Я знаю Александра давно, когда ещё только начинал свою работу на городской ТЭЦ, в качестве контролёра ВОХР, военизированной охраны. Он тогда работал мастером на ТЭЦ, и особого разговора у нас не получалось: «здравствуйте, и до свидания», не более того. Но прошло несколько лет, и Александр Афанасьевич, решил перевестись в нашу охрану. Причин я этого перевода не знаю, но другое знаю точно, что у нас спокойнее работа. Отработал свои сутки на работе, и три дня можешь заниматься своими делами. А можешь просто «греть пузо на солнце», но это образно сказано. И нам бывает не сладко. Всё же работа с оружием, ко многому обязывает. Но не об этом сейчас разговор. И вот мы попали с Сашей в один караул. Наш объект охраны ТЭЦ-2, что находится далеко за городом. Места здесь красивые, особенно летом, можно сказать, что санаторные. Но зимой здесь не до красоты. Бывает, что ветер такой задует, что шторы в караулке «дыбом стоят». И хоть есть там электрические обогреватели, но и они не в состоянии создать достаточную температуру, для нормальной жизнедеятельности караула. Есть там и железные печи на постах, на всякий аварийный случай: вдруг электрический свет отключат. Тогда уже точно «завоешь по-волчьи» от холода, но толку-то: город далеко, «и слёз твоих» никто не увидит. Выход один, пили дрова, и топи печь по старинке, как наши предки делали. Но с печами мороки тоже хватает: и дров надо, и угля надо. И ещё оказывается, что все трубы прогнили. А в итоге никто из охранников не хочет с ними возиться. Пока «жареный петух», в одно место не клюнет. По инструкции, я обязан обойти всю территорию охраняемого объекта, и зайти на второй пост. Это просто необходимо, потому что здесь всякое может случиться. И вся надежда не самих себя, не скоро помощь прибудет. На пороге «караулки», меня встречает Александр Афанасьевич, весь потный и грязный, очень похожий на дореволюционного кочегара с паровоза. Но лицо его по-прежнему эмоционально, нет на нём тени печали, или грусти. Хотя всё рабочее помещение в дыму, он изо всех щелей, сизым облачком к солнцу струится. Собачки, что со мной в обход ходили, сильно расчихались и прослезились. А рыженькая умница, и лапками утирается. Симпатичную свою мордашку, потешно, от едких слёзок очищает. И это правильно, она у нас завидная чистюля, и фасонистая модница. И вдруг такой неприятный: «душистый» колер», на её богатую шубку ложится. И чёрному пуделю Карлу Марксу, тоже не приятно. Его так Саша Пархоменко прозвал за солидную чёрную бороду, когда первый раз увидел. - «Ой, вылитый Карл Маркс! И надо же такому чуду уродиться!» - Да он мне, как родной теперь! – Саша сам коммунист, и очень дорожит этим званием. «Идейному Карлу», всё же дым не понравился. Его завидное терпение кончилось, и он задал весёлого стрекача до своей хаты. - Война-войной, а обед по расписанию! Разбирайтесь без меня со своими проблемами». И весь свой собачий выводок он бросил на произвол судьбы: «и без меня разберутся!» - Как ты здесь не задохнулся, - изумляюсь я. – Без противогаза здесь и минуты не выдержишь. - Не горит печка! - Дёготь гонит, не отмоешься потом. А тяги нет. - Брось Саня! Что тебе больше всех надо? – говорю я Александру. - Тут надо трубы чистить: лёд там внутри, или снег лежит. А это мороки столько, «что и сам не захочешь возиться». Прихожу я уже вечером, проведать товарища. А тот все трубы разобрал, и чистит их. А в них столько листвы набилось за осень, что не извлечь её оттуда «просто так». От тепла листва вся оплавилась, и взялась в трубе монолитом. Оттого, и «деготь лился», потому что воздух туда не поступал. Прямо «самогонный аппарат» в работе, только другой продукт гонит. Утором пересмена у нас, а от Саши «такой духан» стоит, что «за версту любой человек нос воротит». Но главное, что горит «его печка», и теперь караулу, мороз не страшен. И едкий дым уже давно выветрился, «так и в его, мимолётной жизни бывает». - Был, и нет его, но воспоминание осталось. Только какое оно? Но Александр Афанасьевич, так не думает: «надо» «колено», на трубе менять. Иначе печь долго не протянет», ремонт ей нужен!» - Тебя и жена домой не пустит, даже собаки близко не подходят, - замечаю ему с улыбкой. – Крепко ты прокоптился: «одежда колом стоит». Скромно улыбается мастер: «у меня жена, каких мало на свете, умница она!» Похоже, что они счастливы, и это заметно по его лицу, больше вопросов к нему не нашлось. Не у всех так в жизни бывает. Нет такой уверенности! А на следующую смену Мартынов Саша, уже жесть ножницами кроит: «надо колено для печи сделать пока время есть». А мне и ответить нечего: такой он ответственный человек. Да ёщё у него, всё так ловко получается: будто играется он в игрушки, а не дело делает. Заметно, что работает профессионал, с душой к работе подходит. Я и сам себе не один короб для грибов сделал. Не один котелок, и совок для ягоды изготовил. Но я кустарь одиночка, и нет лёгкости в моей работе, а тут залюбоваться можно. - Где ты так научился ловко работать? – спрашиваю Александра. - Жизнь научила! – искрятся весёлостью Сашины глаза. – Всё приходилось делать! И мы потихоньку с ним разговорились. И у меня было, что рассказать ему на этот случай. - У нас город небольшой, но и тут бывает, что настоящие легенды ходят. - Есть люди, которые этого достойны. И конечно без прикрас не бывает. Но несомненно, что большая доля правды тут есть. Работал один жестянщик дядя Миша, не важно, в какой «шараге», или заводе: и такое могло быть. Как говорят в Одессе: «история о том умалчивает». Но специалист он был большой в своём деле: «золотые у него руки». И пользовался он большим уважением в своём коллективе, а тут новый человек появился. И не верит тот «во всякие там фокусы дяди Миши». - Подумаешь, ведро сделать, или керосинку какую-нибудь изготовить, много ума тут не надо. А ты покажи, что другие не могут! - За показ деньги платят! - Литр водки ставлю, если удивишь! - И наоборот, если нечего будет смотреть, то ты проставляешься?! - По рукам! Берёт дядя Миша тряпочный метр. Такой, какими портные пользуются. И под весёлый шумок наблюдателей снимает мерку со спорщика. Затем начинает кроить лист жести, и через час показывает общественности готовые жестяные штаны. Те, как и положено, с лямочками под ремень, с гульфиком, что в простонародии «ширинкой» зовётся. И даже пуговицы, на тонкую проволоку посадил. - Одевай! Ликуют рабочие, и требуют: «проставляйся, спор святое дело!» Хоть и не доволен спорщик, но отдал деньги «гонцу», и тот в магазин полетел. Тут же на месте ту литру и выпили. Ведь не в водке дело, тут «марка» нужна. А дальше, спорщик опять не согласен признать мастерство дяди Миши, «мол, одно и тоже делаешь, старый фокус!». И часть рабочих стала на сторону спорщика: «и то правда!» - Ладно! – согласен дядя Миша. – Завтра к вечеру, я тебя в «революционный костюм одену», только ты мне уже ящик водки поставишь! И соответственно всё в обратном порядке смотрится. - С утра пораньше он начал трудиться, и никто ему не мешал делать свою любимую работу. При социализме, можно было «такие фокусы делать». Все рабочие тогда хорошо жили, и могли позволить себе «зрелища», даже в рабочее время. К концу смены дядя Миша ставит «перед жюри» жестяные, флотские ботинки, «брюки клёш», с откидным клапаном. Потому, что они по-другому кроятся, и смотрятся тоже по-другому. Оттого и красивей они. - Одевай! И пока спорщика одевали «в революционные штаны и ботики», мастер ему жестяный бушлат подогнал, со всеми сверкающими пуговицами. - Ликованию не было предела, когда на изумлённого спорщика надели жестяную бескозырку, с длинными ленточками до пояса. - Только без надписи ленточка! – точно извиняется дядя Миша. – И без винтовки! - Тут я не специалист! Но свою работу я сделал. Тут же нашёлся и художник, и столяр. На ленточке золотом написали «Аврора», и трёхлинейку из дерева выпилили. И пока все с радостью возились «с атрибутами революции», заходит парторг Иванов. - Что здесь за маскарад происходит! – но и он был изумлён. - К юбилею революции готовимся Иван Иванович, - отвечает за всех дядя Миша. - Знает тот фокусы дяди Миши, но такое и он видит впервые! - И от меня ещё вам бутылка белой «за революционную композицию». - Завтра выходные! Два дня пейте: «я ваши фокусы знаю», а в понедельник, что бы все, как огурчик были», на работе. Вот такая история, и то не до конца рассказанная. Много вариантов идёт. - Засмущался Александр и говорит: «конечно, я не смогу так, как дядя Миша работать, но кое-что тоже могу. Хотя очень интересно было послушать, про нашего «левшу», жестянщика. Впервые такое слышу, наверно потому, что не местный я человек. - Я и не сомневаюсь, что ты многое можешь делать! – отвечаю я. – Только и у меня появилась проблема. - Что смогу, то сделаю! - даже не сомневайся Григорий. – Тебе обязательно помогу. - В прошлом году, мы были последний раз в своей землянке на рыбалке, с Сашей Пархоменко. Воды в тот год было очень много, до поздней осени вода простояла. И печная труба совсем в негодность пришла, можно сказать, что «на корню сгнила». Да и по своему сроку она уже давно износилась, пора её менять. - Помоги мне
