Сколько за день проходит их через мои руки. Воробьев… По сути, парень он не плохой. По поведению и поступкам видно, что принципиальный. Категорически относится к несправедливости. Из его уголовного дела даже мне, постороннему человеку и то понятно, что угодил он в колонию по чистой подставе. Как это судья пропустила такой факт? Да, тяжело ему придется отбывать свой срок. А если вызвать Воробьева и спросить напрямую? Нет, что толку, он все равно ничего не скажет. Сержанта не прижмешь, фактов недостаточно, да и Пыжьянову не хочется «засвечивать», она мне еще пригодится. Предъявить Звягинцеву обвинение за связь с уголовниками – отопрется, скажет, изъял мол, при обыске, в какой-то камере, и ничего не докажешь. Ладно, отпущу ситуацию, может быть позже мне будет полезна эта информация».
На всякий случай Сергей позвонил некоторым старшим дежурным по этажам и попросил о небольшом одолжении: если к ним обратится с просьбой сержант Звягинцев, разыскивая какого-нибудь заключенного, пусть срочно сообщат капитану Брагину.
Сергей при должности старшего инспектора в СИЗО имел репутацию весьма хорошего человека. Начальство считало его прагматичным, отзывчивым к просьбам и успешным специалистом в своем деле. Сослуживцы знали, что он заочно учится в юридическом институте и кроме этого, занимаясь самообразованием и, постигая науку общения с людьми, пристрастился к изучению психологии. Многие относились к нему с уважением. Сергей не был конфликтным и если у него были недоброжелатели на службе, то в отношениях с ними он старался искать компромиссное решение. Прежняя работа в уголовном розыске научила его лавировать среди упрямых и твердолобых руководителей, а с простыми людьми он был всегда приветлив и относился к ним внимательно. Потому многие дежурные по корпусу и этажам частенько выручали Брагина. Да и он никогда не отказывал, помогал, чем только мог. Бывали случаи, когда осведомители сдавали ему тюремных надзирателей за связь с заключенными, и Сергей ограничивался беседой и предостережением, но попадись тот на серьезном преступлении, например, передаче наркотиков – не щадил. Брагин выборочно вербовал таких людей и делал своими агентами, а более наглых и строптивых направлял к руководству СИЗО для дальнейшего разбора.
В пятницу вечером он пошел встречать «гостей» из КГБ и, проводив офицеров в сауну, разместил их комнате отдыха. В компании пятерых комитетчиков Брагин особо выделил капитана Брылова. Раньше он никогда его не встречал. Капитан был среднего роста, имел плотное телосложение и крупные черты лица. Его лоб сильно выступал вперед и поэтому капитан имел сходство с доисторическим питекантропом.
Сегодня Брагину пришлось составить им компанию, об этом попросили сами офицеры. Он посидел с ними в комнате отдыха, ради поддержки компании пригубил стопочку, затем вышел из сауны и вскоре вернулся, приведя с собой пять девушек. Передав их в руки комитетчиков, Сергей предупредил:
– Если я вам понадоблюсь, ищите меня через дежурного в блоке «В».
– А что это за блок? – спросил капитан Брылов.
– А твой начальник знает, – ответил Брагин и тут же взглянул на Шаронова, как бы молча спрашивая у него разрешение, для дачи объяснений. Майор кивнул и по-приятельски подмигнул.
– В блоке содержатся опасные преступники, приговоренные к высшей мере наказания. Сегодня я провожу там оперативно-профилактические мероприятия, – проинформировал Сергей.
– Ух ты, как интересно! – воскликнул возбужденный Брылов, – вот бы взглянуть на этих уродов.
– Нам всем было бы интересно заглянуть в этот блок, – наперебой зашумели захмелевшими голосами остальные офицеры, а особенно усердствовал старший лейтенант Лацис.
Из всей компании комитетчиков Сергей знал только майора Шаронова, он иногда посещал подследственных в СИЗО, которые имели статус «политзаключенных». Но этот факт был засекречен, ведь официально в СССР «политзэков» не существовало, а были свихнувшиеся на этой почве люди или, проще говоря – хулиганы, которых, кстати, и судили по идентичной уголовной статье. Но Сергей, благодаря своей работе знал многое. К примеру: пока группа комитетчиков распаривала свои косточки в сауне, один из них – старший лейтенант Лацис, для отвода глаз проводил оперативно-следственные мероприятия с политзэками. И так проходило каждое посещение сауны. Начальство твердо было уверено, что группа офицеров, отправляясь в СИЗО, занимается своей непосредственной работой. Своего рода, это мероприятие было прикрытием визита в сауну.
– Если начальник СИЗО после совещания в управлении освободится раньше, он сам проводит вас, а если поручит мне, почту за честь послужить сегодня «гидом» по нашим труднодоступным местам, – весело отозвался Брагин.
– Хорошо Сергей, по рукам, – сказал Шаронов и, переключившись на заключенных девушек, поторопил их, – девочки, а ну быстро в парную.
Брагин, выходя из сауны, услышал веселый девичий визг. Он презрительно усмехнулся и направился в служебный коридор, где размещались кабинеты. Сегодня он заступил на суточное дежурство. Одной из главных обязанностей дежурного по СИЗО, является оперативное реагирование на экстренные звонки с внутренних телефонов, особенно если это касается секретных объектов. Если вдруг на пульт поступал сигнал из блока «В», где содержатся приговоренные к смерти, это означало, что дверь в камеру открылась. ДПНСИ обязан выяснить причину экстренного сигнала и срочно доложить начальнику изолятора. Когда полковник Шилов вызывал к себе Брагина, он оставлял за место себя помощника – дежурного офицера. Находясь в блоке «В», Брагин звонил ему и предупреждал, что проводит с таким-то приговоренным к смерти профилактические беседы или производит оперативные действия.
Спустившись в подвал, он подошел к входной двери и нажал кнопку звонка. Младший офицер, увидев в глазок капитана, запустил его в блок «В». Через пять минут в допросную комнату, больше похожую на камеру, привели Ирощенко, державшего за своей спиной обе руки, закованные в наручники. Когда надзиратель закрыл дверь комнаты с другой стороны, Ирощенко поприветствовал Брагина:
– Здравствуй Сергей Михайлович.
– Приветствую тебя. Ну, что надумал? – спросил Сергей и, подойдя к Ирощенко, освободил запястья его рук от наручников.
– По поводу интересующих тебя лиц? – ответил заключенный вопросом на вопрос. По мрачному выражению на его лице, Брагин догадался, что у Ирощенко нет особого желания выдавать своих подельников.
– Сергей, ты зря «держишь стойку», никому из твоих соучастников я плохого не сделаю, а если посчитаю нужным, то найду их и переговорю с каждым без свидетелей. Естественно, раскрывать главную тему я не стану. Так что не смущайся и говори без обиняков.
– Хорошо, один из них был Сибиряков Алексей, кличут «Сибирским». За бунт в колонии ему присудили пятнадцать лет особого режима. Другой мой подельник еще молодой, просто он тогда не знал, на что идет и предполагал, что мы Равелинского только опустим за стукачество. Так бы все и прошло, не переиграй Дронов в последний момент. Он распорядился, чтобы мы убрали тихушника. Равелинский выложил оперу Ефремову слишком много информации и под угрозой разоблачения оказались все связи со свободой, а так же внутри зоны. Когда я перекрыл Равилю кислород, моему третьему подельнику ничего не оставалось, как только помалкивать. Он ненавидел Равиля, но смерти его не хотел, и стал в ту ночь невольным соучастником убийства.
– И кто же был этот третий?
– Саня Воробьев.
– Воробьев?! – невольно вырвалось у Брагина, но про себя подумал: «Однако, что за дела творятся вокруг этого парня, то его разыскивает какой-то таинственный кровник, то он всплывает, как соучастник убийства». Но вслух продолжил, – я знаю Воробьева, он во время бунта за моего родного брата перед главарями словечко замолвил.
– А кто у тебя брат?
– Лейтенант Брагин из режимной части, помнишь такого?
– Конечно, помню! – удивился Ирощенко. – Я всегда считал его нормальным человеком, и мне казалось, что ему не место на той службе.
– Почему ты так думал?
– А мы с ним как-то разговорились, и я немного о себе рассказал, он еще удивился, что я служил в армии офицером и угодил в тот лагерь.
– Я знаю Сергей, для бывших служащих внутренней системы и армии имеются специальные учреждения, например, в Потьме.
– Тогда во время бунта мы отнесли твоего брата на КПП, накрыв окровавленной простыней, как будто он был уже мертв. А потом передали начальникам за ворота. Кстати на сходке блаткомитета нам с Сашкой и еще кое-кому, удалось отстоять лейтенанта. Но особенное спасибо надо было сказать Дронову … Царство ему небесное. Алексей, вопреки общему мнению, доходчиво объяснил блатным, что твоего тяжело раненного брата необходимо отдать начальству.
– Я в курсе. На судебном заседании я это слышал.
Ирощенко смутился после своего объяснения. Брагин, уловив его замешательство, миролюбиво сказал:
– Мы с братом больше не в претензии к бунтовщикам, так что давай эту историю не будем вспоминать, а приступим к обсуждению моего плана.
Брагин хорошо обозначил свою позицию в деле наказания насильника и убийцы, и на всякий случай, перестраховываясь, еще раз обратился к Ирощенко.
– Сергей, если ты не доверяешь мне, то поверь, нет смысла продолжать. Я понимаю твое опасение, ведь ты практически подставляешь своих подельников, и еще неизвестно, как они воспримут твое откровенное признание, которым ты поделился с инспектором оперчасти. Хотя в отношении Сибирского я тебе прямо скажу – этот вариант патовый. Воробьев – возможно. По-моему есть смысл, чтобы ввести его в курс дела. Когда я проведу с ним беседу и по-настоящему уверую, что вы нам с братом подходите… – Брагин резко смолк.
– Я так понимаю, вы постоянно хотите привлекать нас к делу. Увы, может быть Воробьев и пригодится вам в будущем, но мое проживание на этой земле, вероятно, скоро закончится, – мрачно заметил Ирощенко.
– Как сказать Сергей, как сказать… – Брагину нравилось интриговать, давая хотя бы маленькую надежду своему собеседнику. Тем более у Сергея зрел в голове рискованный план по освобождению Ирощенко из-под стражи. Брагин долго и подробно вводил Ирощенко в курс дела и напоследок они условились, что бывший лейтенант, благодаря своему опыту, полученному во время службы в секретном подразделении, должен «обточить» кое-какие детали. С точки зрения бывшего армейского разведчика он подкорректирует самые ответственные моменты в устранении насильника-убийцы.
На Брагина теперь была возложена задача, как умело и корректно поговорить с Воробьевым и к следующей встрече с Ирощенко обязательно сообщить ему о результате разговора. Только после этого заключенного увели в камеру.
Вернувшись в свой кабинет, Сергей вспомнил комитетчика Брылова. Зрительная память у Брагина была идеальная и, он сразу же уловил кое-какие сходства Брылова с Сергеем Ирощенко. Оказывается, вот кого напоминал Брагину капитан госбезопасности... Оба одинаково плотно сложены. Такие же крупные лица. У обоих сильно выступающий лоб. Мускулистые шеи. И, пожалуй, оба ходят вразвалочку. Что-то еще не хватало Ирощенко до полного
