- И не догадаетесь, господин Киршнер. Хотя не буду вас долго мучить.
Элиза подошла к окну и легко отдёрнула белую ткань с какого-то стоящего на полу предмета высотой почти с её рост.
Приглядевшись, Вальтер понял, что это телескоп.
- Вот это да! Работает?
- Разумеется.
- Откуда он у тебя?
- Разорила дядю. Просила очень. Ты его знаешь: лишнего пфеннига не даст, но тут расщедрился, представь себе…
Элиза бережно протёрла телескоп чистым платком.
- Ты не говорила, что интересуешься астрономией, Элиза, - Киршнер подошёл ближе.
- Знаешь что скажу тебе, дорогой Вальтер. Интересоваться нужно тем, что действительно важно.
- А что важно?
- Важно то, что не проходит. Вот звёзды… Подумай только: нас ещё в помине не было, а они светили. До нас. Миллиарды лет. Разве это не чудо?
- Да… - задумчиво кивнул молодой человек.
- А ещё, - лицо Элизы вдруг стало как-то необычно серьёзно. – Я думаю о том, что звёзды будут светить и после. После нас, понимаешь? И это тоже очень важно… Вот: кажется, я настроила. Как здорово: луна сильно не мешает, да и облаков почти нет. Сегодня мы увидим с тобой то, чего никогда не видели! Ты – точно не видел. Иди сюда!
Вальтер подошёл к телескопу. Элиза настроила прибор и указала молодому человеку на окуляр.
- Смотри. Большую Медведицу ты точно представляешь. Видишь её?
- Вижу, - прошептал Вальтер, неуверенно склонившись над телескопом. – А у тебя есть любимое созвездие?
Девушка улыбнулась.
- Ты просто мои мысли читаешь. Как раз собиралась показать тебе. Дай настрою…
Он с нежностью смотрел на Элизу, осознавая, что едва сдерживается от того, чтобы обнять её…
Элиза поправила мешавший глазам локон.
- Вот… Прямо по центру.
Киршнер посмотрел в окуляр телескопа.
- Это созвездие Волосы Вероники, - пояснила Элиза. – Рядом Дева, Лев и Большая Медведица – более яркие созвездия…
- …Но тебе нравится именно это. Почему?
Девушка улыбнулась, пристально глядя в глаза Вальтера.
- Легенда красивая есть, - произнесла она.
- Расскажи.
- Хорошо, - Элиза опустила взгляд. – Когда-то в Египте жил фараон. И у него была супруга по имени Вероника. Царицу обожал народ – за красоту и доброе сердце. Вероника была очень красива, а её прекрасным волосам завидовали даже богини. Царица очень любила своего мужа, но он огорчал её…
- Чем? – не удержавшись, спросил Вальтер.
- Фараон часто и надолго уезжал в военные походы. Его могло не быть месяцами. Она скучала… Сильно-сильно… Однажды фараон уехал в очередной поход. Два года от него не было никаких вестей. Вероника страдала без любимого… И вот, отчаявшись от боли и разлуки, она дала Афродите торжественный обет. Вероника поклялась богине любви, что острижёт и принесёт ей в жертву свои прекрасные волосы – если богиня вернёт ей любимого.
Мужчина слушал Элизу, боясь вдохнуть. Она смотрела на него и продолжала:
- Не прошло и недели – свершилось чудо. Фараон вернулся, живой и невредимый. Вероника была счастлива… Но клятва требовала исполнения. Царица ночью пришла в храм Афродиты, остригла прекрасные волосы и положила свою жертву на алтарь богини любви.
Девушка не ожидала, что Вальтер будет слушать её рассказ так внимательно. Лицо его было серьёзно, будто он сейчас услышит что-то, что изменит его жизнь…
- А потом волосы вдруг исчезли с алтаря, - улыбнулась Элиза. – Афродита вознесла жертву Вероники на небеса, и её красота воссияла звёздами… Навсегда.
Вальтер смотрел на Элизу, боясь отвести взгляд. Она робко коснулась его пальцев своими…
Мужчина и девушка стояли у телескопа, крепко взявшись за руки.
- Что ты чувствуешь? – прошептал он. – Скажи… Мне важно знать, что…
- Не знаю точно, - вздохнула она, нежно касаясь тонкими пальцами его плеча. - Просто хочу быть с тобой – а остальное неважно…
Вальтер осторожно обнял Элизу, чувствуя, что она дрожит… Он бережно коснулся её губ своими. Она ответила ему…
Они стояли перед круглым окном мансарды, освещаемой только бледным светом луны – и не могли прервать своих объятий.
- Вальтер… - прошептала Элиза, - Вальтер…
- Что, милая моя?
Мужчина чувствовал, как дрожат её руки.
- Вальтер, милый мой… Мне так… так страшно…
- Почему? – прошептал он. – Что случилось?
- Вальтер, я… - Элиза вдруг вздохнула так тяжко. - Обещай мне…
- Что угодно, Элиза…
Она снова тяжело вздохнула, прижимаясь к нему.
- Обещай, что будешь помнить меня. Всегда. Даже если… Даже если я умру.
По спине Вальтера пробежал холодок. Он крепко взял Элизу за плечи и взглянул в её лицо. В её прекрасных глазах блестели слёзы.
- Элиза, откуда эти мысли? Не надо…
Но она смотрела на него в ожидании ответа…
- Обещаю, - произнёс он. – Обещаю помнить тебя всегда.
***
Дым над умирающим городом. За спиной у Киршнера раздавались автоматные очереди, единичные выстрелы и чьи-то крики. Сейчас Вальтер желал только одного. Желал, чтобы одна из пуль, выпущенных кем-то там, позади, убила его…
Он вдруг отчётливо вспомнил тот день, когда видел её, Элизу, перед долгой разлукой. Перед своим отъездом в Берлин.
Вальтер сказал ей, своей любимой Элизе, что долг зовёт его.
- Вальтер, Вальтер… - шептала она, обнимая его. – Ты не обязан… Не обязан идти туда. Ехать… Зачем? Зачем?
- Элиза, милая моя, - шептал Киршнер в ответ. – Я должен. Должен идти.
- Нет, - девушка прижималась к его плечу, уже обливаясь слезами. – Нет-нет…
- Я буду служить. Я прошёл отбор. Меня берут в СС.
- Почему?.. Для чего?..
- Я должен служить нашей стране… Рейху… И фюреру. Я должен.
Элиза отпрянула. Вальтер никогда не видел такого в её глазах. Это была боль… Боль и страх…
- Фюреру? – дрожащим голосом спросила она. – Служить фюреру?
- Да, - кивнул Киршнер, зная – как всегда - что верит в то, что говорит; но боль… боль в её глазах… - Рейху и фюреру. Он светит нам всем, как солнце. Зовёт вперёд…
Губы Элизы дрогнули:
- Он яркий… Как солнце. Но он холоден… Холоден и полон злобы! – медленно произнесла она. – Он уже погубил столько людей. Он погубит и тебя…
Слепая ярость охватила вдруг Киршнера.
- Не говори так! – почти крикнул он. – Ты не можешь так говорить! Как можешь ты такое говорить мне?! Смотри - кто я! Я – национал-социалист!
Вальтер осёкся. В лице Элизы застыл ужас. Его ярость вдруг погасла – и в сердце закололо от холода и вины…
Киршнер попятился назад.
- Прости… - проговорил он тихо. – Я должен… У меня поезд… Прощай.
Он резко развернулся, сделал шаг – и дверь захлопнулась за ним.
