и полетели из Пегаса перья

Пусть меня упрекали в заметке «Войти в поэзию, войти и наследить» в том, что приведенные в ней строки наших поэтов написаны не вполне серьезно, а я выдаю их за абсурд, не понимаю так сказать... Всё же мне кажется авторы виршей полагают наоборот. Им не терпится быть услышанными и воспринятыми однозначно. Автор ниже приведенного четверостишия претендует ни больше, ни меньше, а на звание классика. Вот, что он с гордостью сообщает:

«Я буду много в жизни понимать.
Ведь человек достаточно я тонкий.
Я буду думать, лысиной сверкать
и памятник воздвигнут мне потомки».

За одно сверкание лысиной вряд ли. Может, стоит сверкнуть новизной мысли, чувства, жизнь свою положить на алтарь литературы? А? Однако, продолжим и коснемся темы, за которую даже большие поэты брались осторожно, вынашивая строчки годами. А вот нашему автору это дается без труда:

«О Родине любимой, дорогой,
Прекрасной и могучей, и застенчивой
Я напишу, легко взмахнув рукой
Всё потому, что больше делать нечего».

Вот и получается, что о Родине написать дело плевое: «легко взмахнув рукой», «от делать нечего» и готово. Порой мы частенько сталкиваемся с подобными виршами в периодической печати. Набор звонких эпитетов: «дорогая», «любимая», «наипрекраснейшая», «великая», «бесценная», «мама моя», а также: «синеокая», «голубая», «навек родная» Кочуя из стихотворения в стихотворение слова эти давно утратили первоначальный смысл, стали банальными и уже никого не трогают. Но встречаются тексты, которые претендуют на суровую правду жизни:

«Слышишь ли, сердца стук?
Я стою здесь один и во всей красе.
Дай, на пол-литру друг!
Не посылай, далеко, как все».

Я бы рекомендовал автору написать это четверостишие большими буквами на листке бумаги, повесить на грудь и стать у магазина. Уверен, его услышат.
И тут мы сталкиваемся с проблемой века. Поэт делает горестные выводы. Они не лишены оснований и требуют осмысления:

«От нас слишком многого требуют.
Итожу я жизнь свою в страхе.
Если бы женщин не было
Я бы пошел в монахи.
От нас слишком многого требуют
С понедельника до субботы.
Если бы водки не было
Я бы пошел работать».

Вот и оказался герой между двух огней – женщин и водки. Видится в этом истинная трагедия человека большой, широкой души. От такого многого не потребуешь. Выход один – ЛТП. Там уж точно ни водки, ни женщин и работы вдоволь.
Среди авторов есть и новаторы, настолько свободно обращающиеся с языком, что диву даешься, причем делается это с претензией на свободу творчества:

«Мне надоели все твои истерья!
На лбе волосья склочились в одно.
И полетели из Пегаса перья,
Копыта отвалились у него».

Лихо! Я чуть сам копыта не отбросил, прочитав сие. Мои глазья просто вылезли из орбит, губья онемели, зубья застучали, на голове волосья зашевелились. Да, странные люди поэты, можно сказать чудные. И они этого не скрывают, говорят откровенно, никого не боясь, на всю поднебесную, с высоко поднятой головой:

«Пусть кто-то скажет мне, что я чудной.
Не разбивал сердец ничьих мужей.
Горжусь, что я не спал с чужой женой,
А горд, что переспал я со своей!»

Да, тут есть чем гордиться и кричать на весь мир: «Я переспал со своей женой!» Правда, это носит более прозаичный характер и именуется просто в народе – супружеским долгом.
Вот мы и подошли к самой благодатной для поэтов теме, теме взаимоотношений между мужчиной и женщиной. На первый взгляд, они могут показаться не совсем обычными. Попробуем разобраться:

«Ты смотришь чисто и маня.
Свети, цвети, искрись.
О, обнаженная моя,
так и ходи всю жизнь!»

Нет, все-таки надо как-то и одеть женщину, чего ей голой задницей всю жизнь сверкать? Другой же поэт более скромен в отношении обнажения:

«Я мчался к тебе на всех парусах,
Затем, чтоб остаться в одних трусах».

Чего уж там, снимай и их. Мы всё поймем. Только порой непонятны злобные строки другого автора. Что он имел в виду?

«Повернулась ты ко мне задом.
Я провел по спине взглядом.
А пониже спины вижу –
Как же я тебя ненавижу!»

Что там пониже спину можно ненавидеть? Может, нужна диета или наоборот? Остается загадкой. А вот другой стихотворец сзади у женщины узрел такое, что его это привело в неописуемый восторг:

«Ах, моя ты, моя недотрога,
Ты просишь тебя отпустить.
Но сзади тебя так много –
взглядом не охватить!»

Ох, уж мне эти женские формы. Они сводят с ума. Мечты их лицезреть каждодневно, отражены в следующем четверостишии:

«Ни моряком, ни ученым не стал.
Было другое в плане.
С юных лет я страстно мечтал
в женской работать бане».

Ему вслед звучат поэтические строки другого не менее откровенного автора. Седина в бороду, а туда же:

«Тебя увидел я в кино нагою.
Случилось сразу, что-то с головою.
Я подстригаю брови, ногти, бреюсь.
Мне семьдесят, но я еще надеюсь».

Что тут сказать – надежды юношей питают. Что, впрочем, уже не про вас семидесятилетний воздыхатель. Однако мечты всех мужчин однозначно  и емко определил другой литератор. Он предрек будущее:

«Разве может быть в этом мире иначе?
Пусть это кому-то и не с руки:
Все платья на женщинах будут прозрачны.
Как этого ждут, давно, мужики».
Вот спасибо! Заметьте, поэт не заставляет женщин ходить голыми – всего лишь прозрачные платья и этого достаточно для счастья.
Продолжим знакомство с доморощенной лирикой далее. Поэт искренне вопрошает:

«Роди мне сына, роди мне дочь!
Ну, чем могу я в этом помочь?»

Может, автору спросить папу, чем он помог маме в деле рождения первенца? Потом-то стало всё ясно, как белый день. Вообще говоря, любовный бред порой переходит всякие границы, и не перестаешь удивляться чувствам влюбленного пиита:

«Вдруг нахлынет такая тоска.
Странный все-таки я человек…
В туалет и то не могу тебя отпускать –
вдруг растаешь ты, словно снег».

Нет, всему есть предел. В туалет-то женщину нужно отпустить, она тоже человек, а не бесплотное существо. Сам-то, небось, бегаешь туда по нужде, неужто и ее за собой тащишь?
И вот тут-то попадаются строки, которые заставляют думать о причинах конфликтов между возлюбленными:

«Близился день твоего рождения.
Смахнул я всё лишнее со стола.
На клочке газеты написал экспромт-поздравление,
а ты меня превратно поняла»

Попробуйте написать его на туалетной бумаге. Может, тогда вас правильно поймут? Или вот еще предлагаемое решение всех проблем:

«Прости, но так уж вышло.
Кто знает, тот поймет.
Нам шустрого мальчишку
аист принесет.
А если же малышку,
я тоже буду горд.
Прости, но так уж вышло…
А может быть – аборт?»


А вот длинная скучная вроде бы вещица, под названием «Друзья» может и не обратила бы на себя внимания, если бы ни одно четверостишие. Пожалуй, его стоит привести:

«Был друг всего мне по плечо.
Лицо невзрачное такое.
Но по фамилии «Торчок».
Не знал от женщин он отбоя».

И в самом деле, фамилия звучная, многообещающая, не какая-то там, например «Висяк». Понятно, кому флаг в руки. Жаль, что в поэме герою уделено мало места.
Как всегда почти везде присутствуют строки, где мужчины извиняются перед женщинами, за обиды, грехи, невнимательность. Но некоторые вводят в ступор:

«Мне не хватает сил.
Любимая, прости…
Я кучу навалил.
Ох, дел не разгрести».

Смотря, где навалил кучу. Могут и вообще бросить, без всякого объяснения, что, мол, дел много. И снова любовный вопрос:

«Неужели тебе от меня мало,
то, что сплю я с тобой под одним одеялом?»

Что-то тут не так. Может, это вопрос к сексопатологу? Вот еще несколько строк из той же серии:

«Мы с тобою залезли в стог
как-то на покосе.
Я тогда тебе не смог
уголька подбросить».

Странная все-таки штука жизнь. Мы многое долго храним в себе. И вдруг вырывается:

«Ты была не девушкой.
Я тогда смолчал.
А теперь, став дедушкой
взял и закричал».

Ну, чего сейчас-то орать? Требовать объяснений надо было …ацать лет назад.
Тема водки, стакана, закуски была мало затронута, но это не значит, что она исчезла. Порой она возникает совершенно в неожиданном ракурсе:

«Простудой болел я с детства.
Конечно же, я не святой.
Лечился народным средством.
Врачи же сказали – запой».

И тут я с робостью привожу строки, которые нецензурными считать нельзя, но и на патриотические они тоже не тянут. Скорее, что-то физиологическое в них а не любовь к Родине:

«Я пришел к тебе лес мой родной.
Нет, скорей не пришел, а приперся.
И умылся холодной росой.
И листочком зеленым подтерся».  

Ну, что ж, подтерся, так подтерся. А мне, что делать? Приходиться умывать руки.

Александр СЛАЩЁВ.