Предисловие: «Они похожи... Господи, они не похожи ни на что,
что вы могли бы себе представить!»
(К. Циммер «Паразиты. Тайный мир»)
Несмотря на то, что сердце моё всегда занимали (и занимают) исключительно гуманитарные дисциплины, порой нет-нет да и потянет «на сторону» — к естественным наукам.
Нырнув в ледяную прорубь научных терминов, я чувствую, как их обжигающий холод взбадривает мой ленивый мозг, заставляя его радостно поёживаться и фыркать. Ну, вылитый «морж»!
В каких только научных изысках не барахтался мой внутричерепной друг — он у меня ещё тот «морже-эстет» (правда, на плаву держится недолго: окунулся, поплескался — и буде).
Вот и на этот раз, случайно наткнувшись во Всемирной Паутине на главу из книги Карла Циммера «Паразиты. Тайный мир» — помчалась я, сломя голову, в книжный магазин за бесценным сокровищем (а вдруг умыкнут из-под носа! — как будто всем делать нечего, как только читать о «сложном и причудливом мире паразитов»).
«Что он Гекубе? Что ему Гекуба?» — вопрошал шекспировский Гамлет.
«Что мне эти паразиты?» — придвинув к себе поближе купленную книгу, кокетливо вопрошаю я.
Дойдя до последней страницы, я понимаю, что отныне мой взгляд на мир уже не будет прежним (точь-в-точь, как это указано в аннотации).
***
Поразительны все паразиты, представленные в книге, но пальму первенства, на мой взгляд, заслуживает саккулина (Sacculina) — рачок, паразитирующий на крабах. На примере этого рачка можно увидеть, насколько дьявольски изобретательными могут быть паразиты.
Свой жизненный путь саккулина начинает в виде свободно плавающей личинки — крохотной слезинки с трепещущими ножками и парой тёмных глазков. Вот этими самыми ножками (на них расположены органы чувств), личинка-самка находит по запаху потенциального хозяина.
Оказавшись на панцире краба, она добирается до уязвимого места на клешне («где твёрдый экзоскелет гнётся и где имеется мягкий промежуток»), и вонзает длинный шип, через который впрыскивает капельку жидкости (а по сути, самоё себя). То, что ранее было личинкой ныряет в глубины крабьего тела, приняв облик слизня (само тело личинки, став пустой оболочкой, отбрасывается за ненадобностью). Начинается новый этап жизненного цикла.
Побродив какое-то время в организме краба, слизень наконец оседает на нижней части панциря и... пускает корни, проникающие повсюду, вплоть до глазных стебельков. Этими всеопутывающими корнями паразит всасывает питательные вещества, растворённые в крови краба (к слову сказать, сам краб продолжает вести нормальную жизнь).
В таком состоянии саккулина может провести всю оставшуюся жизнь, если только её не обнаружит личинка-самец.
И вот тут начинается самое интересное.
Попав в тело краба точно таким же способом, каким до этого попала личинка-самка, мужская особь саккулины шипастой торпедой устремляется на встречу с возлюбленной.
Дальнейшее напоминает фантастический бред под названием «Мы странно встретились».
Чтобы окончательно не запутаться в любовном хитросплетении паразитов, вспомним, что собой представляет самка саккулины — этакая всеопутывающая корневая система в теле краба. Плюс два пульсирующих канала (по сути, органы размножения). Всё вместе — и составляет тело самки.
Нырнув глубоко внутрь тела возлюбленной (а точнее, в один из пульсирующих каналов) — мужская особь продолжает двигаться всё дальше и дальше, и через десять часов(!) достигает конечной цели — дна канала. Кстати, так как каналов два, то и самцов, как правило, бывает двое — в дальнейшем самка всю жизнь носит их в себе (вот уж воистину живое воплощение известного философского принципа — «всё своё ношу с собой»). Живая матрёшка. Самцы надёжно спрятаны в глубинах тела самки, в то время как сама она живёт в чужом теле, — в каком сне такое может присниться?
Самцы перманентно оплодотворяют самку, а та — каждые несколько недель производит на свет тысячи новых личинок.
А что же наш краб, в теле которого бушуют такие нешуточные страсти?
Бедняга начинает разительно меняться: прекращает линять и расти, не может спариваться и производить потомство. Саккулина полностью контролирует своего хозяина, становясь, по существу, его новым мозгом. Теперь краб — «живой мертвец на службе повелителя». Всю свою любовь и заботу он переадресовывает саккулине.
А происходит это следующим образом.
Попав в тело краба, самка саккулины не случайно выбирает нижнюю часть панциря в качестве будущего местообитания. Дело в том, что у здоровых самок краба в этом месте находится специальная "сумка" для хранения оплодотворённых яиц. Как всякая заботливая мать, она бережно следит за будущим потомством, соскребая с сумки водоросли и грибы. Более того, когда крабикам-личинкам приходит пора выходить из сумки, мамаша взбирается на высокий камень и машет клешнями (создавая дополнительные водные потоки), чтобы помочь своим детям.
У заражённой же самки краба, в том месте, где у неё должна находиться сумка, вырастает плотный нарост, образованный саккулиной. В нём живут, ожидая своего часа, личинки паразита, к которым самка краба относится как к собственному потомству. А когда поспевает время вылупления «деток», она точно так же размахивает клешнями, помогая им выбраться из сумки. В океан выталкивается целая армия паразитов.
Кстати, самцы-крабы тоже подпадают под чары саккулины. У здоровых самцов обычно маленькое брюшко, но у заражённых — брюшко вырастает до приличных размеров. Иными словами, самцы «беременны» саккулиной. Поведение крабов в корне меняется — они начинают вести себя как самки: ухаживают за «сумкой», машут клешнями, чтобы помочь «деткам» выйти наружу и т. д.
***
Познакомившись с саккулиной, равно как и с другими паразитами (слава Богу, только на бумаге), и, справившись с первоначальным чувством тихого ужаса, у меня сложилось впечатление, что паразиты — это абсолютное зло. Но, как известно, первое впечатление обманчиво.
В это трудно поверить, но паразиты могут служить хорошими индикаторами экологического здоровья, более того, они жизненно важны для него. Эта теория носит название «паразитической стабильности».
Чтобы было понятно, о чём идёт речь, привожу небольшой фрагмент из книги:
«Как правило, скотоводы прививают своих животных лекарствами, стараясь максимально избавить их от кишечных паразитов, но не исключено, что как раз паразиты способны поддерживать тонкое равновесие между скотом и травой на пастбище. Личинки некоторых паразитов, чтобы попасть в хозяина, прикрепляются к травинкам. Оказавшись в кишечнике овцы, червь созревает и начинает отсасывать часть съеденной овцой пищи. Овца, вынужденная бороться с паразитом, меньше живёт и приносит меньше ягнят. Так паразит уменьшает размеры стада.
Взлёты и падения численности характерны для любой экосистемы. Если скотовод выгоняет на полузасушливое пастбище слишком много овец, овцы плодятся, а травы приходят в упадок. Одновременно меняются и паразиты: когда вокруг полно овец, они плодятся в неимоверных количествах […] Иными словами, истощение пастбищ автоматически запускает вспышку численности паразитов и уменьшает стадо, позволяя травяному покрову восстановиться. Вскоре численность овец тоже восстанавливается, но благодаря контролю со стороны паразитов она не достигает уровня, при котором засушливое пастбище может превратиться в пустыню…».
Увы, теория паразитической стабильности остаётся только теорией.
В конце книги Карл Циммер приводит интересную метафору. Он сравнивает Землю с хозяином, а людей — с паразитами, обитающими на ней. Правда, сетует Циммер, «мы — очень неумелые паразиты». Настоящие паразиты вызывают только необходимый вред, поскольку эволюция научила их: бессмысленный вред хозяину обернётся вредом и для них самих.
Не мешало бы и людям осознать эту простую истину. |
