Пошлость

Трудно представить что-то пошлее казачьего патруля в Кабардинке или  Геленджике. Дедовские ордена, секс-шоповские нагайки, лёгкий гусарский  перегар и пустые взгляды зажравшихся латифундистов. Вспомнилось, как мой  друг детства в начале 90-х записался в хопёрские казаки. Раз в неделю у  них происходил «казачий круг» – сбрасывались на самогон, засылали гонца  и от души причащались. Денег у него, студента музучилища, не было. Один  раз не пришёл на пьянку, второй… Так и выгнали с формулировкой «за  дезертирство». Пошлее носителей дедовских крестов могут быть разве  только кумиры.

И дело даже не в «Любэ», Газманове или этих…  «Такого как Путин»… как их? Как-то раз в Киеве дорвались с Шевчуком до  одного биотуалета. Аккурат перед его выходом на сцену. Я был третьим в  очереди, поэтому смог увидеть, как он вышел из кабинки, поднялся на  подмостки и перекрестился при восьмитысячной толпе на Крещатике. То же  было в Днепропетровске. То же было в Мурманске. С высокодуховным  выражением лица, размашисто и донельзя пошло. В моей любимой Уфе есть  дом-музей Ленина. Когда-то, работая там сторожем, Шевчук сдавал  влюблённым на ночь кровать, на которой спали Ленин и Крупская. Мне не  хватает того Шевчука. Пошлее его нынешней фасадной набожности может быть  разве только благонравный читатель.

Собственно, я говорю о  сетевом читателе, воспитанном в большинстве своём на котиках, разбитых  сердечках и многочисленных хомячках, радующихся приходу пятницы. Читаешь  великолепное стихотворение, где и слово «бл*дь» (кстати –  церковнославянское) к месту; да его и нечем заменить в принципе. Но это –  красная тряпка для одних и верх искусства для других. Ни хулители, ни  восторгуны, не видят ничего более. Если я вижу прекрасную женщину, к  тому же умную, но прежде всего меня интересуют её сиськи – я пошляк.  Если я плююсь, но смотрю в скважину – я тот самый казак газманович  латунский, водящий сачком в мутной для меня, пошляка, водичке  рифмосплетений, композиционных решений и проч.и проч. Пошлее этой дряни  могу быть только я сам.

Иногда я забрасываю из неопубликованной  стопки перлоносные стишонки с одним-парой словечек из сакральных  четырёх. Божечки мои, как интересно наблюдать за тем, с какой радостью  пошлость набрасывается на долгожданный «х*й», увиденный на моём скучном  заборе. Уже не важно – с осанной или разносом. И я злорадствую, так же  низко и пошло потирая руки. Собственно, Маяковский, Набоков, Бродский (и  т.д. и т.д.) писали о ней, родимой, более развёрнуто, умно и доходчиво.  Так я просто о том, что ни хрена не изменилось, камрады. И я вместе с  вами буду лайкать и репостить августейшее мнение классиков – вряд ли  повинуясь мазохистскому экстазу. Просто не понимая того, что камень и в  мой огород. И не понимать этого так же пошло, как бряцать дедовскими  орденами с расстёгнутой ширинкой.