зарезали, – заметил я. – А после смерти полюбили ещё больше.
– Да, такое не раз случалось в мировой истории, – его щека дёрнулась. – «Они любить умеют только мертвых», – Пушкин.
– Хочется верить, что наши потомки будут честнее и умнее, чем мы. Именно верить, потому что знать мы этого не можем, – я невольно зевнул.
***
– Я вижу, вы утомились от моих рассказов, – сказал он, – поэтому сейчас будет последний. Но прежде ответьте: вы счастливы в личной жизни?
– Я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь, – возразил я.
– А я несчастлив и не знаю никого, кто был бы счастлив! – выпалил он. – Счастье в личной жизни – вещь невозможная. Если оно и бывает, то очень коротким, а потом в лучшем случае сменяется привычкой, которая не может заменить счастье и потому ненадёжна. Счастье в личной жизни подобно срезанным цветам, ещё красивым, но уже увядающим; если бы они могли кричать, то кричали бы от боли.
Вот вам мой последний рассказ. В этом сне у меня была любимая женщина, мы полюбили другу друга, когда были детьми. Мы жили в городе, где были дома с красными черепичными крышами, и острые шпили соборов взметнулись к самому небу; мой отец был влиятельным и уважаемым человеком, но меня терпеть не могли, потому что нрав у меня был гордый и независимый.
В первом эпизоде я вижу, как выхожу из школы или чего-то вроде этого, а меня поджидают парни из уличной черни; я понимаю, что их нанял кто-то из моих недоброжелателей, чтобы проучить меня. Они набрасываются на меня, я отчаянно отбиваюсь, однако силы неравные: вскоре я прижат к земле и беспомощен, а удары продолжают сыпаться.
И тут появляется она, девочка с букетом красных роз в руке. Видя, как я унижен, она вскрикивает и требует прекратить избиение, но парни лишь гогочут: тогда она с яростью, которую никак нельзя было ожидать от столь нежного создания, налетает на них и начинает хлестать розами по лицам.
Не выдержав такого напора, вопя от боли, они позорно убегают, а она подходит ко мне и помогает подняться. Её руки кровоточат, порезанные шипами роз, но она улыбается.
– Меня зовут Марианна, – говорит она.
– А я Кристофор, – отвечаю я.
– Я знаю, кто же не знает тебя в нашем городе? – сказала она. – Я провожу тебя до дома, ты весь избит.
Так началась наша любовь…
Дальше мелькают эпизоды, вспышками. Вот мы гуляем по лугу, вот сидим на берегу ручья, а вот и первый поцелуй, робкий и невинный.
Следующая картина: Марианна – очаровательная юная девушка. Её тяжелый разговор с родителями; меня нет в комнате, но я будто здесь, невидимый.
Её отец требует, чтобы она вышла замуж за другого, обо мне он и слышать не хочет. Она спорит, возражает, тогда отец взрывается и кричит, что она не выйдет из дома, пока не даст согласие на брак с тем, кого он для неё избрал.
Далее я вижу, как сижу и пишу что-то у себя за столом; вдруг вбегает мой приятель и говорит, что Марианна выходит замуж. Я не верю, но он утверждает, что весь город уже знает и даже назначена дата венчания. В отчаянии и тоске я проклинаю день, когда встретил и полюбил её; кляну и свою жестокую возлюбленную за то, что она так со мной поступила, но тут же упрекаю себя за эти проклятья и горько восклицаю, что я был недостоин её с самого начала. Но не может быть, чтобы она меня оставила, восклицаю я затем, это невозможно, ведь наша любовь так велика – вот сейчас, вот что-нибудь случится, и всё это наваждение рассеется, как страшный сон! (Забавно, что во сне я рассуждаю о сне, впрочем, такое бывает.)
Действительно, снова заходит мой приятель, который чудесным образом уже успел побывать в городе, пока я стенал, и подаёт мне письмо от Марианны. Она пишет, что согласилась выйти замуж для виду, но её сердце по-прежнему принадлежит мне, и доказательство этого она мне вскоре предоставит. Через несколько дней она со своим женихом поедет на прогулку в горы: родители настаивают на этом, чтобы молодые лучше узнали друг друга. Там она сбежит от жениха и спрячется в одной из пещер – в той, перед которой лежит большая груда камней. «Ты должен помнить эту пещеру, мы заходили в неё, когда гуляли в горах, – заканчивалось письмо. – В ней теперь ты найдёшь свою Марианну, которая навек будет принадлежать тебе».
Я покрываю поцелуями её письмо, беру все деньги, которые нахожу в доме и несусь на встречу с возлюбленной (время как-то сжалось, и несколько дней прошли в один момент). Я нахожу пещеру, но Марианны нет; я зову её, никто не откликается. Где же искать мою любимую?.. Наконец-то она бежит ко мне и бросается в мои объятия – нет предела нашему счастью!..
Следующая картина: мы венчаемся в церкви. Город другой, но нас здесь знают, и отчего-то мы пользуемся всеобщей любовью: когда мы выходим на улицу, толпы горожан приветствуют нас и кидают нам под ноги цветы.
В следующем эпизоде мы возвращаемся в родной город через год или два, или больше. Бывший жених Марианны уже состоит в ином браке, а её родители нас простили. Я строю для моей любимой жены прекрасный дом и дарю его ей. Мы всё так же счастливы, у нас прелестные дочери; я обожаю Марианну и каждое утро приношу ей букет красных роз – таких, какими она спасла меня когда-то…
Боже, какой восхитительный сон! Если бы он на этом и закончился, но нет, – далее следует тяжёлая развязка!
В наш город приезжает король, в честь чего даётся пышный бал, на который приглашены и мы с женой. Король великолепен: он величественен, изящен, умён, он танцует лучше всех. Его взор падает на Марианну – о, она божественно красива, её черты обворожительны, она стройна и упруга, как юная девушка! Король приглашает её на танец, – вместе они бесподобная пара, о чём шепчутся все в зале.
За одним танцем следует другой, третий; король весь вечер танцует только с Марианной, он не отпускает её от себя. Она тоже увлечена им – увлечена настолько, что я позабыт. Чувствуя на себе насмешливые взгляды, униженный и оскорблённый, я покидаю бал. Я отправляюсь в дальний монастырь, где живу на хлебе и воде, в молитвах и трудах стараясь забыть неверную жену.
Однако любовь я перебороть не в силах, и в следующей картине я возвращаюсь в город. Ранним утром я вхожу в свой дом, поднимаюсь в спальню Марианны и кладу в изголовье постели букет красных роз; затем спускаюсь в сад и жду её пробуждения. Слышится вскрик, отворяется дверь, и Марианна в одной сорочке бежит ко мне, кидается мне на грудь, плачет и говорит о своей любви!
Мы опять живём вместе, и вроде бы счастливы, но червь точит моё сердце – я не могу забыть измену Марианны. Я разрываюсь пополам между любовью и непереносимой обидой. К тому же, задета моя честь: мои враги не устают сочинять язвительные эпиграммы о «Кристофоре, породнившемся с королём», «Кристофоре-рогоносце». Я дерусь на дуэлях, однако насмешников становится всё больше.
Последний эпизод: поединок на шпагах на берегу реки. Я прижимаю моего противника к воде, но тут он, изловчившись, наносит мне смертельный укол. Я падаю: я чувствую, что умираю. «О, Марианна, моя Марианна!» – были мои последние слова.
***
Закончив рассказ, он взглянул на меня.
– Похоже на оперу, если не на оперетту, – сдерживая улыбку, сказал я. – Особенно «о, Марианна, моя Марианна!».
– Как вам угодно, – отмахнулся он. – Но что вы скажете о счастье в отношениях между мужчиной и женщиной – возможно ли оно?
– Без сомнения, – ответил я. – Мало найдётся людей, которые хотя бы раз в жизни не были счастливы в любви.
– Да, но что потом?! – воскликнул он. – Представьте себе, что история Ромео и Джульетты закончилась благополучно: семьи Монтекки и Капулетти примирились и благословили этот брак. Были бы Ромео и Джульетта счастливы вместе? Очень недолго! Учитывая их пылкий темперамент и склонность к любовным приключениям, можно не сомневаться, что Ромео вскоре изъяснился бы в любви под балконом другой юной прелестницы, а Джульетта в это время слушала признания другого прекрасного юноши.
И такой исход, то есть недолговечность счастья, неизбежен для всех любовных пар – за редким-редким-редким исключением! Так уж создала природа человека: мужчине нужны новые партнёрши, что передать свои гены потомству в сколь возможно большем количестве, а женщине нужны новые партнёры для отбора среди них самых ценных носителей генов, – но поскольку полного совершенства не бывает, то даже самый совершенный партнёр может быть сменён на ещё более совершенного.
Вспомните приматов, от которых произошёл человек: у них самец живёт с несколькими самками, но они верны ему лишь до тех пор, пока не придёт более сильный самец, тогда самки тут же переходят к нему. Вы скажете, что это животные, которые живут инстинктами, а человек – высшее существо? В этом-то трагедия любви: высшие идеальные представления требуют от нас верности, но телесная сущность толкает на измену, которая в отличие от верности является естественной потребностью как мужчин, так и женщин.
Верность – издевательство над природой, а природа не прощает издевательства над собой и жестоко мстит за это. Человечество было бы куда счастливее, если бы оно отвергло единобрачие как тяжёлое наследство прошлого и перешло к полностью свободным отношениям в любви. Сколько трагедий удалось бы избежать, насколько счастливее стали бы тогда люди!
– Но дети? Но имущество? – возразил я. – Как с этим быть?
– Ну, эта проблема разрешима, – сказал он. – Даже у животных существует нечто вроде ясель для воспитания общего потомства; такие учреждения есть и у людей, но пока они несовершенны. Со временем всё наладится, и забота о детях нисколько не будет мешать насыщенным и разнообразным любовным отношениям. Об имуществе и говорить нечего: уже сейчас этот вопрос не имеет никакого значения для многих, вполне обеспеченных, самодостаточных женщин и мужчин, а в будущем эта независимость станет абсолютной.
– Отчего же в вашем сне вы страдали от неверности жены? – спросил я. – Почему вы не отнеслись к её измене как к естественной потребности?
– Так я же об этом и говорю! – вскричал он. – Вот к чему приводит надругательство над природой! Тысячи лет, с тех пор, как возникло единобрачие, которое, увы, было необходимо тогда для воспитания детей и сохранения имущества, мы смотрим на своего партнёра как на единственно нам принадлежащую собственность. Вот откуда все трагедии – разве я не сказал об этом?
Что такое ревность, если не страх за свою собственность и ненависть из-за того, что её пытаются отнять? Настоящая любовь не требует ничего, наоборот, она сама готова всё отдать; по-настоящему любящий человек может лишь радоваться, если его половина нашла счастье в отношениях с другим партнёром.
Вы усмехаетесь?.. Это доказывает, насколько ещё сильна над нами власть вековых предрассудков. Ничего, рано или поздно мы придём к согласию с природой и обретём счастье в личной жизни, – и вот тогда цветы любовных отношений будут не умирающими, а живыми, частью великой природной гармонии.
***
Я посмотрел на часы.
– Да, да, да! – спохватился он. – Пора переходить к выводам: почему мои сны означают телесное бессмертие. Но вначале совсем короткое замечание, буквально две минутки, – он умоляюще посмотрел на меня.
– Только две минутки, – согласился я.
– Для чего живут люди, для чего живёт большинство людей? –
