– Так что вы помните?
– Что умер, – всё тем же безразличным тоном ответил допрашиваемый. – Кажется, я клон Дитриха Штригеля. Второго… нет, первого…
В это мгновение память его окончательно проснулась.
– Чёрт побери!
Мужчина вскочил, обрывая провода.
– Евлап, какого шута меня возродили?! Вам мало одного Штригеля?
– Я сделал это по его просьбе на свой страх и риск.
– Зачем?
– Ваша жена очень расстроена, а Дитрих питает к ней тёплые чувства.
– Ниада? Где она?
– Вы скоро её увидите. Но сначала я должен назвать вторую причину, по которой вас воскресили. Вы знаете о нападениях на свободный мир?
Штригель кивнул.
– Ну, так вот, чтобы справиться с этой бедой, ваш двойник намерен взять власть в свои руки и предлагает вам к нему присоединиться.
Мужчина закрыл глаза, осмысливая услышанное.
– Никогда не думал, что попаду в такой переплёт, – слабо улыбнувшись, сказал он наконец. – Я так же ответственен за происходящее в мире, как и тот Штригель, и, конечно, окажу ему любую помощь, какую смогу.
Напряжённо ожидавший ответа Евлап, с облегчением вздохнул. Подойдя к двери, он позвал:
– Ниада!
Медленно ступая, в палату вошла женщина. Она остановилась на пороге и вопросительно посмотрела на Дитриха. Тот протянул руки.
– Милая, – сказал он нежно.
Отбросив сомнения, Ниада кинулась к мужу.
Глава 4
(в которой есть анаграммы)
Зал съездов волновался, как море: депутаты негромко переговаривались, обсуждая последние новости. Ждали Штригеля.
Хлопнула дверь, и головы людей повернулись к вошедшему. Но это оказался Менгер. Здороваясь со знакомыми, он пружинистым шагом прошёл между рядами и занял своё место среди членов правительства.
Миновали ещё десять минут, Дитрих не появлялся. Кригер раздражённо хлопнул ладонью по столу, включив электрический звонок, возвестивший о начале заседания.
– Если гражданин Штригель не желает присутствовать при решении такого важного вопроса, как передача полномочий, тем хуже для него, – глухо произнёс он. – Мы начинаем.
Голос Верховного правителя, усиленный встроенными микрофонами, доносился до самых укромных уголков помещения.
– Некоторые из моих коллег, – продолжил он, – настаивали, чтобы правительство пригласило на высший пост основателя нашего сообщества гражданина Дитриха Штригеля – опытного политика и военного профессионала. Я не возражал, в конце концов, мы уже немолоды и устали, кроме того, в период управления государством нам не приходилось сражаться. В этом решении меня укрепили и участившиеся налёты неизвестных. Но…
Рука оратора потянулась к стакану с водой. Выпив глоток, он достал платок и вытер лоб. Среди напряжённого безмолвия звонко жужжала муха.
– Но, – продолжил старик, – в минувшие сутки у меня неожиданно возникли сомнения, и я подумал: а стоит ли подпускать такого человека к власти. Много веков наше общество является оплотом мира и порядка, мы искоренили насилие и войны, подарили людям радость жизни, а гражданин Штригель, несмотря на все его заслуги, убийца, руки его обагрены кровью. Сможем ли мы довериться ему или нет, решать вам. Но я бы посоветовал гражданам, представляющим здесь своих избирателей, задуматься над моими словами.
– Вы предлагаете, – прозвучал в тишине насмешливый голос, – уговорить монстров, убивающих невинных людей, этого не делать? Или собираетесь заключить с ними пакт о ненападении, вручив им в качестве контрибуции часть нашего мира?
Контрибуция – дань, выплачиваемая победителю правительством побеждённой страны.
Менгер обвёл взглядом зал и встал. Игнорируя возмущённого Каппа, крикнувшего что-то о регламенте и нарушении порядка, он обратился к депутатам:
– Кто из вас может похвастаться, что пользовался оружием?
Люди зашевелились, и вверх робко поднялось несколько рук, две из которых тотчас же спрятались.
– Что и требовалось доказать.
Взгляд мужчины похолодел, а в голосе зазвучал металл.
– Вас здесь несколько тысяч, и десять человек, умеющих владеть хотя бы ножом – капля в море. Вы можете возразить, что у нас есть армия, и защита мирных жителей её обязанность. Это, действительно, так. Но армии, как и государству, требуется предводитель. И он должен быть достаточно жёсток, чтобы поддерживать надлежащую дисциплину. Поверьте, стоит необстрелянным солдатам узреть опасность, как они в безумном страхе кинутся наутёк. Поэтому нужно, чтобы кто-то перехватывал их и гнал на врага.
Нет, граждане, на сей раз без крови не обойтись. Терроризирующим нас существам неведомы жалость и благородство. У них есть цель – захватить этот мир и либо уничтожить, либо подчинить себе. Мы станем рабами, а что такое рабство, вы знаете из курса истории. Именно поэтому я и призываю вас проголосовать за кандидатуру человека, который сумеет спасти государство от гибели.
– Вы правы, мой друг!
Слова эти донеслись откуда-то сверху, народ зашумел, а черты членов правительства исказило изумление. Обернувшись, они увидели, что с верхней галереи спускается Штригель, сопровождаемый Йарденом и Евлапом. Лица виновников переполоха были суровы.
Взойдя на трибуну, Дитрих заговорил, и внимали ему почти с благоговением.
– Мне практически нечего больше сказать, – посетовал он. – Предыдущий оратор – гражданин, ответственный за людей и государство, которым управлял много лет бок о бок со стадом баранов, по-видимому, мыслит так же, как и я. Могу только добавить, что никто из сидящих перед вами стариков, не нюхавших пороха, не справится с ситуацией.
Да, руки мои в крови, и это не вызывает у меня чувства гордости. Мне приходилось проливать её ради счастливого будущего, то же самое я буду вынужден делать и теперь. И тот, кто хочет, чтобы его мир остался таким же светлым и чистым, каким он знал его до этих страшных событий, пойдёт за мной.
Зал взорвался криками. Люди скандировали: «Штригель! Штригель!». На высший государственный пост Дитриха избрали единогласно.
Когда всё закончилось, Верховный правитель направился к выходу. Поравнявшись с озабоченным Менгером, он остановился.
– Хотите присоединиться ко мне? – мягко спросил Штригель.
Мужчина встрепенулся.
– Я только что пытался придумать, как вас об этом просить, – неловко улыбнувшись, ответил он.
Евлап похлопал его по плечу, и властелин мира с небольшим эскортом проследовал в свой бывший-нынешний кабинет.
А низложенные представители некогда реакционных семейств уныло сидели в небольшой жаркой комнате дома Котлова.
– Что с вами произошло, Густав? – выговаривал старику хозяин. – Ваши доводы звучали совершенно неубедительно, даже я не поверил ни единому слову.
– Я никогда не был оратором, Коля? – плаксиво ответил бывший властодержец. – Вот если бы вы меня поддержали…
– Мы так бы и поступили, если бы не чёртов Менгер, – перебивая Кригера, взорвался Капп. – Я приготовил речь, но не успел даже раскрыть рта. Предатель всё испортил.
– Эх, не надо бы пускать его в зал, – меланхолично произнёс молчаливый Владимир Александрович Мышко. – Но как мы могли его удержать?
Котлов развёл руками.
– Нам придётся смириться с поражением, – печально произнёс он. – Мы не можем убить, не сумеем ударить, связать, и я чувствую себя сейчас абсолютно беспомощным.
– Не-ет, граждане, – хитро улыбнувшись, возразил горбатый мужчина, – ничего ещё не кончено. У меня появилась идея, и подсказал мне её, как ни удивительно, именно Менгер.
Все взгляды устремились на горбуна.
– Идея – это уже кое-что, – устало произнёс Котлов. – Мы внимательно слушаем вас, Шефер.
Тот придвинул кресло ближе к столу, жестом предложив остальным сделать то же самое, и заговорщицким шёпотом начал делиться с ними своими мыслями.
В тёмном, сыром коридоре у больших чёрных ворот замигала красная лампочка. Изнывающий от безделья Нодж, вскочил и, торопливо засунув временно выпущенный на свободу хвост в его нору, нажал кнопку.
Лифтовые створки раздвинулись, в подземное помещение въехал большой бронетранспортёр, и на каменный пол, как горох, посыпались мутанты, таща за собой упирающихся людей. Гигант смотрел на них, вытаращив глаза.
– Это кто? – ошарашено спросил он.
– Еда, – отрывисто ответил один из прибывших. – Господин Ременг решил, что если уж мы можем питаться таким отребьем, как фрики, то это нам тем более подойдёт. Попробуй.
Фрик (англ.freak) – уродец, урод. Здесь – человекоподобные безмозглые существа, употребляемые в пищу.
И он подтолкнул к разинувшему рот охраннику вырывающуюся девушку. Тот уставился на неё во все зрачки, а потом жалобно произнёс:
– Президент лично запретил мне доставать кровососущий хвост при свидетелях, а желудок мой крови не принимает.
Обнюхав незнакомку, он спросил:
– Если я не могу использовать её по назначению, то, возможно, она сгодится, как женщина?
– Делай с ней, что хочешь, – махнув рукой, ответил собеседник и двинулся прочь, волоча за собой нескольких связанных пленников.
Горящий вожделением Нодж схватил девушку за руку, но вдруг, что-то вспомнив, окликнул удаляющегося мутанта:
– Одланд…
Тот остановился.
– Президент велел господину Ременгу по возвращении сразу же явиться к нему.
Одланд кивнул.
– Я передам.
И исчез за спинами товарищей. Нодж постоял немного, глядя ему вслед, и увлёк в темноту забывшую о сопротивлении, охваченную страхом жертву.
Услышав шум, Рештлиг вскочил и взял оружие наизготовку. Дверь отворилась, и на пороге возник тот, кого президент так долго ждал. Успокоившись, он снова опустился на трон, а гость остановился напротив.
– Оракс, – вопросил хозяин, – почему вы так долго отсутствовали?
[justify]– Мне пришла в голову мысль, – ответствовал тот, – что стоит
