Кто-то теряет, а кто-то находит

завтра ноге нужен максимальный покой, ну и ещё три дня я бы не рекомендовал вам беспокоить голеностоп. Дома есть кому ухаживать?
- Я могу попросить тётю, правда она старенькая, но шустрая.
- Понятно. Сегодня мы вас до кровати доставим, а утром я загляну и посмотрю суставчик подробнее, когда спадёт отёк. Ну вот. Можно нести пациента в машину. Устрой её там, Плюшевый, на маты, но так, чтобы она не скатывалась на поворотах.
- Корзинка и свитер твои? – спросило моё тёплое кресло, бесцеремонно переходя на «ты».
- Мои. А ещё рюкзачок, кроссовки… и доктор куда-то бросил мой носок.
- Слышал, Витя, собирай давай вещички и тащи в автобус.
Меня так же легко и бережно подняли сильные руки, прижали к широкой груди, обтянутой белой футболкой.
- Обними меня за шею и не ёрзай, а то мне спуск плохо видно, - приказал Плюшевый.
Я обхватила его руками за мощную шею и почувствовала травянистый запах мыла, запах хорошего дезодоранта, который почему-то не заметила в самом начале, но главным был запах чистого здорового тела. Это сочетание оказалось для меня совершенно неотразимым, и я потеряла дар речи.
- От тебя так пахнет, - сказал вдруг он, горячо выдыхая в мою макушку. От затылка по спине и ниже побежали мурашки.  Моё естество капитулировало, не начав сопротивляться, и было согласно на любое вмешательство в личную жизнь. Но чем от меня могло пахнуть? Я вдруг запаниковала. Не обнюхивать же в такой момент собственные подмышки? А вдруг он издевается?
- Любишь запах пота и грибов? – решила я пойти ва-банк и расставить  все точки над и.
- От тебя пахнет мылом и моей женщиной.
- В смысле?
- В том смысле, что, если у тебя в активе завалялся недоразведённый муж или какой воздыхатель, самое время от него избавиться.
- Шутник. Сам, небось, женат и дома семеро по лавкам? - я затаила дыхание, боясь положительного ответа, как конца света.
- Не угадала. Полгода как разведён. Детей нет. Но от тебя точно будут, потому что я старомоден и верю в любовь с первого взгляда.
- Или с первого запаха, - почему-то выпалила я и смутилась.
- Я ж говорю: моя женщина.
- Плюшевый – это фамилия? – решила я сменить тему разговора.
- Нет. Меня Мишкой зовут. И я добрый. Для своих.
После каждой короткой фразы и даже после каждого слова он ставил жирные точки. Мужская основательность и сила ощущались в этой манере говорить настолько, что я окончательно и бесповоротно пропала.
Мы оказались у микроавтобуса, где Док, как мальчишку, отчитывал ДеКа. Мне определённо нравилась эта мизансцена.
Нога больше не болела, меня держал в своих надёжных объятиях хорошо пахнущий мужчина, и это впервые было так волнительно, что я готова была расплакаться от счастья.
- Кстати, как зовут женщин, которых вы так долго и бестолково ищете? - поинтересовался водитель микроавтобуса.
- Гертруда, эта самая, Падловна, ну то есть, Павловна, конечно, - лепетал наш Дима, - и Мария, как её там, Львовна…
- ГэПэ и эМ, эЛ. Что-то похожее я совсем недавно видел. Витя, сгоняй вон к тем берёзкам и прочитай, что там на асфальте написано поперёк дороги.
ДеКа как-то ссутулился, скукожился на глазах, словно мяч, из которого стравили воздух. Повисла тишина.
Я продолжала вдыхать пьянящий запах, исходивший от Плюшевого Мишки и мысленно перебирала всё, что у меня есть в холодильнике для приготовления романтического ужина. В том, что такой ужин будет, сомнений никаких не возникало. Миша незаметно для других нежно прикладывался губами к моему виску, к шее, и даже коснулся кончиком языка мочки уха, от чего кровь побежала у меня по жилам быстро и горячо, а голова закружилась, как от бокала хорошего шампанского.
Виктор, как мне показалось, вернулся очень быстро и нисколько при этом не запыхался.
- Мужики, там куском красного кирпича крупно написано: «Мы уехали в город на попутке». И стоят точно те инициалы. Вот, я даже сфоткал
ДеКа так низко опустил голову и так покраснел, что мы поняли, он всё знал, он читал эту «записку» на асфальте, но как же велико было искушение воспользоваться ситуацией и покомандывать всласть людьми, которые так долго его не замечали и не ценили.
Все мгновенно всё поняли.  И тут до нас стали отчётливо доноситься голоса людей, которые уже несколько часов напрасно утюжили сопку и выкрикивали имена «потеряшек».
Хохот накрыл меня, как цунами накрывает маленький островок в океане. Миша вторил мне раскатистым басом. Сквозь слёзы я видела, как согнулся пополам длинный и худой Док, как закинув головы ржут Кира и Витя. Одному Димке-невидимке было совсем невесело, наверное, он уже мысленно писал заявление об уходе по собственному желанию.