пышет жаром: «за что ему такая несправедливость? За что?» Он никак не может этого понять. Одно бесспорно, что по высшей мере старается всё «устроить» братец», задеть его. Такими словами настоящие друзья не бросаются. И то, что он пьян сейчас, дела не меняет.
- Ты хотел меня бросить тогда в тайге больного, - всё звучит в пылающем мозгу обвинение лучшего друга Михаила.
- В рыло бы ему дать за такие слова, чтобы впредь думал, чем говорить так, - думает своё Иван. - Нажрался водочки, вот ему и острых ощущений захотелось. Всю семью в напряжении держит, теперь и до меня добрался.
Не пил Правдин чуть ли, не двадцать лет, а теперь навёрстывает «упущенное счастье». Видите ли, ему надо обязательно «расслабиться», а его семье как это терпеть? И про дружбу говорить нечего: «какая тут может быть дружба?»
Еще в древности Аристотель сказал, что пьянство это добровольное сумасшествие. И это действительно так, лучше этого мудреца, смысл этой страшной болезни, так ясно, никто не выразил.
Бросили они пить почти одновременно, только Иван не даёт себе слабину: сказал всё, значит всё, и больше не пьёт он. И, как его не пытались уговорить некоторые друзья, выпить водочки, то он только смеётся им в лицо:
- Захочу выпить водки, то я и без тебя это сделаю. Ты понял меня?
- Всё! Извини Ваня! – вот и весь финал их разговора.
Бывает, что и добавит Иван таким друзьям в назидание. А именно: «что по его понятию, только непьющий человек. И не иначе: может на эту тему кого-то учить». И сейчас только он непьющий человек, имеет на это право. Мысль его ясна и всем понятна, потому что к такому выводу он сам пришёл. И путь его очень сложным был.
- Теперь я считаю, что человек по своей сути рождения, должен пить: молоко, водичку и соки. Спиртное ему самой природой противопоказано пить. И лучше человеку не испытывать себя на этом поприще. Никогда он верх в этом поединке не одержит.
Ивану легче по жизни во всех отношениях, чем Михаилу, его лучшему другу. Он может, и крест на своё пузо наложить, не считает это зазорным. То есть перекреститься может в трудных ситуациях. А Правдин этого никогда не сделает у него свои убеждения на этот счёт, но это его личное право. Хотя в церковь оба принципиально не ходят, потому что и там не всё свято бывает. Тут у них всё сходится.
Иван хорошо помнит, как его любимая бабушка. В ещё суровые для божьей веры советские времена, общалась с Господом Богом. Тогда и христианской церкви в городе не было. Но была у неё своя иконка привезённая с её родины, что висела на кухне, в обрамлении расшитых белых рушников. И она пережившая в своё время не раз голод, фашистскую оккупацию, смерть своих детей. Бывало что уединится тихо у иконы, и с чувством помолится. Потом вытрет свои слёзы, кончиками белого платочка, и на её душе легче становится.
Всю свою боль она в своей душе держала. Так и дожила она остаток своей жизни, никому, не мешая в этом сложном мире.
И тогда не за себя молилась бабушка, а за души своих умерших детей просила. И пуще всего за тех людей, кто жив остался, и за внуков своих малых. Что бы они без войны жили, и такого лиха, как ей досталось в жизни, никогда не видели. «За всех настрадалась!»
Тут Михаил всегда смеялся над Иваном. Хоть и коммунистом он никогда не был, но на этот счёт у него всегда была своя позиция железного атеиста. От этого и искрятся его голубые глаза лихим задором.
- Я видел, как ты перекрестился, когда мы из рёлки в рёлку через болото переходили.
- И что ты Ванька, во всю эту ерунду веришь?
Не хочется Ивану перед другом исповедоваться, но другого выхода у него нет.
- Я верю, только в церковь не хожу: и там порядка нет!
- И перекреститься, лишним не считаю, потому что я с самого рождения крещёный: в Москве меня бабушка, да тётки мои крестили. Я тогда ещё и не помнил себя, и года мне не было.
- В трудную минуту мне так легче обрести свой душевный покой, и равновесие! Именно так обретаю уверенность в себе.
- Ишь, как ты заговорил! – смеётся весело Михаил. - Ну-ну! А мне всё ничего, так проще жить!
Но и он должен был согласиться с этим «научным» доводом друга атеиста. Уверен был в себе Батурин в трудную минуту. Для Ивана практически не было препятствий. Мог тот и через бурную реку в трудную минуту переправиться, с полным полителеновым мешком груза, туда все его дорожные вещи были уложены. И мало того, ещё и «багаж» был добавлен: грибы да ягоды. И с охотничьим оружием так же переправлялся Иван, чему научил и Михаила, своего друга. И не раз они вместе судьбу испытывали, и целы оставались.
Удивительной плавучестью обладал этот импровизированный плотик, не хуже поплавка на воде держится, хоть самому путешественнику на него садись. Вот тебе и завязанный мешок, даже не верится, что он может такую добрую службу сослужить людям.
И в проруби, купаться научил Иван Михаила. Тот сам, никогда бы до этого личного «сервиса» не додумался, потому что в этом направлении его мысль просто не работала. А когда попробовал Миша, то понял, что действительно есть «блаженство на нашей маленькой земле». Прав Иван, иначе тут не скажешь.
- Так с Природой едино стоишь: её маленькая песчинка в безбрежном океане Вселенной, но теперь ты могуч её духом. Ты человек, и её сын!
В общем, хорошо они раньше дружили, и многому учились друг у друга. И их семьи так же завидно дружили. Жили все дружно, как родные держались: и взрослые и дети. И это было сразу заметно, и не раз людьми отмечалось, редко такая дружба бывает. Так незаметно и тридцать лет прошло их дружбе.
- Слышишь братан? – весело говорит Иван Михаилу в телефон. – Встретил вчера Чуркину, соседку нашу. Так она мне говорит, и ты только послушай что: «как вы пили с Мишей раньше? А теперь столько лет оба непьющие, и дружите так хорошо»! - Никогда бы не поверила, что вы пить не будите, и такое вообще возможно?»
- Это кто так сказал? - Чуркина? – не на шутку закипает Михаил, он очень недоволен сделанным в их адрес заявлением бывшей соседки. Как она так могла?
И, как в песне народной поётся: «вскипает ярость благородная, вскипает как волна, идёт война народная….
- Да они сами со своим Петей-чекушкой, каждый день вдрызг напивались, а потом обязательно драку в доме устраивали. И сейчас они не лучше живут, каждый день концерт соседям устраивают. – Уж, кому бы это говорить, только не им! Доберусь я до них, устрою им чих-пых!
- Да брось братан с ними связываться, не стоят они того, - успокаивает Иван своего друга Михаила. – В чужом глазу и соринку видно, а в своём и бренно не видать.
Так они и звали всегда друг друга: «братан, да братан», потому, что своих родных в городе у них не было. Все их родные жили далеко от них, а Россия страна большая, и просторы её великие, чуть ли не растерялись они там. Но без родни тоже тяжело жить людям, вот и роднились две семьи. Чуть какое-то счастье или радость у них, то сразу же друг с другом делятся. Или помощь какая-то нужна была, то это без всяких проблем у них: все с хода решалось.
Но видно, что соседка Чуркина сглазила эту дружбу, иначе перемену в их отношениях не назовёшь. А началось всё с того что Михаил стал себе позволять выпить немного по праздникам. Позабылось ему за длительные годы трезвой жизни, как его донимала поджелудочная железа в молодости. Не одну операцию перенёс тогда Михаил, страшные боли вытерпел. И Иван всегда готов был оказать другу посильную помощь, и семье Михаила тоже. А время тогда тяжёлое было, девяностые годы, развал в стране. Медицина превратилась в инструмент наживы, все решали только деньги. Но как назло их в рабочей семье Правдиных не было. Хотя благодарностей и наград за отличную работу у Михаила было столько, что хоть выставку делай на дому.
Плачет жена Михаила, все глаза проплакала: «я не знаю, что делать Иван. Совсем плохой стал Михаил после операции, а врач даже говорить со мной не хочет. Мест в палате нет, так его кровать в коридоре поставили. Такое ощущение, что помирать его отправили.
- А ещё, плохие мне сны снятся Иван. А тут, и врач со мной разговаривать не хочет, вроде избегает меня. Хоть что-то бы мне сказал, и на душе легче бы стало. И я ему ничего сказать не могу толком: не знаю почему, сразу плачу. Чувствует моё сердце, что добром это не кончится: прямо стена какая-то между нами. И опять эти сны навязчиво повторяются, как будто бы беда нас ждёт.
- Не плачь Светлана, я сам с врачом поговорю. Может тот деньги так вымогает, может какая-то другая причина есть, но поговорить нам надо обязательно.
Едет Иван Батурин в областную больницу и долго поджидает главного врача у его кабинета, тот никого не принимает. И наконец-то врач выходит в коридор. Его холёноё лицо покрыто детским румянцем, хотя волосы уже с большой проседью. Удивительный контраст «разных живых материй», хотя одно уже ясно точно, что плохо главный врач не живёт.
- Я по поводу Правдина Михаила, его болезни. Я хочу знать всю правду.
- Мне некогда разговаривать с вами, ему нужна ещё одна операция, что будет с ним дальше, я не знаю, - и врач пытается обойти Батурина стоящего на его пути.
Знает Иван, что в их городе странные дела творятся. Даже газета «Аргументы и Факты», официально подтвердила: ясно ответила на вопрос одного читателя. Что три города в России официально занимаются трансплантацией человеческих органов. И их город является таким «славным донором». Как тут будешь спокойным человеком, если ты живёшь в нём, и такие чудеса рядом с тобой творятся.
Здоровьем Михаила Бог не обидел, да и возраст его позволяет ему быть хорошим донором, и родственников у него в городе нет. Многое тут сходится. А в честность наших врачей, в наше продажное время верить не приходится, им зарезать человека проще, чем муху прихлопнуть.
Пусть Светлана ничего не знает, ей и так боли хватает и своей и Михаила, а ему надо действовать. И Иван не даёт главному врачу проскользнуть мимо его.
- Я не верю в честность наших врачей, и тому есть основательные причины, поэтому лично вас хочу предупредить. Подумал и добавил: «на всякий случай», потом поздно будет».
- Если что-то случится с моим братом Правдиным Михаилом, то я молчать не буду. Ты сам, со всем своим коллективом мне ответишь за его смерть. И не один я так думаю, тут статистика налицо. Обязательно ответишь.
- Ты мне угрожаешь? – взвился врач как ужаленный. – И откуда ты братик его разлюбезнейший взялся?
– Нет, я
