Моросил мелкий дождь… Промозглая погода подгоняла прохожих поскорее укрыться в серых подъездах унылых домов, где кого-то поджидал тёплый уютный уголок, а кого-то угол, может даже, У-у-голище, но… И, как раз, в этом-то — НО, и суть моего повествования. Возле детской площадки, на одинокой, полуразрушенной скамейке, как и всё, или почти всё, что окружает нашу невыразительную, нами же разрушенную жизнь предметов, и сопутствующей ей, всякой утвари, призванной делать нашу же жизнь комфортной и, как бы уютной, но это только ...как бы, а на самом деле...вообщем, сидел маленький мальчик, безжизненно опустив голову, не замечая того дождливого беспредела, от которого разбегались люди по своим убежищам. А может, и замечал, но у него уже не было сил сопротивляется, да и, возможно, некуда было убегать. Как же это страшно, когда у маленького человечка, делающего свои первые, неуверенные шаги по огромной планете, может оказаться, что ему некуда идти, или ещё страшнее: есть куда, но там невыносимо… там, ещё страшнее – его отсутствия могут не заметить вовсе.
Лидия Нестеровна – классная руководительница 11-го «А» — средней школы №144, возвращалась домой после прогулки на речном трамвайчике, куда она вывозила своих «деточек» — так она называла любимый класс выпускников. Начинался дождь, и она вприпрыжку спешила, оказавшись без зонта. Вдруг краем глаза заметила маленький комочек… уже мокрый с ног до головы, съёжившийся и вздрагивающий.
– Мальчик, ты что же не идёшь домой?! – спрашивала, одновременно пытаясь удержать над ним свой шарф, которым безуспешно защищала и себя от дождя. - Ты же весь промок… Так, давай-ка мы с тобой нырнём вот в этот домик, — оглянувшись, по сторонам она обнаружила маленький детский домик на детской площадке, где вполне можно было спрятаться на время.
Мальчик сидел неподвижно, не реагируя на слова сердобольной женщины, которая, причитая, взывала к небесам, оттого что никто не разыскивает своего ребёнка. Обняв бережно его за мокрые плечи, повела к маленькому детскому домику, но в нём со всех щелей капал дождь. Тогда она решительно повела малыша к себе домой. Он и не сопротивлялся. Ему уже было все равно. Как будто вынес сам себе приговор. Женщина жила в соседнем со скамейкой доме.
Оглянувшись, на всякий случай, не ищут ли мальчика — решительно отправилась домой. В прихожей, прежде всего, сняла с него рубашечку и закутала в свой тёплый халат, сказав, чтобы он снял мокрые брюки. Тот безропотно стащил с себя потрепанные брюки. Лидия Нестеровна усадила гостя в большое кресло и велела поджать под себя ножки, прикрыв шерстяным пледом.
– Ты пока посиди, а я переоденусь. Мокрая совсем, а потом мы с тобой будем пить чай, и если захочешь, ты мне поведаешь свою историю.
Переодевшись, она быстро накрыла маленький сервировочный столик на колёсах, подкатив к креслу, а сама уселась на диван.
– Давай познакомимся: меня зовут Лидия Нестеровна, а тебя?
– Я, Сережа, - тихо буркнул мальчик, взглянув на неё. От взгляда, наполненного смертельной покорностью старика перед судьбой, у неё перехватило дыхание и, до боли сжалось сердце. В этих глазёнках, словно навечно, застряло невыразимое отчаяние и вопрос… Один немой вопрос: «Почему?! Почему я не нужен?! Что я делаю не так?! Я же стараюсь! Почему, почему, поче…»
Перехватив дыхание, Лидия Нестеровна суетливо воскликнула:
– Вот и замечательно, Сережа! Давай подкрепимся, а потом поговорим, – и стала его угощать пирожками с капустой.
Мальчик вначале ел очень робко, но вековой голод, видно, взял своё, и постепенно детское сердце, отогревшись, а греются они очень быстро, только их надо греть… стал есть торопливо, жадно.
– Серёженька, ты только не спеши. Ешь медленно, а то будет плохо твоему маленькому желудку. Тебя, наверное, разыскивают родители, волнуются. Ты чего-то боишься?! – аккуратно пыталась прорваться к детскому испуганному сердцу.
– Нет. Меня не ищут. Меня хотят убить.
– Кто?! Кто это тебе сказал?! — не поверила своим ушам Лидия Нестеровна.
– Папка. Он мне сегодня сказал, когда тащил домой, а дома сильно ударил вот сюда, — и показал спину, подняв халат.
Через всю спину сиял рубец от удара, чем-то длинным и острым.
– Он, что же был пьян?!
– А он всегда пьяный.
– А мама, мам… не защитила!
– Мамку он побил ещё утром, и она потом лежала под одеялом. Она беременная.
– Боже мой! Как же можно таким рожать?! Когда даже одному нет жизни, а они ещё и второго на свет выпускают?! — задохнулась от возмутительной боли.
– Это папка её заставляет. Он говорит, что хоть за этого ребёнка ему заплатит долбанная страна, а меня называет беспонтовым придурком, за которого даже денег не заплатили, говорит, что будет лучше, если я совсем сдохну.
– А ты в школу ходишь?
– Уже две недели не хожу. Сильно болела голова… он ударил меня бутылкой, а ещё… меня дразнят в классе... У меня нет даже своего телефона, а у всего четвёртого класса есть… Я сегодня, когда папка был пьяный, взял его телефон и пошёл во двор, чтобы всем показать… Я уже его хотел нести домой, но тут выскочил папка во двор и схватил меня за шиворот: вырвал из рук телефон, обзывал вором и перед всеми ударил кулаком в лицо, и заорал, что лучше убьёт меня, чтобы освободить в комнате место новому ребёнку. Я вырвался и убежал.
– А вы с мамой не обращались в милицию?
– Нет, нет! Мамка просит не ходить. Я хотел, но она боится, что не сможет одна с нами справиться. Денег нет совсем, а она не работает.
Лидия Нестеровна надолго замолчала. Глаза её сделались влажными. Вдруг, что-то вспомнив, она схватила телефон и стала торопливо звонить.
– Алло! Данила, ты уже дома, или ещё в академии? Ой, как хорошо! А ты сможешь быстренько подъехать ко мне? Очень, очень срочно ты нужен. Ай, спасибо, мой мальчик! Постой, постой! Одна просьба – быть в курсантской милицейской форме. Потом, потом… Ну, ты же, знаешь, меня.
– Сейчас приедет мой племянник, – обратилась она к Сереже, – и мы с ним поедем к тебе домой, но ты зайдёшь позже… Минут через двадцать. Подождёшь в машине, если идёт дождь. Твоя одежда уже высохла в машинке. Не бойся, я не скажу, что ты был у меня. Ничего не бойся. Я тебе плохо не сделаю. Когда зайдёшь домой, сделаем вид, что ты меня не знаешь, и если я тебе задам какой-нибудь вопрос, ты промолчишь и, сразу уйдёшь в свою комнату.
– А у меня нет своей комнаты. У меня раскладушка на кухне…
– Ах, ты… Да что же это такое! А второго куда?!
– Ну, вот папка и хочет меня убить, чтобы... — плечики задрожали, и Лидия Нестеровна его крепко прижала к себе.
– Нет! Я пока не знаю как, но не дам тебя мучить. Пока не знаю как, но не дам… - повторила, обдумывая какой-то план.
Он прижался к ней и затих. Через полчаса позвонил Данила, и они спустились к нему в машину. Сережа жил через квартал от дома Лидии Нестеровны. На улице ещё крапал мелкий дождь. Мальчика оставили в машине, велев ему идти домой, когда Данила махнёт рукой перед окном. Машину поставили напротив окна, которое указал мальчик. Сам же он спрятался за сидение, чтобы самого не было видно, но ему хорошо было видно окно.
Звонить долго не пришлось, дверь была открыта, и Лидия Нестеровна постучала, но никто не ответил. Они тихо вошли в прихожую. Данила – курсант милицейской академии, был вкратце информирован тётей, и теперь, играл роль молчаливого блюстителя порядка, сопровождая представителя соцзащиты. По всей квартире разносился отборный храп с постаныванием… Он доносился из кухни от сидящего за столом опухшего мужчины непонятного возраста с откинувшей назад головой и открытым ртом, из которого, вместе с запахом, несовместимым с жизнью, рвался наружу.
– Здравствуйте! — громко возвестила о себе Лидия Нестеровна. – Здравствуйте! – повторила ещё громче.
Мужчина приоткрыл посоловевшие глаза, и, ничего непонимающим взглядом, пытался смотреть в сторону непонятного голоса, нарушившего его покой…
– Ты кто? Чё здесь потеряла, — но увидев Данилу в форме, тут же выпрямился, и безуспешно пытался обрести осанку аристократа.
– Где ваша жена? Здесь есть кто-нибудь способный соображать?
– А я? Что я вам не подхожу? — хотел было оскорбиться хозяин дома, но из комнаты вышла женщина с разбитым лицом… глубоко беременная.
– Здравствуйте, а вы кто? – с нескрываемым удивлением и страхом, спросила она гостей.
– Меня зовут Лидия Нестеровна, я из соцзащиты. Сегодня на улице люди слышали, как ваш муж грозился убить маленького сына, а, кстати, где он сам? — оглянулась, разыскивая глазами мальчика. Он его при всех бил на улице, и как мы видим, вам здесь тоже достаётся от этого орла, — она с презрением и негодованием посмотрела на слегка струхнувшего отца Сережи. – Такие орлы всегда, как правило, большие трусы. Их храбрость распространяется только на беззащитных женщин и детей. Так, где же ваш ребёнок? На улице дождь, и уроки в школе уже давно закончились.
Беременная женщина заплакала, и задыхаясь, стала просить, чтобы не забирали сына.–
– Я знаю, вы можете лишить меня материнства, но… но, как же я тогда буду жить?! Мне нельзя без него жить.
– Вы не волнуйтесь, пожалуйста. Я пока еще только пришла прояснить обстановку и предупредить. Вам повезло, что это дело попало ко мне. Я не сторонница немедленного лишения материнства и наказаний. Пытаюсь дать шанс родителям, а уж потом… принимаю окончательное решение. Вас мы берём на учёт, — обратилась она к обалдевшему вконец мужчине, начинающему соображать, что пахнет жареным. У нас записано, что вы на улице грозили своему сыну и обвиняли его в том, что он у вас лишний, и вам нужно освободить место для другого ребёнка, за которого вы ждёте деньги. И должна заметить, что вам не поможет пьяное состояние, в котором вы угрожали сыну. Это только усугубит ваш чудовищный, бесчеловечный поступок, относительно маленького сына, который ждёт от вас тепла, понимания и любви.
Так вот, вы не только не получите денег, но ещё и придётся познакомиться с уголовным кодексом. Я обязываю вас, в короткий срок немедленно устроиться на работу, если в настоящее время не работаете, и, хоть однажды поднимете на жену и ребёнка руку и свой паршивый язык, мы примем решительные меры. За
Я умышленно определила важнейшие диалоги нашей жизни
в жанр семейной хроники - сагу.
Считаю с полной уверенностью, что мы все, как одна семья,
от морального и психического здоровья, членов которой,
напрямую зависит здоровье страны, и, представьте себе, планеты.
Часть пятая:- Почему... Почему я не нужен?!
