Вечер наступает медленнее, чем всегда,
Утром ночь затухает, как звезда.
Я начинаю день и кончаю ночь.
24 круга прочь, 24 круга прочь, я - асфальт...
Я получил письмо от себя себе,
Я получил чистый лист, он зовёт к тебе.
Я не знаю, кто из вас мог бы мне помочь.
24 круга прочь, 24 круга прочь, я - асфальт...
Я свой сын, свой отец, свой друг, свой враг.
Я боюсь сделать этот последний шаг.
Уходи день, уходи, уходи в ночь.
24 круга прочь, 24 круга прочь, 24 круга прочь, я - асфальт.
Я - асфальт... Я - асфальт... Я - асфальт...
Я - асфальт... Я - асфальт... Я - асфальт...
Прочь, я - асфальт.
Прочь.
Я - асфальт...
Как невесёлая шутка над собою припев из «Пачки сигарет»: «Но если есть в кармане пачка сигарет, Значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день. И билет на самолёт с серебристым крылом, Что, взлетая, оставляет земле лишь тень». - Тень от жизни все приспособления человека.
Техника, как и пачка сигарет, - наркотическое средство и возможность сбросить с себя долой жизненные задачи, возможность вместо своего единственного крестного пути взять «билет» в чужое бытие, и положив его в карман вместе с сигаретами самому стать «лишь тенью» и забыться…
Неудивительно, что и весь социум в целом Виктор уподобляет усыпляющей обывательское сознание машине. И не важно, что это, электричка, троллейбус, самолёт, или же просто машина. Смысл везде один.
Наиболее рельефно он выражен в песне «Асфальт». Страшно само существование асфальта. Оно, это «существование» страшнее смерти. Асфальт не страшен, он ужасен. Сотворив мёртвый асфальт – совершенно плоскую линейно направленную в нужную сторону поверхность, человек «получил письмо от себя к себе», стало быть, отказался сразу и от земли и от Неба. Мёртвый асфальт зовёт, яко «чистый лист» и к земле и к Небу одновременно, но, ни Небо, ни земля ничем уже не могут помочь, как асфальту, так и оскопившему и омертвившему жизнь человеку.
Время и Пространство изгоняются человеком из жизни: «Вечер (на асфальте) наступает медленнее, чем всегда. Утром ночь затухает как звезда. Я (асфальт) начинаю день, кончаю ночь. Двадцать четыре круга прочь. Двадцать четыре круга прочь. Я – асфальт». Ни земля, скрытая от человека и Неба асфальтом, ни Небо, от которого человек прикрыл асфальтом землю, уже не смогут ему ни в чём помочь. Потому человек, утеряв родство с Небом и землёю, сам для себя стал «свой сын, свой отец, свой друг, свой враг».
Конечно же, с духовной точки зрения, человек стал «врагом» себе, но всё же в самую первую очередь, ключевое здесь – ненавистное В.Цою слово, выражающее собственнический инстинкт – СВОЙ. К нему Виктор опять вернётся, когда с иронией уже гораздо позже запоёт: «Я объявляю свой дом безъядерной зоной! Я объявляю свой двор безъядерной зоной! Я объявляю свой город безъядерной зоной! Я объявляю СВОЙ! СВОЙ!»
Став врагом самому себе, человек «боится сделать этот последний шаг» – окончательно разрушить землю, на которой живёт лишь временно и на ограниченном пространстве. Ему остаётся только «прожигать» жизнь , превращая день в ночь: «Уходи день, уходи, уходи в ночь. Двадцать четыре круга прочь, Двадцать четыре круга прочь. Я – асфальт. ( много раз). Я – асфальт. Прочь. (много раз). Я – асфальт». - Человек на асфальте сам становится мёртвым асфальтом.
За лёгкое преодоление Пространства и Времени приходится отдавать слишком страшную плату. Жизнь не приносит плода осознания смерти окружающего мира по вине человека в его омертвевшей душе. И если в начале песни В.Цой скрежещущими аккордами передавал ужас перед неестественным, неживым, то в конце песни звучит сострадание человеку и песня обретает законченное мистическое звучание.
