КСЕНИЯ

Ксения ехала домой с работы и перед са-мым светофором внезапно и ясно поняла, что Всеволод умер. Она чуть не врезалась в перед-нюю машину, но всё же успела затормозить, хотя красный свет светофора ее теперь ни¬ско-ль¬ко не занимал. Вообще ничего не зани¬мало. Стало понятно, что его письма, теле¬граммы, от¬крытки, телефонные звонки, банде¬роли, по-дар¬ки, сюрпризы прекратились на¬всегда. Можно боль¬ше не проверять почтовый ящик по двад¬цать раз на дню и не выходить на пло-щадку по пять раз за ночь в надежде, что пья-ный почтальон, проспав весь день в вытрез¬ви-теле, усовестился и принес почту ночью. Она хотела сейчас же написать ему об этом, как го-да¬ми писала обо всем, что имело хоть какое-то значение, но вспомнила, что его нет, и кивнула себе головой.
Они познакомились очень давно на теплом море в Болгарии и с тех пор переписывались. Он был женат, очень занят и не вполне здоров. За все эти годы он приехал к ней в Ленинград только один раз. Неделю они гуляли по городу, ходили в музеи, ездили на карельские озера, потом она отвезла его в аэропорт, и он улетел в свой Челябинск. Их письма стали еще длин-нее и откровеннее. Он каждый день ходил на поч¬тамт. Ксенины конверты не долго дожи¬да-лись востребования. А теперь все кончилось. Три недели молчания – его больше нет.
Проще всего было с Карелией и музеями. Она никогда не пойдет в Эрмитаж и не поедет на озера.
Письма, книги, открытки, фотографии, эс-там¬пы, шелковый коврик и чудесный распис-ной поющий волчок она сложила в коробку из-под пылесоса и запихала в дальний угол чула-на. Чтобы не видеть коробку, поставила перед ней старый пылесос.
Труднее всего было с городом. Она пере-стала ездить в центр, а когда оказывалась там, ходила не поднимая головы, глядя себе под но¬ги. Слез почти не было. Так – усталость.
Классическая музыка вяло просачивалась в ее душу и не раздражала. Хороши были теле-ви¬зионные сериалы со стрельбой. Со време-нем она даже запомнила имена некоторых персо¬на¬жей, и одни из них стали ей нравиться боль¬ше, чем другие.
Жизнь закончилась, но до смерти еще мно-го лет – работа, пенсия, ста¬рость, болезни, и обо всем этом некому было больше рас¬ска-зывать...

Всеволод Константинович сидел на заседа-нии комиссии по утверждению Генерального плана застройки Челябинска. Как главный ар-хи¬тектор города, он был председателем ко-мис¬сии. С тех пор, как началась суета с прием-кой плана, работы прибыло вдвое. Он стал мыс¬лен¬но писать Ксении, как он устал и какую ерун¬ду болтают на таком важном совещании, но вспом¬нил, что покончил с этими письмами. Она была симпатичной, и забавной, и востор-жен¬ной не по возрасту, и совсем не глупой. Но у него больше не хватало сил на эту переписку.
– У меня уже был сердечный приступ, – ска-зал он себе. – Мог же я умереть? Ну вот, я и умер. А этот, чернявый, пожалуй, дело гово-рит! Надо еще раз посмотреть его проект.